Америкен бой
Шрифт:
что происходит на яхте.
Ник понимал, что как только дыма станет, слишком много, тот, наверху, либо сменит огневую позицию, либо сбежит. И то, и другое было бы не очень хорошо. Пришлось купаться.
Ник перевалился через борт и окунулся в прохладную воду. В одежде и с оружием плыть было неудобно, зато хорошо получилось поднырнуть под яхту и выпрастаться из воды уже под пирсом.
К счастью слева но берегу шел кустарник, и Нику удалось вылезти на сушу вне зоны видимости стрелявшего. Тот продолжал поливать безжизненную теперь яхту с завидным упорством.
Пока Ник кружным путем поднимался к зданию пансионата, он про себя удивлялся наглости стрелявшего: вот так, посреди дачного поселка палить из автомата и не опасаться, что придет участковый, или набегут жители...
Но тот и правда ничего не боялся. Стрелял себе и стрелял. Уже два рожка точно прикончил и начал третий,— Ник инстинктивно считал продолжительность очередей и довольно точно мог угадать, когда противник начнет менять магазин.
Это должно было случиться скоро и следовало поторопиться.
Ник вышел к углу здания, залез в то самое окно, в которое уже залезал раз сегодня, вышел в коридор, но направился не к лестнице, а к холлу.
Подкравшись к углу, он присел и выглянул. Стрелявший, а им действительно оказался тот, на которого Ник наткнулся еще в самом начале веселья, был тут. Он как в фильмах про войну метался от одного окна к другому и посылал в стороны яхты короткие очереди.
Ник остался сидеть на корточках и ждал, когда тому надо будет перезарядить автомат. Он ждал спокойно, только морщился, когда звучали выстрелы: в пустынном холле они шарахались эхом и больно били по барабанным перепонкам. . .
Наконец услышал характерный щелчок, с которым рожок отсоединяется от автомата. Тогда он встал и вышел в холл.
Уголовник его не заметил. Он лихорадочно тыкал новый магазин в автомат, но тог не лез. Нику надоело стоять посреди холла:
— Я уже не там,— внятно сказал он.— Я уже здесь! Блатной от неожиданности сел на пол и поднял на
Ника автомат без магазина.
Может это и могло Ника как-то разжалобить своей наивностью, но только не сейчас. Кольт от него так же делал героя вестерна, как автомат из этого блатного — героя фильмов про войну. Поэтому Ник довольно картинно поднял револьвер и выстрелил.
Блатной затих. Но Ник на всякий случай подошел и проверил: тот действительно был мертв, надо было уходить.
Очень хотелось прихватить с собой автомат, но Ник понимал, что по городу с автоматом не походишь. И кольт тоже пришлось бросить: в барабане оставалось только три патрона, а ради них таскать такую пушку тяжеловато.
Ник с сожалением положил кольт на пол и, легко выпрыгнув на улицу, вышел из ворот пансионата.
Мокрая одежда неприятно липла к телу, сам себе Ник казался грязным, хотелось в душ. Кроме того, стала отходить заморозка на ноге и вновь заломили и колено, и потревоженный речной водой порез.
Ковыляя, Ник добрался до «Запорожца», ввалился в кабину, завел мотор и медленно двинулся в сторону шоссе. Курить в машине было страшно неудобно: руками все время приходилось нажимать на педали, но курить хотелось и Ник курил, наклоняясь за очередной затяжкой к руке, которая не выпускала руль...
По тропке от шоссе шла какая-то женщина. Она на Ника внимания не обращала, смотрела с беспокойством на клубы дыма над берегом, но когда он поравнялся с ней, она зыркнула на машину с подозрением, да и Ника оглядела внимательно.
— Пожар на пансионате,— зачем-то сказал ей Ник, но она не ответила.
«Надо было компьютер с собой захватить,— вяло думал Ник, пробираясь на «Запорожце» сквозь поток машин.— Может, там интересное что... Имена какие, адреса. Суммы... Он говорил о деньгах... Наверняка наличные, налогом не обкладывались. Аль Капоне за неуплату налогов чуть не полвека срока схлопотал. Господи, какая чушь в голову лезет! Я же не агент ФБР. На налоги эти мне плевать, а я все пытаюсь что-то такое... Если пожарные вовремя приедут, то ноутбук в милицию попадет, пусть они и разбираются. Только, судя по всему, пожарных скоро ждать смысла нет...»
Ник автоматически перестраивался, стараясь держаться в потоке машин, нигде не вылезая вперед и не отставая чрезмерно. Крайний всегда достижим: ему свистит гаишник и палочкой на обочину кажет. А попробуй меня из второго ряда, да из-за грузовика выковырять — фигушки. И смотреть на них нельзя. Следишь за дорогой— и следи. Гаишники не статуи античные, чтобы на них пялиться. И так спокойно доедешь, куда тебе надо.
Дельце еще одно на вечер накрутилось, но сейчас надо было передых себе дать. Ноги болели, несмотря на ручное управление, автоматически давили в пол, искали лихорадочно привычные педали. Штанина в запекшейся крови царапала кожу, остальная одежда набрякла и начинала неприятно вонять.
Ника чуть подташнивало. Он не давал себе расслабиться. Сначала надо было довести дело до конца. Хотя бы вот это дело. А довести до конца —значит, припарковать машину у подъезда и без приключений войти в Пашкину квартиру. До этого момента все продолжается.
Наконец Ник выехал на знакомую улицу, свернул на подъездную дорожку и с облегчением заглушил мотор. Поставил машину на передачу, чтобы не укатилась, вылез на свежий воздух, который после душегубки кабины показался живительным.
Но пока машину запирал, свежий воздух стал для него неприятно свеж и по телу прошлась зябкость. Зазнобило слегка.
«Плохо дело,— отметил Ник.— Изнежился я в Штатах. Надо сейчас же меры принимать,»
Оц прошел в пустынный, слава Богу, подъезд, автоматически проверил замок. Никто его не трогал. Отпер дверь, вошел. В ванной горел свет.
— Все в порядке,— сказал Ник квартире.— Короткий отдых, и ты мне не мешай!
Квартира стерпела. .
Ник зажег повсюду свет, тщательно задернул занавески, прошел в ванную и, пуская горячую воду плотной стеной, начал раздеваться, с удовольствием сдирая с себя заскорузлую от пота, ила, грязи и крови одежду.