Америкен бой

Рогоза Юрий

Ник воткнул утюг в розетку и поставил перед лицом Лепчика греться:

— Это, толстяк, очень хороший утюг. У меня дома такой же. Знаешь, он очень быстро греется, а кроме того, вот тут переключатель на тип ткани... Ну ты-то по иност­ранному не разумеешь, так я переведу...

Ник покрутил реостат:

— Вот: капрон. Это значит, что утюг должен быть еле. теплым. Далее следует шелк. Тоже вещь нежная. Дальше шерсть. Это уже очень горячо. И хлопок! Его можно даже отпаривать, тут и дырочка есть

специальная, чтобы воду заливать. И кнопочка, чтобы пару поддать. Тебя ничего в этом приспособлении не удивляет?

Ник держал утюг совсем рядом с мокрым от пота лицом, мафиози, которое совсем не было сейчас по­хоже на то самодовольное и самоуверенное мурло, ко­торое он видел на автозаправке. Лепчик чуть повел го­ловой. 

— Не знаешь? А меня удивляет. Тут нет такого деле­ния с надписью «толстяки». Просто все и так знают, какие они толстокожие и гладить их надо при максималь­ной температуре...

Ник облизал палец и слегка коснулся плоскости утю­га. Раздалось короткое злое шипение.

— Вот,— заметил Ник.-—Я же говорил. Уже готово. С чего начнем?

— Что тебе надо? — рыдающим голосом заблажил, наконец, Лепчик, стоило Нику задрать ему кимоно.

— С задницы твоей жирной,— не слушая Ленчика, решил Ник и прикоснулся к нежной коже подошвой ботинка. Лепчик нечеловечески завизжал и забился в кон­вульсиях. Под ним стала растекаться лужа...

— Фу! — Ник зажал нос.— Лепчик, а ведь я тебя еще утюгом-то не трогал.

Нику показалось, что клиент «дозрел». Он приподнял за жидкие волосы его голову и заглянул в глаза, по-прежнему в другой руке сжимая утюг:

— Ну, Лепчик, быстро, весело, точно... И на свободу с чистой совестью. Вопрос первый: на кого ты работаешь, сучий потрох?

— На Близнецов! — Лепчик глядел на Ника чуть ли не с обожанием, желая угождать ему всем, чем он только пожелает.

— Хорошо. Вопрос второй: где они живут? Лицо Лепчика исказил неподдельный ужас:

— Не знаю! Ей Богу, не знаю! И никто не знает! Ник приблизил было к нему утюг, но отвел руку:

— Да ты не нервничай! Верю тебе. Ведь если знал бы, то сказал?

— Сказал бы! — истово взмолился Лепчик.—Как есть, сказал-бы...

— А найти их где?

— На третьем складе конфетки... Фабрики конфет­ной, у них штаб там. Директор там в замазке весь...

— Хорошо-то как. А когда же они там бывают. Ну, понимаешь, чтоб несколько раз не бегать...

— Ежедневно, часа в два. Ну, по рабочим дням...

 — Значит, трудовое законодательство не нарушаем... А вот еще вопросец: ты в «Зодиаке» был, когда там охранника-то убивали?

— Был,— тут Лепчик встрепенулся.— Но это не я. Ей богу, не я это! Мамой клянусь...

— Маму прибереги,— внутри у Ника вдруг все сжа­лось в горошину, но он взял себя в руки и злость, нахлынувшую со всех сторон и пронзившую все ето «я», подавил.— А кто его убивал? Кто, припомни?..

— Его все вместе били... Он какой-то притуркнутый был, осатанелый. Будто этот кабак его собственный...

— Точнее говори, точнее. Кто это все?

— Зелень там была... Ну, валютчик. Близнецы, конеч­но. Самое главное...

— Что же главное? 

Лепчик попытался увернуться от пронзительного взгляда Ника, но деваться было некуда, Ник держал его крепко.

— Он... Он Близнеца ударил. Младшего... А того вообще никто никогда не бил.

— Так учиться надо было. .

— От этого и понеслось...

— А если, предположим, я сам захочу с младшеньким встретиться?

Ник знал, что, возможно, какие-то вопросы окажутся лишними, но хотел с этим процессом покончить раз и навсегда. Ему больше не хотелось ни у кого ничего спрашивать. Ему попался хороший, отзывчивый и смер­тельно напуганный информатор, который готов был вы­ложить все, что знал сам. Поэтому надо было воспользо­ваться им полноценно.

— Ну, не знаю... По вечерам он по кабакам шарахает­ся... Вот послезавтра в «Интуристе» на шестом будет... Меня звал...

— А Зелень эту мне как отыскать?

— У него офис на Кирова. Где обувной. На втором этаже «Юридическая консультация»...

— Слушай, а у тебя фоток нету? — вдруг осенило Ника.— Я страсть как люблю фотки рассматривать.

— В столе там...

Ник выронил голову Лепчика и она глухо ударилась об пол. Он продолжал говорить и плечи его тряслись:

— С моего дня рождения фотографии...

Ник выдвинул несколько ящиков стола и обнаружил пакет с фотографиями. Вытащил одну, групповую, где Лепчик стоял в центре среди небольшой группы. Он поднес ее к толстому и вновь поднял его голову: — Ну, где кто?

— Близнецы вон, справа...

Близнецами оказались два крепких красавца с неболь­шой примесью восточной крови.

— А Зелень?

— Вон тот, в очках.

Ник посмотрел на человека в очках: встретил бы такого и убивать бы не стал. Типичный младший научный сотрудник.

— Он тоже на Близнецов работает?

— Тоже...

— А кто жену его изувечил?

«Этих продам с удовольствием»,— подумал Лепчик, срывая остатки своей злости на людях чуждой ему сексу­альной ориентации.

— Зяма и Петро. Голубые они, баб ненавидят люто... Вместе живут.

— Адрес?

— Зеленый переулок, четыре... Квартиру я не по­мню...

— Лепчик,— рассердился Ник, он глянул на часы и по всему выходило, что пора сматываться.— Я тебе стишок расскажу: «Если, сука, врешь сейчас, может врешь в по­следний раз...» .'