Амнезия
Шрифт:
– Мэм, – сказал он, – мы приехали по вызову. Кто-то из ваших соседей сообщил, что с вашей стороны доносится громкий шум. Крики и вопли, треск и грохот. Они не знали точно, в вашем ли доме кричат и грохочут, но, учитывая то, что случилось вчера… Это ваш сын упал в воду?
– Да. Мой сын, Шон. Но с ним произошел несчастный случай.
– Конечно. Но именно поэтому, получив сигнал, мы решили начать проверку с вашего дома. Мэм, с вами все в порядке? У вас синяк на лице…
О, это… Я начала объяснять его появление, но меня отвлек свет
– Мэм! – окликнул меня он.
Поскольку я не ответила, он решил свистом призвать на помощь коллегу. Женщина, бродившая вокруг дома с фонариком, находилась ближе ко мне. Она преградила мне дорогу.
– Мэм, давайте подождем минутку, ладно?
– Вероятно, там моя дочь, – сказала я.
Но это была не она. Автомобиль выехал на свет. Очередные полицейские. Полиция штата; машина более темная, с желтой полосой. Внутри еще двое. Черт побери, только этого не хватало…
– Наше подкрепление, – объяснила офицер. – Звонок поступил еще и в службу спасения, и они разослали сведения по всей округе. Сотрудники просто заехали проверить, все ли у нас в порядке.
Патрульные вышли из машины и оба тут же вставили под ремни дубинки. По росту они немного отличались, но оба выглядели спортивными и темноволосыми, как братья. Оба, бросив на меня взгляд, начали тихо переговариваться с женщиной-полицейским.
– Мэм, – услышала я из-за спины уже спокойный голос Флетчера, – кто еще есть в доме?
– Можете звать меня Эмили.
– Ладно, Эмили. Кто еще в доме?
– Никого. Сейчас никого. Моя дочь недавно уехала.
– А кто ваша дочь?
Вопросы продолжались до тех пор, пока они не выяснили основные детали.
– То есть около получасу назад вы с Майклом находились в доме? – уточнил Флетчер.
– Да.
– Вы дрались?
– Нет. – Они явно ждали пояснений, и я сказала им первое, что пришло на ум. – Я проводила с Майклом сеанс. Сеанс регрессивной терапии.
– Он жених вашей дочери, а вы лечите его? – спросила женщина, на чьей униформе имелся значок с фамилией Койл.
– Неофициально. Это длинная история. И я не могу обсуждать ее из-за врачебной тайны.
– Понятно. – Койл кивнула.
– Мэм, позвольте, мы просто осмотримся, – сказал один из патрульных, – убедимся, что все в порядке. Вы не против?
– Здесь никого нет. Мне нечего скрывать. Я работала с правоохранительными органами. В качестве консультирующего клинического психотерапевта.
– Здорово, – оценил Флетчер.
Один из полицейских прошел мимо нас с ним в дом. Другой направился за дом.
– Эмили, вы много сегодня выпили? – спросила Койл.
– Нет. А с чего вы спросили меня об этом?
– Просто пытаюсь понять общее положение. А откуда синяк на лице?
– Я сбила оленя.
Койл и Флетчер окинули меня наметанными взглядами.
Флетчер:
– Вы сбили оленя и посадили синяк на лицо?
– Да еще и рукой ударились? – Койл
Его, вероятно, оставила хватка Грега, мужа Кэндис. Но об этом им знать не нужно.
– Да. Я сбила на машине оленя две ночи назад. Нет, уже три ночи назад. Простите. Мой сын в больнице. Он в коме. А дочь… В общем, нашей семье выпали тяжелые испытания.
– Вы полагаете, что у вас критические обстоятельства? – Койл выглядела озабоченной.
– Нет… Я имела в виду, что нам надо разобраться с важным семейными проблемами. Как говорится, беда не приходит одна. Мне жаль, что наши крики кого-то потревожили, что Майкл слишком громко кричал и…
Я умолкла, когда Флетчер достал свой телефон, видимо, проверить сообщение. Прочитав его, он взглянул на меня.
– Мэм… Эмили, у вас произошла драка на втором этаже? В одной из комнат довольно сильный беспорядок. Наверное, нам стоит заглянуть туда?
Я провела их внутрь. Проходя по дому, Койл и Флетчер заглядывали во все углы. В спальне, казалось, оба решили, что у нас больше чем семейные проблемы.
– Здесь, значит, постарался жених вашей дочери? – подбоченившись, спросил Флетчер.
Мы с Койл и более высоким патрульным стояли среди устроенного Майклом бардака.
– Я говорила вам, что мы проводили сеанс регрессивной терапии. Он выплескивал подавленные в детстве чувства.
– Как его зовут? Вы сказали, Майкл Рэнд? Не могли бы вы узнать, куда они с вашей дочерью поехали? Полагаю, все будет хорошо, но мы могли бы просто поговорить с ним… Тогда можем оставить вас разбираться с семейными делами.
Я слегка вздрогнула. И в моем ответе невольно прозвучала язвительность:
– Не знаю, где они. Я не в состоянии отслеживать, чем занимается моя дочь, каждые пять минут. Она уже взрослая женщина.
Три копа в комнате переглянулись, потом Флетчер увел их. Когда мы вернулись вниз, я попыталась загладить свою вину, предложив им всем что-нибудь выпить. Каждый вежливо отказался.
Во втором часу ночи они наконец-то убрались из моего дома и сели в свои машины. Второй патрульный как раз поднялся от лодочного сарая. Остановившись, он сообщил что-то Флетчеру и Койл; его слова заглушил холостой ход мотора. Флетчер вылез обратно. Они с патрульным подошли ко мне.
– Миссис Линдман, – сказал патрульный, – не могли бы вы пройти со мной на минутку?
– В чем дело?
– Пожалуйста, просто пройдите со мной.
Полицейский провел меня к лодочному сараю. Наши шаги гулко отдавались на деревянном причале, мы подошли к двери и открыли ее. Лодка и парусник покачивались на воде. Волны, обегая корпуса, бились в опоры деревянных устоев. Патрульный зажег фонарик и направил его луч на парусник.
Там темнела кровь, в основном высохшая. Местами она натекла за планширы и размазалась по корпусу. Я практически заметила отпечаток руки.