Амок
Шрифт:
Так и решили. Ночью корабль без огней пошел к берегу. Вскоре впереди показалась неясная темная линия. Она постепенно приближалась и как бы росла в высоту. Вот где-то далеко справа замигал огонь. Слышно было, как ревут буруны между рифами.
– Все добрые люди стараются держаться подальше от рифов, а мы должны приближаться к ним, – произнес Гейс.
– Зато если нам удастся их взять, они сами будут служить для нас защитой, – ответил Салул.
А взять их мог отважиться лишь тот, кто не жалеет ни своей головы, ни корабля. Тихие, небольшие волны, ласково покачивавшие корабль в океане, здесь становились большими и разъяренными. Кораблю пришлось отрабатывать задним ходом, чтобы его не прибило к рифам.
Волны бросались на скалы, ревели и пенились, стараясь прорваться на ту сторону каменной изгороди. Те из них, кому это удавалось, сразу тратили силу и гнев, превращались в тихую зыбь. Они мирно плескались у подножия скал, как бы прося прощения за то, что дерзко вторглись сюда.
Так было в хорошую, тихую погоду. А что же должно быть в бурю?!
Спустили шлюпку. В ней разместилось двенадцать человек под командой помощника капитана Си-дана.
– Делайте свое дело, товарищи, – сказал на прощание Гудас. – Завтра вечером мы будем здесь.
Лодка отошла. Корабль начал поворачивать назад. И вдруг высоко на берегу заблестел огонь…
Все встрепенулись. Кто там? Голландская охрана? Или здешние жители? Или свои?
– Я думаю, это не голландцы, – сказал Гудас, – охранять здесь нечего.
– И по-моему так, – согласился Гейс. – Даже если это охрана, она не стала бы зажигать огонь, чтобы тем самым не предупредить нас.
– В таком случае это или местные жители, или наши товарищи, – подытожил Салул. – Если жители, нам бояться нечего, а если наши…
– Могут ли там быть наши? – перебил Гудас. – Откуда они знают, где мы пристанем?
– Этого мы и сами не знаем, – сказал Салул. – Но разве не могут товарищи ожидать нас в самых различных пунктах южного побережья? Для того чтобы в случае надобности оказать нам помощь? Я думаю, что разведчикам, поехавшим на лодке, опасность не угрожает…
Не успел он произнести последние слова, как с берега послышались выстрелы – один, другой, третий… Эхо подхватило их, понесло от скалы к скале…
– Стоп! – крикнул Гудас.
Машина остановилась. Вся команда затаила дыхание. Корабль медленно несло по инерции.
Прошла минута, другая. Никто не произносил ни слова: всем и так было ясно, что в темноте происходит что-то нехорошее. Огня на берегу уже не было, не слышалось больше и выстрелов. Неужели теми тремя окончилось все дело?
– Они или сейчас же вернутся, или… не вернутся никогда, – негромко произнес кто-то.
Командиры потихоньку совещались. Поскольку выстрелы не повторялись, дело казалось не таким уж опасным. Но зато стало еще более загадочным. Кто стрелял? Наши не могли, это не в их интересах, разве только пришлось защищать свою жизнь. Не могли от этих трех выстрелов и погибнуть все двенадцать отлично вооруженных человек в лодке. Значит, можно с уверенностью сказать, что непосредственная опасность пока не угрожает…
– А отсюда вывод, – решил Салул: – если там солдаты или жандармы, то наши товарищи скоро вернутся, и мы уйдем искать другое место. Если же опасности нет, товарищи останутся, а мы, как условились, завтра вечером приедем за ними.
А если выстрелы повторятся, – поддержал его Гейс, – что будет означать настоящую опасность, мы вышлем им подмогу.
– Правильно! – согласился Салул.
Гудас приказал отойти немного дальше от берега и остановиться. Лежать в дрейфе, да еще вблизи рифов, далеко не простое дело. Корабль не стоит на месте, его сносит течением и волнами, и управлять им в это время очень и очень сложно. Тревожило повстанцев и ожидание лодки с товарищами, и – что еще хуже – новых выстрелов на берегу. Все заметили, как вдали опять сверкнул и тотчас пропал огонь. Что же там происходит? Кто стрелял – свои или чужие?
Так прошло несколько часов. Приближалось утро. Больше ждать было нельзя, и корабль ушел в море.
Сидан и его товарищи услышали выстрелы, когда лодка приближалась к рифам. Весла сразу замерли в воздухе… Отсюда огня не было видно…
– Может, не стоит подходить, раз так встречают? – сказал один из матросов. – Если здесь враг, «Саардам» не сможет пристать.
– А ты знаешь, кто стрелял? В кого стреляли? Почему? – строго ответил Сидан. – Мы не знаем, значит, и возвращаться не имеем права. Вперед!
И лодка двинулась по направлению к опасным рифам. Лишь звезды да белые гребни прибоя чуть-чуть освещали ей путь. Каждую минуту можно было ожидать сокрушительного удара о камень, но моряки спокойно и уверенно продолжали делать свое дело.
Наконец нашли нужный проход, изо всех сил налегли на весла и полетели прямо на барьер…
Какая же нужна уверенность, чтобы действовать с такой дерзкой смелостью! Лодка взлетела на волну, нос ее на мгновение повис в воздухе, и в следующую секунду она уже была на тихой воде, по ту сторону рифов!
Подошли к отвесной стене берега, двинулись вдоль нее. Поворот налево, в маленькую бухточку, потом направо, – и вот, наконец, узкая расселина в скалах…
Эта расселина, или, как называют их, фиорд, и была на примете, когда речь шла о Скалах Ласточкиных Гнезд., Шириной и длиной не больше хорошего корабля, она находилась в недоступном месте и ни в каком случае не могла считаться удобной стоянкой.
Отвесные стены вздымались метров на триста – четыреста… Даже шум прибоя и бурунов едва доходил сюда. Зато каждый звук откликался эхом, как в пустой бочке. Едва лодка вошла в фиорд, как моряки опять увидели наверху проблески света. Но как узнать, кто там?
– Крикну-ка я голосом «вау-вау», – предложил один товарищ. – Если свои, узнают.
– А не рискованно? – возразил другой. – Вдруг там враги? Услышат, и сразу поймут обман: откуда здесь, у самой воды, могут взяться обезьяны?
– Если б подняться выше, под деревья, тогда – ничего.
– По этим стенам? В темноте?
– Но мы должны выяснить обстановку до утра, а часа через три-четыре начнет светать!
– Чего ради нам хитрить? – воскликнул Сидан. – Дело не в том, узнают нас враги или нет, а в том, чтобы мы их узнали. Кричи!