Аморальное
Шрифт:
Ими осматривала комнату.
– А мне можно подняться в комнату Кевина?
– Да, конечно.
Они поднялись на второй этаж и вошли в комнату ребёнка, Ими недолго осматривала полки и выглядывала в окно, прежде чем вышла в коридор и перешла к тому, ради чего пришла.
– У вас ведь ещё этаж?
– Да, но там ничего нет, только чердак.
– Вы туда не поднимаетесь?
– Уже года два туда никто не заходил.
– Если можно, я бы поднялась.
– Там очень пыльно, вы запачкаетесь.
– Ничего.
Дальше всё шло по плану. Наверху уже даже Том почувствовал запах.
Дело доверили не Имтизаль.
– Всё это слишком странно, – сказал Том, когда Ими уже собиралась уходить и прибывшая на место группа отвлеклась от них. – Что-то происходит в нашем районе.
– Что?
– Селина Далахар повесилась неделю назад, а её дочь в тот же день разбилась на
– Наверное.
– Я всё же отправлю сына в Нью-Йорк.
– Больше нет ничего странного?
– Сосед у нас странный. Здесь все живут люди не бедные, но с охраной – только он. Явно в криминале замешан. Но вряд ли он стал бы прятать трупы у соседей.
– Вряд ли.
Она знала, что не стал бы.
Потом ещё предстоял разговор с Оуэном и Рамиресом, и Ими пришлось придумывать стратегию, якобы она осматривала место преступления, потом ездила в окрестностях пути от дома Милзов до злополучного строения, проезжала мимо школы Кевина, видела его, и что-то в ней защемило поговорить с ним и его родителями. В конце концов, она ведь много чего перепробовала: пробивала всех педофилов и маньяков, всех пропавших детей за последние 15 лет, теперь уже решилась проводить случайные опросы. Хоть что-то должно было принести результат. Эти мало-логичные объяснения никто не любил, но все к ним привыкли за годы работы с Имтизаль, поэтому только вздохнули и отпустили её.
Алан всё отказывался приезжать, отмахиваясь какими-то делами, для официальной повестки не хватало улик, и Оуэн уже собирался сам выезжать в Филадельфию. Поначалу он хотел взять Ими с собой, но потом придумал ей занятие в городе и решил уехать на следующий день один. И на следующий день, наконец-то, было найдено новое тело ребёнка, и Алана пришлось на время оставить в покое.
Это был мальчик 13ти лет, внешне очень похожий на первого и живший в том же квартале. Его тело было обожжено меньше и только частично, и теперь не осталось никаких сомнений в акте изнасилования, причём, как отметила Диана, деревянным предметом. Этот предмет Ими вскоре обнаружила: ножка стула лежала в углу помещения вместе с остальными обломками. Она тоже была обожжена, но на ней осталось немного различаемой экспертизой крови ребёнка.
– Как думаешь, сколько ему может быть лет?
– 36.
– Почему именно 36?
Ими пожала плечами.
– Они учились в одной школе. Наверное, он живёт недалеко или даже учился там же. Надо бы расспросить учителей, не помнят ли они закомплексованного гея. Или у которого просто ничего не получалось с девочками и были проблемы с мозгами. Я поеду в школу.
– А я в свою клинику.
– Да, правильно, может, он уже там лечился.
Но ещё до поездки в свою клинику она заехала в одну частную, небольшую, в пригороде, Имтизаль слышала о ней, потому что один из её бывших пациентов уже имел дело с полицией в этом году. Ими туда тянуло с самого начала. Её встретили неодобрительно, скептично, всеми способами намекая на продуктивность лечения и на безобидность пациентов, но Имтизаль всё равно настаивала на просмотре историй болезни гомосексуалистов и педофилов, которых в клинике лечилось всего четверо. Без ордера ей не соглашались даже назвать их имена. Ими уже готова была взвыть от отчаяния и сожаления о том, что приехала без Оуэна на задание, требующее столь высоких коммуникативных навыков, но ей помог случай. Разговор уже близился к направлению гостя к двери, когда внезапно в комнату влетел напуганный интерн, и врач убежал следом за ним. Ими поняла, что в больнице случилось что-то особенно ужасное, и она сразу резко вспомнила своё детство и парня, пытавшегося её убить, и представила себе, как и тогда всполошившиеся врачи, интерны, медсёстры, санитары – все, бегали и суетились в попытках найти ребёнка.
Персонал был безумно встревожен присутствием Имтизаль, врачи пытались сделать всё, чтобы информация об инциденте не дошла до неё, но им это не удалось, они не заметили, как она подкралась к двери сестринской и подслушала разговор о случившемся. Так Имтизаль узнала, что один из шизофреников стационара покончил с собой, и не преминула воспользоваться этим для давления на врачей. Запугав их до красноты ушей, она пообещала, однако, не поднимать вопрос в участке, и они безропотно согласились на полное сотрудничество, показали
Она снова вспомнила парня, который пытался её убить. Всю жизнь она помнила о нём, думала в определённые моменты и теперь она впервые решилась узнать у своих бывших врачей его имя и его судьбу. Ей сказали, что его выписали через пять лет после того, как она ушла с ранчо, что он ещё некоторое время наблюдался в клинике и что он совершенно точно не гей и не импотент. Более того, он женат и растит двух сыновей. Её предчувствие снова её подвело.
Тогда она стала расспрашивать о триаде симптомов, не наблюдалась ли она у детей за последние 20-30 лет. Ей показали истории болезни всех заинтересовавших её пациентов, а также всех импотентов и гомосексуалистов, и как раз когда она закончила рассматривать дела детей, склонных к пиромании, ей позвонил Оуэн и сказал, что есть два подозреваемых, которых следует проверить. Один окончил школу 16 лет назад, другой – 21, у обоих неустойчивая психика, оба часто наблюдались у специалистов, и оба были отшельниками и аутсайдерами в своих классах. Ими пришлось оставить разбор пациентов и поехать на допрос младшего подозреваемого.
Тони Сойер, он жил один уже девять лет. У него не было высшего образования, он работал на мясокомбинате и общался с людьми так же неуверенно и беспомощно, как и в детские годы. Имтизаль нагнала на него ужас. Он не решался смотреть ей в глаза, постоянно покачивался и теребил в руках свою одежду и жутко расстроился, когда понял, что у него нет алиби. Он с большой неохотой рассказывал о школьных годах, он обо всём рассказывал с неохотой и даже представить себе не мог, насколько Имтизаль понимает его нежелание говорить. Она ещё немного помучила его психологическим давлением, рассказала про убийства детей, известные следствию детали насилия и свои подозрения, довела его чуть ли не до слёз и, наконец, покинула его дом. Саймон Робертс, которого допрашивал Оуэн, напротив, многого добился после школы, у него был свой магазин спортивного инвентаря и даже, казалось, друзья. Он выглядел куда солиднее Тони, смелее и увереннее, но и у него не было алиби на день исчезновения ребёнка. Об этом Имтизаль узнала по телефону, когда возвращалась в участок, чтобы проверить там кое-какие данные о Тони и Саймоне, но она чувствовала, что оба они не имеют никакого отношения к делу, и ей следовало бы вернуться в клинику и продолжить искать истоки там. А ещё ей следовало, наконец, найти Джона и Сэма.
Оуэн ещё не вернулся, поэтому она воспользовалась куском внезапно свободного времени, чтобы продолжить поиски. С Сэмом так ничего и не вышло, зато она узнала, что вчера Джон расплачивался своей кредитной картой в Сиэтле. Он вернулся домой. Оставалось выяснить, когда. Она позвонила в окружной департамент Сиэтла и запросила у них информацию об убийствах несовершеннолетних детей. Ей обещали дать ответ в течение часа. В этот час она пыталась выяснить, почему за последние три месяца Джон решил воспользоваться своей кредиткой только вчера. Он купил золотые серьги с изумрудом, Ими связалась с его бывшей женой, но она понятия не имела о возвращении супруга и добавила, что о золотых серьгах с изумрудом она бы точно не забыла. Тогда Ими связалась с ювелирным магазином, и тогда всё стало проясняться: покупатель не был Джоном. Потом пришёл ответ из Сиэтла: за последний месяц не было ни одного убийства несовершеннолетних, зато пропало шесть мальчиков, четверо из неблагополучных семьей или сироты. Почти сразу после того, как Ими дочитала материал, ей позвонили и сказали, что нашли Сэма.
Сэма нашли рыбаки в её лесу. Его тело настолько опухло и выцвело от времяпровождения в воде, что прошло бы немало времени, прежде чем в погибшем опознали бы Сэма, но, к счастью, в его в кармане были найдены водительские права. Ими отправилась к родителям его малолетнего друга, но они ничего не знали о смерти мужчины и вряд ли были бы причастны к ней. Круг был близок к тому, чтобы замкнуться навсегда.
– Когда вашего пацана-то первого убили?
Имтизаль тухло поднималась в здание департамента, когда к ней обратился младший сержант Купер, докуривающий сигарету и тоже возвращавшийся в отдел. Ими хотела пройти мимо, как всегда, но он выглядел так невозмутимо и так безобидно, что она даже решилась ответить, неуверенно и осторожно.