Аморальные байки с плохими словами
Шрифт:
— Вот это техника — лет тридцать, а еще живая! Осталось порошок достать или немного мыла. — Витек старался, потому что Зинка намекнула, мол, в случае спасения кролей папаша его щедро наградит. — Сейчас мы, шеф, всех зайцев постираем, а заодно, машинка будет на ходу…
— Ну-ну, Витюха, решил одним выстрелом двух кроликов убить? — я ухмыльнулся.
— А хули там! — Витька радостно потер руки и подергал провода на передней панели, — Я такой! Не люблю дважды в одном направлении бегать. Правда, иногда проколы бывают… Вот, недавно Нинка меня послала выбросить пакет с рыбьими потрохами. Я с утра мешок рыбы начистил, вонючих кишок целый кулек насобирался. Ну, я его в черный целофан завернул, чтобы не воняло и пошел на мусорку. По дороге на почту зашел, Нинка заставила квитанцию оплатить, мол, все равно по пути… Ну, я к кассе подошел, хочу платить, а у меня, шеф, всего три гривны не хватает… Эта очкастая крыса за стеклом взъерепенилась: "Если не оплатите сегодня, отключим телефон!" Я плюнул и ушел. И так расстроился, что пакет с потрохами возле кассы забыл… Прихожу на мусорку — чего то не хватает… руки пустые,… ага, бляха-муха, кулек с рыбьими кишками пропал. Я назад, на почту. Прихожу, а там… — Витька соединил провода, машинка скрипнула и с диким визгом стала набирать
Все моющие средства находились на чердаке. И Витя, напустив воды в машинку, полез по лестнице наверх. На чердаке царил хаос. Модель БП в уменьшенном масштабе. Похоже, отступая с бани, советские войска поспешно бросили весь банный арсенал, который начальник прачечной годами собирал. Повсюду валялись мятые тазы, противогазы, рваные матрасы в пятнах и без пятен. Облепленные паутиной раскладушки собой являли то ли баррикады, то ли строения из металлических каркасов. Рулоны ткани и брезента нагромождались друг на друга и поднимали пыльный столб при первом же касании руки. Здесь было все: три старых самовара, утюг без провода, рваная палатка и куски чего то, похожие на резиновую лодку. Два деревянных крашеных весла, сломаные лыжи и рама от велосипеда лежали вперемешку с сапогами. Я уверен, что за какой то древней балкой там спрятана была и лампа Алладина… В одном из темных мест, пройдя по лабиринту ящиков и бочек, Витюха обнаружил несколько мешков со старым высохшим хозяйственным мылом. Не долго думая он перекинул один мешок через плечо и, захватив подмышку старую гладильную доску, спустился вниз.
— А доску ты какого хрена притащил? — я недоумевал, — Ты че, Витюха, кроликов собрался гладить?
— Да понимаешь, шеф, тут такая клизма…, -Витька почему то сник и потускнел, — Мне как раз домой доска нужна. Меня перед отъездом Нинка в магазин отправила купить в квартиру новую гладильную доску. Ну, я, как честный муж, купил доску. Бабло не пропил, зуб даю… иду домой и вижу: пацаны в футбол гоняют во дворе. Ну, бляха, кто же так играет! Не бегают, а ходят как парализованые овцы, копыта от земли не отрывают! Лемуры полудохлые, упавшие в кисель… Ну я им показал, засранцам, как надо торпедировать по полю. Включил форсаж, удар, перепасовка… Гол!!! Но, что обидно, когда я мяч загнал тому козлу в ворота, упал на левый бок, разбил свой нос и доску поломал. Ту самую, что купил для Нинки в магазине. Я ж с доскою бегал. Хули, выпускать из рук нельзя… Ну, пацаны прониклись моим горем, налили пива и домой я пришел уже слегка нетрезвый. К тому же без доски, без денег и с разбитым носом. И что обидно, Нинке рассказал всю правду, а она не верит. Говорит: — Пропил, зараза!.. Короче, спорить с Нинкой бесполезно, а лучше привезти в подарок доску.
С этими словами он принялся вскрывать кролей из целлофана и бросать в стиральную машину. Сложив в барабан первую партию мяса он высыпал туда щепотку марганцовки, кинул кусок мыла и напустил воды.
— Все, ждите чуда, прихожане, — заявил Витюха и, лежа на диване, откупорил себе бутылку пива, — постирается кроличье филе — загружайте вторую порцию. И можете меня сегодня не тревожить, че то я устал от Вас безмерно…
Мы с Йончиком реально припупели: действительно, решение простое как якутский бубен, но допереть смог только полоумный Витя. Примерно каждый час Йончик с Зинкой грузили скользким мясом круглый бак и к утру все кролики были как новорожденные — сияли чистотой и пахли ароматно. Для запаха в машинку Витя капнул немножечко эссенции лаванды и добавил чуть-чуть зинкиного шампуня для волос. Старая армейская машина яростно крутила барабан и белая кроличья слизь липкой лентой сливалась в дренажный лоток в полу перед стиралкой. Туда же спущена была и розовая от марганцовки вода. Так за ночь мы избавили кролей от скользких и гнилых соплей. Однако, внутренний голос мне шептал, что не может все пройти так гладко и Витя где то напортачил. Но где? Я этого не мог понять, хоть тресни.
У нас крутился барабан, лилась в отстойник розовая жижа, а Ролик в это время выживал на приграничной речке Турунчук. С Вениамином он туда добрался на старенькой расшатаной "буханке". Отметившись у патруля на КПП, они заехали поглубже от румынских сел и расположились на прибрежной кромке. Совсем неподалеку от нейтральной полосы. Там первым делом Вениамин при помощи огнива развел огонь, установил навес и стал готовить снасти для поимки рыбы. А Ролик, имея за плечами беркемовскую школу, отправился прощупать местность и расставить силки на лесных зверушек. Еду они с собой не брали принципиально — мужчины собирались выживать, а не играться в детские бирюльки. В камуфлированной куртке и без бровей Роланд вид имел весьма бойцовский. Брови и ресницы он потерял буквально полчаса назад — с размаху бросил в костер трухлявый пень. Пыльная труха, словно свежий порох, воспламенилась вверх и сожгла на Ролике все волосы. Не верите — попробуйте бросить в огонь трухлявое бревно — очень эффективный метод моментально избавиться от всей растительности на голове.
Неторопливо Ролик двигался вдоль берега узкой речушки, пытаясь подобрать какую либо живность. Но была ранняя весна и, несмотря на солнечный день, лягушки и пиявки еще пребывали в спячке. Продвинувшись вверх по течению около километра, выживающий куллинар подобрал дохлую птичку, положил ее в карман и вскоре уперся в большое сухое дерево, лежащее поперек реки. Ролик осторожно ступил на ствол и сразу увидел то, ради чего он проделал свой длинный путь: напротив, на другом берегу Турунчука, буквально в нескольких шагах чернела свежевспаханная полоса мокрой земли. В ней отчетливо были видны большие вкусные дождевые черви. По чернозему бродили румынские вороны и неторопливо заглатывали шевелящееся мясо. Как раз в своей последней интернет-статье Роланд подробно описывал способ, которым червей можно было использовать в качестве зажарки во время приготовления пищи. "Если Вам удалось поймать ежика, — писал экстремальный повар в своем сообщении, — первым делом обдайте его кипятком, чтобы легче было снять колючки. Затем, стянув кожу как чулок, аккуратно выпустите из тушки внутренности при этом старайтесь не раздавить желчный пузырь. Выбросите кишечник, предварительно высосав оттуда содержимое. Внутрь тушки вложите мяту, смешанную с порубленным сердцем, легкими и печенью. Желательно добавить куркуму и перец. За неимением масла, жарить ежика будем на дождевых червях: они достаточно жирны и содержат в себе много полезных веществ. Хорошо червей подержать сутки в песке, дабы очистить пищевод, но можно и просто выдавить коричневую слизь пальцами. Жарим медленно, посыпая золой вместо соли. Двадцать минут и Ваш обед готов. Если Вам удалось поймать новорожденного ежика, то рекомендую сварить его в кошачьем молоке и есть прямо с колючками…" Таким же методом Ролик собирался употребить умершую птичку, но, не имея сковородки, планировал запечь ее с червяками в глине.
Без колебаний, словно во сне, Ролик двинулся по стволу дерева, осторожно переставляя ноги и держась руками за хрупкие ветки. Рискуя соскользнуть в холодную воду, он все же преодолел опасный участок и теперь ему оставалось лишь пройти пару шагов до заветной цели. Однако, как назло, дерево упало прямо на куст колючей ежевики и обойти его не было никакой возможности — внизу блестела кромка воды. Роланд осторожно ступил вперед, бережно отводя в сторону длинные хлысты с острыми шипами. И все бы было хорошо если б одна небольшая колючка все же не зацепилась за шеврон на рукаве куртки. Ролик дернулся и хлыст крепче впился в красный квадрат с надписью "151". Балансируя на одной ноге, Ролик попробовал было развернуться в обратную сторону, но ветви ежевики, словно живые, протянулись к нему и крепко уцепились за воротник. Ролик слегка запаниковал, крутанулся, клацнул зубами и боднул головой в сторону черной пашни. Цепкие хлысты обвились плотней и к ним добавились колючки растущего рядом шиповника. Ролик разозлился, зарычал и стал крутиться изо всех сил, в надежде вырваться из страшных вегетативных объятий, но с каждой попыткой он еще сильнее наматывал на себя паутину растений и вскоре стал похож на огромный кокон с гусеницей, впавшей в зимнюю спячку. Он еще разок взбрыкнул, но бесполезно. Ноги Ролика соскользнули вниз, руки были плотно прижаты к туловищу и он, отчетливо понимая, что выбраться из западни ему уже не удастся, дотянулся зубами до шоколадного батончика, зашитого в воротник, раскусил его и стал сосать через ткань, чем уподобился плотно запеленованому младенцу. Так его и обнаружили румынские пограничники — в образе висящей над водой личинки с коричневым воротником в зубах и закрытыми глазами без ресниц.
Солнце еще не взошло, поэтому в кабинете румынского офицера царили сумерки. Лишь свет зеленой лампы освещал бледное, в угольных пятнах, лицо Ролика, жадно поглощающего горячий бульон прямо из термоса. Впрочем, куриный суп офицерская жена готовила не для Роланда, ну да что уж теперь… Румынский военнослужащий не хотел ударить в грязь лицом перед украинским оппонентом, отдал ему свой завтрак и теперь внимательно следил как "украинский шпион" обсасывает косточки. А в том, что Ролик именно разведчик у начальника румынского погранотряда сомнений не было: многопредметный нож с компасом, магниевое кресало, подробная карта местности и непромокаемая капсула с каким то желтым порошком ясно указывали на то, что в руки военным попался необычный нарушитель. Кроме вышеперечисленного на деревянном столе лежала дохлая птичка неизвестной породы и большой целлофановый пакет с изъятыми вещами. "А может это Эдик? — офицер выдвинул ящик стола и глянул на лежащую там фотографию симпатичного парня. — Решил в Молдавию пробраться, отомстить кишиневскому прокурору? — при мысли "отомстить" у румына набухли соски… — Нет, не Эдик… У этого глаза умные и ногти чистые. На гастарбайтера не похож. И нервы стальные. Сразу видна спецподготовка".
— Так с какой целью Вы пересекли границу Румынии? — деликатно спросил он Ролика. Офицер когда то проходил курсы подготовки в Москве, свободно говорил по русски и, вообще, был полиглот. — Что Вас привело в наши края? Неужели Вы сбились с туристического маршрута?
Безбровый Ролик не реагировал: он закончил кушать бульон и теперь его клонило в сон. Общаться "разведчик" не спешил, так как понимал, что каждое оброненное слово может быть превратно истолковано не в его пользу. Теперь он развалился на стуле и с суфийским спокойствием выковыривал из зубов остатки вареной курицы. Румынский офицер сглотнул слюну и начал злиться. " Сожрал мой завтрак и молчит, негодяй… Может его Сильве передать?.. Хотя нет. После того, как она допросила с пристрастием двух вьетнамцев, до сих пор от этих хошиминов отбоя нет. Лезут через кордон как тараканы. И все в мою смену. Лучше без Сильвы продолжим." Офицер сунул руку в пакет и выудил оттуда овальную алюминиевую пластинку с глубокой гравировкой:
Kam. Roland Kraus.bt.AIII Rh+. Unterteilung Guns151. N50°33'39'' SW9"37'27.Офицер похолодел: "Вот тебе и доигрались с хохлами. Наемных штурмовиков шлют. Кто же это?… Украинские неоэкстремисты-смертники? Галицкие бойцы УНА-УНСО? Или батальонные волки "Нахтигаль"?… А может?…"- румынский пограничник осторожно извлек из пакета маленькую зеленую книжечку, покрытую изящной арабской вязью, и чуть не лишился чувств — "Вот тебе, мама дорогая… Неужто фанатики-ваххабиты насаждают арийский талибан. Или воинствующие исламисты решили пошатнуть устои европейской морали?…" — румыну стало дурно и он начал обмахивать свое лицо фотографией Эдика. Основы научной политологии рушились на глазах и неожиданно рисовалась совершенно новая картина Евросоюза. С мечетями над Бундесвером и причитающими муэдзинами на Эйфелевой башне. Перед глазами промелькнула Анхела Меркель в парандже и коврики для намаза в брюссельском парламенте, заполненные депутатами в тюбетейках… Солнце, восставшее на востоке, бросило первый кровавый луч на стол начальника румынского погранотряда.