Амулет воинов пустыни
Шрифт:
— И он готов поделиться со мной сведениями?
Маслама кивнул.
— Конечно, это будет стоить денег. Ведь такие сведения не выдаются за одну лишь дружескую улыбку…
Тарик усмехнулся.
— Не удивлюсь, если мой кошелек развяжется сам, дабы развязать язык этого человека, — саркастически произнес он. — А теперь скажи, как зовут твоего повара и где я смогу с ним повидаться.
С этими словами Тарик достал кошелек и вынул два обещанных динара.
— Его зовут Ахмед Гавар. Вместе с сыном он содержит небольшую харчевню в Аль-Карафе — это восточная сторона города, — сказал Маслама, пряча деньги.
Тарик уже слышал об Аль-Карафе — обширном кладбище возле городских ворот. Долина к северо-востоку от Аль-Кахиры, где некогда была размещена гробница фатимида [33] Бадра аль-Джамали, а затем и другие захоронения важных особ, позже стала местом последнего пристанища для людей попроще. Со временем долина превратилась в настоящий город мертвых.
Тарик знал, что там отнюдь не сохранялась благоговейная тишина, как на христианских кладбищах. Напротив, жизнь в этой долине била ключом так же, как в кварталах Каира. Люди охотно приходили туда, чтобы полюбоваться величественными зданиями и порадоваться садам. Там часто играли дети, и никто не воспринимал это как акт неуважения к покою мертвых. Посетители кладбища располагались в тени пальм и вели беседы за обильными трапезами. Еду они приносили с собой или же покупали у многочисленных торговцев. Богатые пожертвования мусульманских вельмож, желавших быть похороненными именно в этом месте, привлекли целую армию служителей, которые ухаживали за кладбищем. В результате сюда хлынули многочисленные торговцы, водоносы и нищие, а следом появились и харчевни — они возникали в одночасье и так же мгновенно исчезали, если их хозяева разорялись.
33
Фатимиды — исламская знать, ведущая свое происхождение непосредственно от пророка Мохаммеда, а именно от потомков-мужчин дочери пророка Фатимы.
— Ты можешь поговорить с Ахмедом в любое время. Я отведу тебя к нему, — предложил Маслама.
— Хорошо, но не сейчас, — сказал Тарик. — Через полчаса мы вернемся. Тогда и отведешь нас к своему Ахмеду.
— Почему мы не пошли с ним сразу? — поинтересовался Мак-Айвор, когда рыцари отошли на значительное расстояние от Масламы.
— Потому что сначала нам надо зайти на базар, — ответил Тарик. — Во время разговора с этим человеком мне понадобятся пергамент и чернила.
Спустя полчаса Тарик в сопровождении Мак-Айвора вернулся на площадь. Он держал под мышкой небольшой ящичек, в котором хранились писчие принадлежности. Маслама повел рыцарей в город мертвых, который простирался почти до ворот Баб аль-Наср.
Тарик собственными глазами увидел то, о чем раньше только слышал: между могилами действительно царила деловая или беспечная жизнь. И у всякого рода торговцев и владельцев харчевен дела здесь шли очень даже неплохо.
Маслама уверенно подвел рыцарей к телеге, остановившейся возле пальмовой рощи между двумя могилами мамелюков.
— Вон он, — произнес бывший вор, указывая на человека, как раз в этот момент укладывавшего новую порцию мяса на решетку, под которой тлели раскаленные угли.
Ахмед Гавар ничуть не походил на повара — он был настолько тощим, что, казалось, даже еда собственного приготовления не могла пробудить в нем аппетит. Его худое лицо с глазами, как у бродячей собаки, обрамляла всклокоченная бородка. Но когда Ахмед увидел Масламу и его спутников, в его облике снова появилась жизнь. Он поручил мясо заботам своего младшего сына, невероятно похожего на отца, отвесил Тарику почтительный поклон и вместе с гостями удалился в пальмовую рощу, дабы обстоятельно рассказать им о дворце эмира Тюрана эль-Шавара Сабуни. Ахмеда несколько удивило, что вместе с Тариком и Масламой в рощу отправилась и необычно крупная, закутанная с головой женщина, которая запросто уселась рядом с мужчинами на песок. Но в конечном счете это было не его дело.
Прежде чем начать рассказ, Ахмед Гавар в лучших базарных традициях завел разговор о цене своих знаний. Маслама тут же пришел ему на помощь, не раз напомнив о том, что выдавать такие сведения крайне опасно.
Тарик терпеливо выслушал эти разглагольствования и в итоге согласился с ценой, которая лишь немного отличалась от заранее оговоренной.
Он достал перо, чернила и пергамент, а сам ящичек использовал в качестве письменного стола.
— Начнем, — сказал тамплиер, обмакнув в чернила перо и протягивая его Ахмеду. — Нарисуй мне как можно подробнее дворец и сад — так, как их смогла бы увидеть птица с высоты своего полета.
— Господин, лучше тебе это сделать самому, — произнес Ахмед, возвращая перо. — Я только испачкаю драгоценный пергамент.
После этого он подобрал веточку и принялся водить ею по песку.
Ахмед оказался прав. Ему действительно не следовало рисовать на пергаменте, ибо с каждым новым вопросом Тарика ему приходилось дополнять свой рисунок новыми мелочами, которые требовали очередных исправлений, а затем и увеличения рисунка в целом. Только когда бывший повар заявил, что теперь план усадьбы максимально точен, Тарик перенес схему на пергамент.
— Теперь о подвалах, — продолжил Тарик, после того как срисовал план. — Можешь ли ты рассказать о них подробнее?
— Да, господин. Мне довелось узнать о них многое, в том числе и по собственному опыту, — мрачно ответил Ахмед. — Этот тиран, старший повар, однажды обвинил меня в краже нескольких кусков баранины, и меня бросили в подвал. К счастью, Аллах вмешался в мою судьбу, и вскоре выяснилось, что баранину украл другой повар.
— Так нарисуй же скорее этот подвал, — потребовал Тарик.
После того как на втором куске пергамента появилась схема подвала, Тарик задал Ахмеду еще ряд вопросов, касавшихся повседневной жизни дворца. Он хотел знать все. Рыцари могли использовать любую мелочь, составляя план по освобождению Герольта и Мориса. Больше всего Тарика интересовала охрана дворца, а также численность и привычки охранников самого эмира.
Ахмед выложил все, что знал, и закончил свой рассказ небрежным замечанием:
— Правда, большая часть охранников вскоре уедет с эмиром.
— Откуда ты об этом знаешь? — спросил Тарик, едва сдерживая волнение.
— От жены. Ее сестра стирает белье во дворце, — ответил Ахмед Гавар. — Она сказала, что через три дня эмир уезжает на охоту в горы.
— Как долго он будет отсутствовать?
Тощий повар пожал плечами.
— Эмир никогда не возвращается с охоты раньше чем через неделю. Иногда он охотится и две недели, и даже три. Особенно в такое жаркое время. В горах жара переносится легче.