Амулет воинов пустыни
Шрифт:
Тарик поблагодарил Ахмеда, простился с ним и с Масламой, а затем вместе с Мак-Айвором отправился назад в город.
На оживленных улицах столицы рыцари не решились обсуждать сведения, полученные в пальмовой роще. Лишь в своем убежище они поделились друг с другом своими мыслями, а затем углубились в изучение рисунков, нанесенных на два куска пергамента.
— Ясно одно, — сказал Тарик. — Какой бы план освобождения мы ни выработали, нам все равно придется ждать момента, когда эмир уедет на охоту. В его отсутствие дворец,
Мак-Айвор с ним согласился.
— И еще. Нам необходимо приобрести оружие, причем лучшего качества.
Слава богу, внешность Тарика позволяла ему выдавать себя за мусульманина, потому что в случае продажи оружия христианам по законам мамелюков полагалась смертная казнь всем участникам сделки.
13
В тот же полуденный час Махмуд, получив второй золотой пятиугольник и отведя Беатрису в гарем, связал свои вещи в узел и покинул дворец. Герольт и Морис узнали об этом, когда вечером Саид наполнил их кувшин водой и бросил им за решетку две лепешки. Надсмотрщик ругал Махмуда на чем свет стоит, ведь тот оставил ему самую грязную работу.
— Ты понял, о какой грязной работе он говорил? — спросил Морис, когда Саид, проклинавший все на свете, ушел. — Он ведь ничего не делает, только доставляет нам воду и хлеб. Даже новую солому ни разу не принес.
Герольт пожал плечами.
— Что же ты хочешь от такого человека? — ответил он и произнес изречение из Библии: — «Путь ленивого — как терновый плетень». Он сам обрекает себя на несчастья.
Следующим утром к тамплиерам явились незваные гости. Два человека, которые спустились к ним в сопровождении жирного Кафура, оказались вовсе не надзирателями, а телохранителями эмира — рыцари сразу опознали их по черным златотканым одеждам. Обнажив свои кривые сабли, они заняли места возле решетки, за которой сидели Герольт и Морис.
— Поднимайтесь! Встать, неверные крысы! — взвизгнул евнух. В глазах его полыхала ненависть. — Эмир приказал привести вас к нему. Он расскажет вам кое-какие новости. И заодно приготовьтесь расстаться с головой!
— Кафур, если бы тебя нарисовали на стене, никто не посмел бы подойти к тебе и на десять шагов, — произнес Морис.
Герольт предостерегающе взглянул на него.
— Сейчас не лучшее время дразнить Кафура, — сказал он. — Вряд ли у эмира для нас хорошие новости.
Насколько верны были эти смутные догадки, рыцари убедились сразу же, как только их вывели во внутренний двор. Одного взгляда на Махмуда и Беатрису было достаточно, чтобы страх пронзил их до мозга костей. У них разом рухнули все надежды, прежде всего те, которые Морис связывал с девушкой.
Тихо скуливший Махмуд стоял на коленях со связанными за спиной руками перед балдахином, который четверо слуг держали над эмиром Тюраном аль-Шаваром Сабуни. Одежда охранника была порвана в клочья, на спине его
Рядом с ним на каменных плитах стояла коленопреклоненная Беатриса. Она дрожала всем телом и от страха с трудом могла держаться даже на коленях. Тело ее качалось как травинка на ветру. Девушка всхлипывала, и слезы градом катились по ее бледному лицу.
— О Боже! — вырвалось у Мориса. Как и Герольт, он тоже все понял.
— На колени, рыцарское отродье! Падайте перед эмиром в грязь, если вам дороги ваши презренные жизни! — крикнул Кафур, ударив по их затылкам бамбуковой палкой.
Едва Герольт и Морис опустились на землю, эмир с перекошенным от гнева лицом встал со своего места.
— Вы подло обманули меня! — крикнул он вне себя от ярости и швырнул на землю драгоценности, которые Морис передал юной дочери купца. — Я великодушно сохранил вам жизни, а вы в благодарность вступили в сговор с этим ублюдком Махмудом!
«Добром это и не могло закончиться, — мелькнуло в голове у Герольта. — Я обязан был удержать Мориса, даже если бы он обиделся на меня до конца дней!»
— Один дьявол знает, как вам удалось протащить с собой золото и драгоценные камни! — продолжал кричать багровый от злости эмир. — Но вы оказались слишком коварны, господа тамплиеры! В своем бесчестии вы дошли до того, что понадеялись на бесчестность одной из моих служанок. Еще меньше вы могли полагаться на ум этой крысы Махмуда. Мало того, что мне сразу же доложили о бегстве одного из слуг, он еще и оказался таким дураком, что пришел в харчевню сорить деньгами. Ну что ж, под палками он заработал воздаяние за свою подлую измену!
С этими словами эмир кивнул головой и крикнул:
— Асаад, начинай свое дело!
Из-за балдахина вышел рослый широкоплечий негр с голой грудью. В руках у него была кривая сабля с необычно широким клинком. Гадать о деле, которым чернокожий раб занимался во дворце эмира, не приходилось — это был палач.
Махмуд перестал скулить и громко взвыл. Он взывал к милосердию Аллаха и эмира. Но Тюран эль-Шавар Сабуни был непреклонен.
— Наклони голову и хотя бы умри как мужчина, жалкий пес! — прорычал он. — Только от тебя зависит, как ты сдохнешь. Лучше умри быстро, не то Асаад разрубит тебя на куски!
Палач подошел к обреченному и поднял сверкнувший на солнце симитар.
Махмуд наконец сдался неотвратимой судьбе и, издав мучительный стон, склонил голову.
— Видит Аллах, что…
Продолжить он не смог. Острый как бритва клинок рассек воздух, и Асаад одним ударом отрубил голову Махмуда.
Беатриса закричала от ужаса, когда голова подкатилась к ней.
— Не смей двигаться с места! — приказал эмир, а затем сделал знак палачу. — Исполняй наказание, которое я приготовил для этой змеи!