Аналог
Шрифт:
Лишь в момент прохождения Луной точки столкновения с прямыми солнечными лучами, жертвы могли получить глухой предостерегающий сигнал с захваченного корабля и повинуясь чувствам, задыхались от неведомого страха и вековой боли.
Но движение неумолимо. Луна исчезает, жизнь продолжается и солнечный свет поглощает Землю день за днём, даря анестезию заблуждений и вакуум информативности.
– Эй, вставай! Вставай! Вставай!
Полумрак склада разрезали тонкие лучи победившего солнца. Всех верующих в него, светило гостеприимно встречает объятиями. И пылинки,
– Вы уверены, что необходимо продолжать осмотр? – спросил Стас у старшего по званию.
– Уверен, Стас! Уверен. Степанов, буди и ты е … – выругался майор Петров, – я не хочу здесь торчать полдня!
– Вставай! – Степанов исполняя приказ, пересёк склад и дойдя до первого спящего ткнул его дубинкой, позаимствованной у рядового.
Не каждый день ты поступаешь в подчинение ФСБ, хоть и сам начальник. Так что Степанов исполнял приказы, стараясь показать свое честное отношение к долгу перед Родиной и искреннее уважение к субординации.
– А-а-а … – открыл глаза Федора.
– Вставай! Буди своих! – скомандовал Степанов.
– Ага! Сейчас, Михал Сергеевич!
– Какой я тебе Михал Сергеевич, – прорычал Степанов и добавил громче, – Вставай, мать твою!
Две фигуры в штатском стояли в узком потоке утреннего света. Стас сморщился и повернувшись лицом к двери спросил:
– Разрешите подождать снаружи?
– Эко, тебя, Стасик, работа на воздухе-то! – смеясь, отозвался Петров, – на Вы, и разрешите! Ладно, пойдем! Все равно их здесь не рассмотреть.
Уже в дверях, майор скомандовал:
– Буди их, Степанов, и гони на улицу!
Федора кряхтя, ворча и спотыкаясь, полез по тряпкам, поролону, старым автомобильным чехлам и истёртым коврикам служившим постелью обитателям склада. Первым на пути был Сергей.
– Что делать? – спросил Федора.
Как ответ на его вопрос раздался возглас одного из тех, кто при законе:
– Михаил Сергеевич, смотрите – тут ещё один!
– Фу…бл… Чтоб его…– простонал Михаил Сергеевич, – сдох что– ли? А вонь-то!!! А ну, пихни его!
Было слышно, как тяжёлая подошва шваркнула по бетону и следом тупой звук встречи ботинка с телом.
– Ы-ы-ы-ы … – отозвалось тело.
– Живой! Тащи его наружу!
– Михал Сергеевич, за что??? Я хотите отдежурю, хотите в усиление, хотите…
– Расслабься, Саня! Гы, гы, гы, – Михаил Сергеевич хохотнул и сплюнул на лежащее тело.
– У нас есть кому его тащить… А, что ты там ещё хотел сказать про то, что я хочу???
Три фигуры в форме рассмеялись. От их смеха Иван снова схватился за голову и застонал.
– Эй, вы там, шевелитесь! – раздался голос Петрова с улицы.
Батя пошёл первым. В чёрной рваной куртке ниже колен, несмотря на то, что стоял июль, в тёплом трико – через дыры которого было видно второе, в белой кроссовке на одной ноге и в синем на другой.
Петров
– Пошёл вон.
Батя, не дав летнему солнцу коснуться спины, попятился назад. В помещении буйствовал Михаил Сергеевич:
– Чё телитесь? Давайте этого поднимайте! Давай! Давай! Ты чё старик?! Тебя не касается? – упёрся в Батю дубинкой человек в форме: – Иди на воздух проветрись!
– Так, я уже, – тихо ответил Батя.
– Миша, давай других! Этого я видел! Не то! – командовал Петров.
Погон и Сыч склонились над Иваном. Оба прошли службу в спец-войсках. Оба обучены жестам и чтению знаков, и оба могли бы сейчас сказать, что всё это чистая теория. Нет никаких особенных знаков, нет ни каких особенных смыслов у жестов. Есть ситуация и есть одно решение, которое надо понять двоим, а решение это в тренированных умах, в живых глазах. Взгляд, миг, решение:
«Спокойно, выходим!» – Погон берёт под руку Ивана.
«Понял!» – Сыч придерживает нового знакомого, с другой стороны.
– Чё застыли, полудурки? Тащите его! – фыркает Михаил Сергеевич стоя на сквозняке.
Сначала Погон переступил порог, потом Иван, повиснув на нём, перетянул одну ногу за другой, а потом и Сыч, придерживая Ивана под другую руку. Солнце немилостиво ударило в глаза. Погон оказался крайним в шеренге, справа изобретатель повис на плече, с другой стороны Ивана держал Сыч, рядом с Сычём встал Костян, а ближе всех к майору Федора.
– Ты, ты, ты, – указывая на Федору, Костяна и Ивана, скомандовал майор, – Пошли вон!
Федора толкнул залипшего от неожиданной удачи Костяна, тот не отреагировал и помог майор:
– Чё встал? Помоги этого старика оттащить!
Костян выражая всем своим поведением полное непонимание ситуации, увлекаемый Федорой подошел к Сычу.
– Держи его, Костян,– перекладывая ношу, проговорил громче, чем надо Сыч, – эти и на старость не смотрят! Подняли старика при смерти!
Костян вопросительно посмотрел на здоровяка. Сыч сделал вид, что взгляда его не заметил. Но Костян знал это движение глаз – вперед и насквозь. Острый взгляд говорил: «Думай сам! Смотри и увидишь».
В поисках поддержки детдомовец коротко взглянул на Погона. В его глазах он увидел то, что видел сотню раз – бездну ледяного ничего.
Покачиваясь на коротких ногах, Федора уже потащил Ивана в проём железной двери, а так как Костян все ещё не понимал, что надо делать, Иван с другой стороны остался без опоры и почти рухнул на Погона. Наконец похмелье отступило и Костян очнулся.
Погону пришлось проявить всю свою выдержку, чтобы не стать тем, кем он был – обучавшим Сыча приёмам боевых искусств, которые не доступны ни одной армии. Но встретившийся со взглядом мастера, в глазах падающей головы Телика, Костян получил-таки предназначенный ему невидимый прямой – точно в переносицу… Детдомовец быстро подхватил тело изобретателя, всем видом соответствующее инвалиду и случайно задел правой рукой Погона. Тут же стальная хватка сковала запястье несообразительного юнца.