Аналогичный мир - 4
Шрифт:
Тим внимательно посмотрел на неё. Чего можно и чего нельзя беременным, он знал, честно отходив на лекции для отцов в культурном Центре, их там даже пеленать учили на куклах, но обилие примет его смущало. С Зиной он не спорил: им на лекции говорили, что беременным вредно волноваться. Зина, поймав его взгляд, улыбнулась и повторила:
— А вы идите. Тима, ты только полотенчики им возьми и… ну, и всё остальное, что нужно.
Тим кивнул.
— Сейчас поедим и соберёмся, — а, когда дети, доев, убежали, спросил: — Как ты, Зина? — Да всё хорошо, Тимочка, — она встала из-за стола, собирая посуду. —
Помедлив, Тим кивнул и встал. Конечно, если Зина считает, что ей так лучше…
Надувной матрац, полотенца, фляга с несладким чаем, огурцы, бутерброды, пирожки, всякие мелочи на всякий случай… сумка получалась увесистой.
— Ведите себя хорошо, — Зина поцеловала Катю и Дима. — Слышите?
— Ага, — кивнула катя.
— Да ладно, мам, — нетерпеливо рвался из её рук Дим.
Тим взял сумку и поцеловал Зину в щёку.
— Мы придём поздно, не беспокойся.
— Мы пошли, мам!
— Ага, мы пошли.
Когда за ними закрылась дверь, Зина погладила себя по животу.
— Ничего, успеешь ещё на озеро, а мы пока по хозяйству займёмся.
Врачиха на лекциях говорила им, что ребёнок на пятом месяце уже всё слышит и думает, а у неё уже седьмой. По приметам баба Фима, да и остальные так говорили, выходит, что девочка. Если и впрямь, то Машей назовём, по бабушке. Тимочка сразу согласился, как только заикнулась ему. А если всё же мальчик… Петей не стоит. Она так первенца своего назвала, по отцу его, и оба сгинули, нельзя судьбу гневить, запретное это имя ей теперь. Ну, да это ничего, и что б там ни было, а жить надо, и Машеньку не беспокоить, а то слезливой уродится. Ох, Петя, Петюшечка, кровиночка моя, отняли тебя у меня, на муки, а то и на смерть, всяко ведь болтали, ты уж прости меня, что не сберегла, кто ж думал, что нелюди эти такое сотворят…
Зина села на табуретку, смахнула выступившие слёзы и, подумав, перекрестилась, прислушалась к животу и снова захлопотала.
До озера оказалось, в самом деле, недалеко, и по просёлочной мягкой дороге, да за разговором дошли быстро.
Озеро было нешироким, но длинным, и места хватило бы всему городу. Но Старый город занят страдой, а для Нового города такое развлечение привычно ещё не всем. Детворы и подростков было много, а взрослых… в основном, с завода. Практически все расположились на пологом склоне, сбегавшем от соснового леса к воде. Вход в воду был здесь песчаным и чистым. И Женя, когда они остановились на пригорке, оглядывая озеро и берег, решительно повернула к пёстрому от тел и одежд весело шумящему склону. Андрей, да и Эркин предпочли бы более укрытое от чужих глаз место, но спорить не стали, а Алиса уже вприпрыжку мчалась вперёд.
Место нашли быстро и стали устраиваться. Специально для таких походов Женя купила ещё сразу после маёвки на одной из армейских распродаж двухслойную подстилку. Сверху коричнево-зелёные пятна и разводы — удивительно: пёстрая, а сливается с травой — плотная ткань, а снизу прорезиненная, чтоб сырости не чувствовалось, большая — четверо вплотную, но улягутся — в рулон скатывается, и даже специальные ремешки, чтоб утянуть и закрепить есть. Очень удобно! Купальники и плавки все надели под одежду ещё дома. И потому Женя, бросив на траву сумку,
— В воду одна ни-ни! Поняла? — и не дожидаясь ответа, скомандовала: — Раздеваемся!
Эркин, с интересом глазевший по сторонам, быстро расстегнул и снял рубашку, но Андрей медлил. Одно дело — лагерная баня, где и у других шрамов хватало, и вовсе увечные попадались, в Купальскую ночь тоже особо не разглядывали, да и ночь к тому же, кинул шмотки од куст и нырнул, а здесь и сейчас… Но, вроде, никто не смотрит, и Андрей решил рискнуть.
Как ни уверяла его Женя, что плавки вполне приличны, Эркин снимал джинсы не то, чтобы со страхом, но настороженно и с неприятным холодком внутри.
Алиса, шумно сопя, надувала мяч, но получалось у неё плохо. Эркин сложил и убрал джинсы и рубашку, поставил свои кроссовки рядом с босоножками Жени и взял у Алисы мяч.
— Ну-ка, дай сюда.
— Ага-ага! — Обрадовалась Алиса. — Эрик, ты его до щёлка надуй, ладно?
Женя, уже в купальнике ещё раз расправила подстилку, убедилась, что все сумки и с вёртки надёжно пристроены и, улыбаясь, огляделась по сторонам. Воскресенье на пляже — удовольствие, которое после колледжа она ни разу себе не позволила. И вот… конечно, это не море, не знаменитые Южные Острова, о которых с её возможностями и мечтать было вредно, да и сейчас не стоит, но, нет, всё так хорошо, что даже…
— Ди-и-имка-а-а-а! — восторженно завопила Алиса. — Давай сюда-а-а-а!
Конечно, Тим знал, что у озера он наверняка встретит и знакомых, и соседей, но что сразу наткнётся на Морозов, на всю… гм, семью, это уже, скажем так, неожиданно. И, если бы он заметил их издали, то потихоньку увёл бы детей на другой конец пляжа. Но Дим и Катя уже вместе с Алисой подбрасывали и ловили мяч, и Женя махала рукой, сразу и приветствуя, и подзывая. Тим беззвучно выругался, заставил себя улыбнуться и подошёл.
— Привет, — поздоровался он со всеми.
— Привет, — радостно ответила Женя. — Вот отлично, что пришли. А как Зина?
— Спасибо, — улыбка Тима стала чуть сердечнее. — всё хорошо.
Он поставил сумку на песок. Повода уйти на другое место не было, придётся устраиваться.
Лёжа на подстилке, Андрей с улыбкой, но напряжённо щурясь, следил за Тимом. Вроде, всё у них сказано, всё решено, но… Между ними серый плац, и на нём они — один в полосатой шеренге, другой в чёрной, один в робе, другой в кожаной куртке. Как же он — лопух доверчивый — тогда в мышеловке не вспомнил, не узнал? Не ушёл бы тот, а сейчас что ж… Андрей легко оттолкнулся от земли и встал.
— Пойду окунусь, — и подмигнул Жене. — Попробую водичку.
— Иди, — кивнул Эркин. — Придёшь, скажешь.
Он очень просто подошёл к Тиму помочь с матрацем, и отказываться от его помощи Тим не стал. Вдвоём они надули матрац, Тим собрал и сложил разбросанную Димом и Катей одежду и уже тогда разделся сам.
Женя вдруг прыснула, пришлёпнув себе рот ладошкой. Эркин и Тим одновременно недоумевающе оглянулись на неё. Женя, покраснев, отошла, пряча лицо. Эркин посмотрел ей вслед, перевёл взгляд на Тима, явно не понимавшего, в чём дело, снова огляделся. И другие люди, что лежали и сидели вокруг, улыбались, глядя на Тима. И сообразив, едва не заржал в голос.