Аналогичный мир
Шрифт:
— А на показательных ты вроде нормально смотрел.
— Это ж ты стрелял. Совсем другое дело.
Фредди невольно улыбнулся.
— Ну, спасибо, парень. Как сыграл-то вчера?
— Нормально, — Андрей негромко рассмеялся. — Джонатан не в полную силу работал, а так, баловался. Ну и я… Время потянули, и всё.
— Тебя… Эркин попросил? — сообразил Фредди.
— Ну да, ему с тобой поговорить надо было, и чтоб не лез никто. Я и взял всех на себя. А… а ты, значит, Джонатана с тем же отправил?! — Андрей расхохотался. — Ну здорово! С двух сторон в одну дверь лезли.
Фредди рассмеялся.
— Да, бывает. И много выиграл?
— Три
— Для таких игроков банк маловат. Чего вы Стефа так пощадили?
— Его бы Мамми запилила, ты что, без механика хочешь остаться?
Фредди с удовольствием заржал. Засмеялся и Андрей.
— А говорили о чём? Ухохотались, я слышал.
— А, — Андрей ещё смеялся, но покраснел. — Меня с Молли дразнили.
— Представляю, — хмыкнул Фредди. — Ну, и чего ты?
— А чего? Подыгрывал, конечно. Раз было — значит, было. И нечего в бутылку лезть и компанию ломать.
— Ты попрощался с ней?
— А как же! Я сразу ей сказал, что не останусь. Так что… — Андрей рассмеялся, — на мне греха нет. Не силой и не обманом. Слышал я от одного приса, — Андрей заговорил тягуче с явным даже нарочитым акцентом, но не передразнивая, а подражая. — Когда насильно или обманом — это грех. А когда по доброму согласию и в общее удовольствие, то греха нет.
— Хорошо сказано, — кивнул Фредди. — Успокоился ты, значит? Нет проблем?
— Не-а, — ухмыльнулся Андрей.
— И жениться пока не думаешь?
— А зачем? — подмигнул ему Андрей.
Фредди кивнул. Тронув висящее над ветровым стеклом зеркальце, оглядел кузов и вернул зеркало обратно.
— Спят голубчики.
— Умотало Эркина, — вздохнул Андрей. — Он что, вчера тебе делал?
— Да, общий. Всего промял, — Фредди улыбнулся воспоминанию. — Не знал я, что такое возможно. Золотые руки у парня.
Андрей кивнул и вдруг неожиданно для себя зевнул.
— Долго ты с Молли прощался, — усмехнулся Фредди. — Поспи и ты немного.
— Мг.
Андрей поёрзал, усаживаясь поудобнее и закрыл глаза.
Эркин проснулся резко, как от пинка, и сел, протирая глаза. Ломило руки и плечи, потянуться бы, да в кузове и на ходу… Эркин растёр себе руки от пальцев к ключицам и обратно. Солнце как высоко уже… Не вставая, он скинул куртку и пересел к заднему борту, подставив лицо ветру. Фу, разоспался как, и сны какие-то бестолковые, тяжёлые. Никогда он в сны не верил. Разве только в детстве. И то… нет, снам верить нельзя, незачем. Джонатан спит, аж похрапывает, и солнце ему не мешает. Потный весь, блестит. А массаж ведь лёгкий был. Видно, и у него… накопилось. Отсыпается теперь. Если ему понравилось… поможет парням. У него и деньги есть, и знает много, может… может, и выгорит у них. Своё дело, ни на кого не пахать, самим жить, своим делом, своим домом… хорошо бы. И заработок… не от случая к случаю, а постоянный, постоянная работа… Попробуй её найди, постоянную. Дворники, грузчики, нет, грузчики тоже на подёнке, только на заводе если, но там все белые, даже грузчики. Дворники… все места забиты, почти все ещё ж прежние, рабы, что у своих хозяев остались. Нет, пока получается только подёнка. Правда, деньги теперь есть. Полторы тысячи и ещё пятьсот. Две тысячи он Жене отдаст…
Эркин шлёпнул себя по губам ладонью: так испугался, что у него сорвалось запретное, и посмотрел на Джонатана. Нет, вроде спит, значит, всё-таки не сказал, только подумал.
Ладно. Большие деньги. Хватит надолго. Надо дрова на зиму запасать. Ну… напилить, поколоть — не проблема. Надо опять… чёрт, какие самые лучшие? Что хорошо горят. Ладно, найду, у кого выспросить. Из одежды на зиму… всё есть, куртка, шапка, сапоги — всё целое, крепкое. Сапоги потёрлись, конечно, но подошвы ещё год выдержат, а может, и два. Подковки в Цветном поставить, тогда точно на два года. А до холодов в кроссовках можно. Две тысячи. И ещё игровых… почти две сотни. Мелочь. А если вспомнить, как сотню на кроссовки набирал… Нет, всё отдам. Купит на зиму себе, Алисе, что там нужно. Зима — трудное время. Все так говорили. И в Бифпите, и на перегоне. На дрова, на керосин — расход большой. А ещё одежда тёплая. И еда зимой дорогая, и больше её нужно. Ладно. Задел есть, а остальное они с Андреем заработают. Всё ж не один он теперь, а Андрей — мастер. Это здесь в подручных ходил, а в городе уже он у Андрея на подхвате. В Цветной сходим, пропишемся заново, если из прежних вожаков не уцелело никого. Ну, это не проблема. А если забыли нас — Эркин ухмыльнулся — то и напомнить можно.
Грузовик свернул в лес, и на кузов легла плотная тень. Фредди вывел машину на поляну с родником и заглушил мотор. Тронул за плечо Андрея. Тот вздрогнул и открыл глаза.
— Чего? Случилось чего?
— Ленч, — улыбнулся Фредди.
— Пожрать — это я всегда! — Андрей неловко дёргал ручку.
Фредди перегнулся через него и открыл дверцу.
— Вылезай и буди Эркина. Будем сейчас лендлорда разворачивать.
— Ага!
Андрей вывалился из кабины и наткнулся на Эркина.
— Доброе утро, сэр, — Эркин ловко развернул его лицом к поляне. — Идём, глаза промоем. Они и без нас управятся.
Фредди ухмыльнулся и полез в кузов. Джонатан, безуспешно пытавшийся вывернуться из одеяльного кокона, услышав Фредди, закрыл глаза и притворился спящим.
— Ну, со мной этот номер не пройдёт, Джонни, — засмеялся Фредди. — Слишком крепко жмуришься, лендлорд. Или ты есть не хочешь?
— Ты меня развернёшь, или мне парней звать? — открыл глаза Джонатан.
— Разверну-разверну, — Фредди нашёл край и не так развернул, как вытряхнул Джонатана на дно кузова. — Ну как, шевелишься?
— Где мы, Фредди? — Джонатан вытащил платок и вытер лицо. — На нашей поляне?
— Да, у родника. Слышишь? Эркин Эндрю макает.
— А может, и наоборот, — улыбнулся Джонатан, обуваясь.
— Может, — прислушавшись, согласился Фредди. — Пошли, умоемся. Время ленча.
— Чувствую, — Джонатан потёр ладонью живот, потянулся и неожиданно гибким движением перемахнул через борт.
Фредди одобрительно хмыкнул и спрыгнул вниз.
Расположились на траве недалеко от родника. Холодный чай во флягах и горячий кофе в термосе, лепёшки, сэндвичи с мясом, шпротами и ветчиной, помидоры и ковбойские конфеты.
— Однако, живём! — засмеялся Андрей, оглядывая теснящуюся на салфетке еду.
— Боишься, останется? — хмыкнул Эркин.
— Должно хватить, — улыбнулся Фредди.
Джонатан с горящими после умывания родниковой водой щеками тоже оглядел трапезу и озабоченно спросил:
— Фредди, ты на второй привал оставил?
— Оставил. Ешь, не волнуйся.
Парни переглянулись, но убирать ничего не стали.
Проголодались все, и установилось сосредоточенное молчание. Ели дружно, только парни предпочитали пить чай, а Джонатан и Фредди — кофе.