Аналогичный мир
Шрифт:
Эркин вошёл в прихожую и затоптался, разворачиваясь к кухонной двери.
— Мама, кто там? — голос Алисы из комнаты.
— Кто там? — недовольный голос Жени из кухни.
Эркин наконец нашарил ручку и толкнул дверь, ввалился в кухню со своим мешком, выпрямился, мягко сваливая его на пол, и увидел Женю. И сказал заготовленную, придуманную ещё вчера, кода Мамми давала им мешки, фразу:
— Хозяйка, за картошкой посылала? Вот, привёз.
Женя выронила тряпку в лужу, оставшуюся после купания Алисы, шагнула к нему.
— Мам, да кто там? —
Услышав это шлёпанье, Женя ахнула и метнулась в комнату. Эркин перешагнул через лужу и подошёл к окну. Увидел Фредди в кузове, курящего возле кабины Джонатана. По их равнодушно-спокойным лицам определить направление взглядов было невозможно, но Эркин знал, что они видят его, и кивнул им.
— Эркин, — позвала Женя.
Он обернулся. Она стояла в дверях, держа на руках закутанную в простыню Алису.
— Возьми её, я окно закрою.
Он шагнул к ней, неловко, неумело взял на руки Алису. И та сразу обхватила его за шею, тыкалась ему в лицо мокрой головой.
Женя подбежала к окну, задёрнула и расправила штору, метнулась к другому и на мгновение застыла, задохнувшись, обводя невидяще счастливым взглядом сумеречную улицу и двух одетых по-ковбойски мужчин возле запылённого грузовичка. Женя медленно задёрнула штору, отгораживая свой дом от всего мира, и обернулась. Нет, ей ничего не привиделось. Эркин стоял посреди кухни и держал на руках Алису.
Фредди сплюнул окурок, тщательно растёр его.
— Поехали, лендлорд.
— Да, — Джонатан, словно очнувшись, кивнул. — Отдых кончился. Поехали работать, ковбой.
— К Бобби?
— Да. Дай крюк на всякий случай.
Фредди сел за руль, включил зажигание. Джонатан сел рядом, и Фредди мягко, чтобы шумом не привлекать излишнего внимания, стронул грузовик с места.
— Не завидуй, Джонни, — тихо сказал Фредди. — У тебя ещё всё впереди.
— Утешил, — хмыкнул Джонатан. — Ладно, всё. Это мы свалили, теперь только за себя, — и жёстко повторил: — Всё.
— Всё, — кивнул Фредди, выезжая на параллельную улицу. — Через Мейн-стрит проедем.
Женя медленно подошла к Эркину и обняла его вместе с Алисой, сразу обоих.
Это был суматошный и какой-то нелепый вечер. Женя так уверила саму себя, что Эркин вернётся обязательно утром, так продумала все свои слова и действия, что сейчас совершенно потеряла голову. И конечно, всё пошло и понеслось кувырком и кубарем. Она подтирала пол, убирала кухню и комнату, пыталась что-то быстро приготовить, он ходил за ней по пятам, помогал и уверял в своей сытости, они то и дело сталкивались. Путались под ногами его мешок и Алиса, которая ни за что не хотела возвращаться в кровать, громогласно уверяя, что стоит Эркину выйти за дверь, как он опять исчезнет. Потом вместо одного большого мешка почему-то оказалось три, какая-то картошка, кабачки…
— Деньги? Нет-нет, деньги завтра, и разберём всё завтра…
— И подарки?
— А какие подарки?
— Всё завтра.
— А мне тоже подарок?
— Ты ляжешь наконец?
— Я
— Мама, не выпускай его, он опять уйдёт…
— Сейчас хлеба поджарю…
— Мама, а это что?
— Не поднимай, тяжело…
Эркин забросил свои мешки в кладовку, туда же не глядя кинул куртку и взял вёдра с грязной водой.
Было уже совсем темно и по-осеннему прохладно. Он по памяти прошёл к выгребной яме, вылил грязную воду и огляделся. Светились окна в соседних домиках. Ну, что ж, если его и видели… ладно. Уезжал на заработки и вернулся. Обычное дело. Идя к дому, Эркин запер калитку, попробовал дверь сарая, запер за собой нижнюю дверь, поднялся по лестнице, запер верхнюю дверь.
— Ага! Вернулся! Мама, он вернулся.
Алиса в тёплой зимней пижамке и тёплом платочке проводила его на кухню, куда он отнёс вёдра, оттуда в кладовку и, увидев, что он разувается, убежала и через мгновение вернулась.
— Вот, не ходи босым. Мама, правильно?
Эркин взял и повертел в руках странную обувь. Подошва и носок. А, так это для дома…
— Алиса, за стол, — Женя вошла в кладовку. — Ну как, не малы? Я сама шила. Идём ужинать, Эркин. Ты с дороги…
Она говорила быстро, будто боялась, что её перебьют, не дадут сказать. Он молча смотрел на неё, держа в руках эти… как их?… да, шлёпанцы, да… Эркин уронил их, почти бросил и шагнул к Жене, обнял. Она, всхлипнув, уткнулась в его грудь.
— Мы ужинать будем? Я жду-жду… Мам, ты держи его, — Алиса радостно перемешивала русские и английские слова. — Я есть хочу.
— Да-да, — Женя подняла голову, — обувайся, пойдём.
Эркин с трудом заставил себя разжать руки, наклонился, отыскивая шлёпанцы, надел.
— Не малы? Эркин?
— Нет, спасибо, — медленно ответил он.
Алиса, вцепившись в его руку, потащила за собой в комнату.
Узорчатые плотные шторы. Их не было. Лампа. Лампу он помнит. И всё остальное… всё то же…
— А руки мыть? — дёргала его за руку Алиса. — Ты всегда руки моешь, я помню.
Эркин вернулся на кухню, вымыл руки и лицо, подбивая палочку рукомойника. Рядом висело полотенце. Вафельное.
— Алиса, ты сядешь за стол?
— Ну, мам, я Эрика стерегу.
Как только он повесил полотенце, Алиса опять вцепилась в его руку и потащила в комнату.
Наконец сели. Женя положила на тарелки обжаренный хлеб с вареньем, налила чай. Алиса удовлетворённо вздохнула, утыкаясь носом в чашку. Ну вот, всё в порядке, все в сборе.
— Бери ещё, Эркин.
— Я сыт, Женя, правда.
— Эркин, ну, как ты сыт, когда весь день в дороге.
— Женя, мы два раза ели.
Они всё время, в каждой фразе называли друг друга по имени, наслаждаясь возможностью произносить это вслух.
— И что же вы ели?
— Лепёшки, сэндвичи, чай у нас был. Фредди и Джонатан ещё кофе пили.
— Эркин, а кто это?
— Фредди? Он — старший ковбой, Женя. А Джонатан — лендлорд.
— Это он вас нанимал, Эркин?
— А что такое лендлорд?