Анамнез жизни
Шрифт:
На следующий день, в субботу, после завтрака я снова закрылась в комнате и принялась мучить себя и гитару. На то, чтобы полностью пройти весь тернистый путь от из рук вон плохого дворового гитариста, которым я была, до звезды рок-сцены мирового масштаба, я отвела себе не много не мало – два месяца. Большим временем я располагать никак не могла: мне нужно было во что бы то ни стало как можно скорее прищучить Сашку. Накрутив себя до предела, я вбила себе в голову, что он по уши влюбился в Стёпину Киру, а потому занесла его номер в чёрный список и перестала отвечать на его звонки. Это было глупо и негуманно – но что поделать: меня совершенно покинула рассудительность. Я почему-то была уверена, что мы с Сашей уже расстались, поэтому двухмесячный срок, в течение которого мы не будем общаться, представлялся
Терять время было нельзя. Просидев четыре часа за гитарой, я с чувством выполненного долга отложила инструмент и отправилась в большой торговый центр рядом с метро, где, зайдя в любимую «Zara», одним махом приобрела себе сногсшибательный наряд для первого выступления: чёрные обтягивающие брюки, такой же жилет, красные лаковые туфли на таких гигантских каблуках, что не упасть в них со сцены можно было только под тяжестью давящего к полу контрабаса, и умопомрачительную шляпу с бордовыми перьями. Всё это великолепие я притащила домой и расставила и развесила в своей комнате, чем вызвала полное недоумение членов своей семьи. Впрочем, мне было не до выражений лиц родителей и старшего брата: передо мной стояла великая цель, и всё остальное казалось мне несущественным.
Справить гардеробчик у меня, как у любой нормальной девушки, получилось отлично, а вот взять прилично аккорд в закрытой позиции не удавалось по-прежнему. Пальцы отваливались, болели запястья, предплечья и даже шея – а звук, хоть убей, выходил отвратительно дребезжащим. Скрючившись над несчастной «Кремоной», я с нечеловеческим усилием в сотый раз прижимала указательный палец левой руки к грифу, ставила остальные пальцы на нужные струны и пыталась двигать в сторону гитарной розетки всю эту получившуюся комбинацию, но уже на седьмом или восьмом ладу изображённая мной казябра переставала мне повиноваться. Я пыхтела, кроила изуверские физиономии, отирала со лба пот, и, засучивая рукава старой полосатой пижамы, в сотый раз пыталась изобразить что-то похожее на музыку – но результат был чуть больше чем нулевым. Пару раз в голову закрадывалась мысль о том, что стоило, может быть, избавиться от маникюра и заменить прилично отросшие красные когти на бесцветные обрубки, как настоятельно рекомендовано было в самоучителе, но предатель Сашка мог в любую минуту появиться со своими лживыми извинениями, и я не хотела рисковать ни одним из своих женских козырей.
К вечеру субботы я окончательно отчаялась (по моим расчётам, к этому моменту я должна была уже уверенно играть аккорды с барре) и поняла: надо искать педагога.
Интернет буквально разрывался от объявлений, предлагающих обучение игре на гитаре. Свои услуги предлагали молодые выпускники Гнесинки, имеющие множество регалий основатели бардовских клубов, заслуженные педагоги музыкальных школ и просто талантливые энтузиасты, готовые поделиться накопленным опытом. От количества просмотренных объявлений у меня уже рябило в глазах, и я хотела было сделать небольшой перерыв на пресловутый кофе, как вдруг моё внимание привлекла фраза, которая, казалось, на сто процентов отражала то, что я планировала получить от препода. Коротенький текст начинался со слов: «Научу вас всему. Без теории». Я действительно была бы рада избежать нудных лекций по сольфеджио: закончив музыкальную школу по классу фортепиано, я уже обладала тем минимумом теоретических знаний, который требовался для занятий на любом инструменте. Решив, что это судьба, я кликнула по объявлению и принялась жадно его изучать.
Набор на уроки гитарного мастерства объявлял относительно молодой, довольно приятный человек по имени Анатолий. На фотографии, сделанной, судя по ракурсу, на камеру компьютера, он был изображён на фоне какой-то буйно растущей зелени – очевидно, комнатных растений. На заднем плане видна была висящая на стене гитара, как две капли воды похожая на мою. Почему-то эта гитара сразу подействовала на меня успокаивающе – наверное, по тому же принципу мужчины выбирают жён, напоминающих им их матерей. Объявление, размещённое под фотографией, сообщало об амбициозных намерениях Анатолия воспитать новое поколение музыкантов, готовых исследовать только те грани музыки, которые им интересны, и не отвлекаться на прочее. По мнению автора, только такой подход способен обеспечить максимально эффективное обучение и, как следствие, эффективную жизнь, в которой есть место не одному-единственному увлечению, а целому их букету.
Словосочетание «эффективная жизнь» очень меня вдохновило, и я решила не откладывая позвонить Анатолию. Пользуясь отсутствием родителей, я достала из сумки пачку сигарет, извлекла из неё одну и нервно закурила. Взгляд мой упал на висящую над книжной полкой нашу с Сашкой фотографию. Первой мыслью было немедленно содрать её со стены, но потом я вдруг подумала, что теперь её можно использовать как отличную мотивирующую картинку: пусть мой возлюбленный изо дня в день наблюдает за моими успехами. Взяв со стола телефон, я набрала указанный в объявлении номер и, затянувшись сигаретой и победно глядя на Сашину физиономию, принялась ждать соединения с абонентом.
Анатолий ответил буквально сразу – как будто всё это время сидел в руке с телефоном и ждал моего звонка. Голос у него был глуховатым. Я представилась и рассказала о своих скромных музыкальных успехах. Преподаватель слушал меня молча, периодически покашливая. Время от времени в трубке что-то скрипело – наверное, у него был старый аппарат. В ответ на мои жалобы на собственную бестолковость Анатолий понимающе хмыкал и каждый раз, растягивая слова, повторял: «Разберё-ё-ё-ёмся… У нас всё-ё-ё-ё для этого есть…»
Не откладывая в долгий ящик, мы договорились разобраться на следующий же день. Затушив в пепельнице окурок, я, радуясь, что нашла такого понимающего педагога, потянулась за блокнотом и ручкой и попросила Анатолия назвать точный адрес, по которому мне нужно будет подъехать. В объявлении было указано, что он живёт в двадцати минутах от метро «Добрынинская», и это заранее грело мне душу: я уже представляла себе, как не спеша выхожу из метро, бреду с гитарой по шумным вечерним московским улицам, забредаю в какой-нибудь старенький уютный дворик, где на детской площадке тихо и пусто, а под ноги валятся жёлтые и красные опавшие кленовые листья, подхожу к дверям одного из подъездов и, набрав на домофоне нужный номер квартиры, захожу в просторный, выложенный старым мозаичным кафелем тёплый подъезд… Поэтому ответ Анатолия подействовал на меня так, словно меня окатили холодной водой на морозе:
– Ну так, да… Адрес… Запи-и-и-исывайте, пожалуйста: метро «А-а-аннино»… Записали? Проекти-и-и-ируемый проезд… Про-ек-ти-руемый!!! – Рявкнул он вдруг неожиданно громко, и, вновь понизив голос, вкрадчиво поинтересовался: – Успеваете?
Нет, я вовсе не против всяких окраин и совсем не считаю, что жизни за МКАДом нет – потому что сама всю жизнь живу в пригороде. Но… Как-то неправильно это – писать, что ты живёшь на «Добрынинской», если живёшь ты, мягко говоря, совсем в другом месте. Впрочем, в силу моей вечной идиотской боязни обидеть человека я ничего не сказала и, записав адрес, попрощалась и положила трубку. Что ж, пусть будет Аннино – любая великая цель требует жертв.
На следующий день, в воскресенье, я бодро встала в семь утра, приняла душ, позавтракала, накрасилась и ровно в восемь вышла из дома. Встреча наша была назначена на девять часов: я специально попросила встретиться пораньше, поскольку уже не могла терпеть – так сильно мне хотелось скорее приступить к занятиям. Плечо оттягивала уже ставшая родной «Кремона», подушечки пальцев ныли от струн, но я была полна решимости, поэтому всё это не имело никакого значения.
Дорога от родной станции «Подлипки-Дачные» Ярославского направления железной дороги до «Аннино» занимала около полутора часов – сначала электричка, потом метро. Я села в уголок полупустого вагона, аккуратно поставила перед собой гитару, стараясь уместить её на своих зелёных кедах, чтобы не пачкать чехол, засунула в уши наушники и погрузилась в прослушивание сольника Дианы Арбениной. От мысли, что совсем скоро я смогу так же, как основательница «Ночных снайперов», собирать стадионы, я, уже примеряя на себя «Бензол», «Тугую ночь» и «Фиесту», прямо-таки раздувалась от гордости и одновременно дрожала от нетерпения – скорее бы научиться всё это играть.