Анархо-гарем

1. Пьяный анархист

Я был раздавлен. Опустошен. И не верил, что жизнь мне еще хотя бы раз улыбнется. Я и вообразить не мог: меня ждет поистине сказочный подарок судьбы…

Увеличенным в размерах слизнем растянулся я на диване. И плакал, плакал. Пьяный и несчастный.

На полу стояли и валялись стеклянные бутылки из-под пива и коктейлей. Я явно перебрал с алкоголем. А если учесть, что в течение года перед этим я находился в дисциплинарно-психиатрическом учреждении,

В дверь позвонили.

Гостей я не ждал. И подумал, что допился до слуховых галлюцинаций.

Нет. Один день злоупотребления спиртным до такого не должен довести. Помянув нечистого – я потащился открывать.

На пороге стоял парень в синей униформе (почтальон?..) – и протягивал мне пластиковый конверт.

– Спасибо, – пробормотал я.

Государственный герб и надпись «от районного суда» на конверте заставили меня пугливо поежиться.

Суд?.. Но когда я успел проштрафиться?.. Я ведь только-только вышел… из заключения.

Вернувшись в комнату – я вскрыл конверт. Пробежал послание глазами. Сразу все стало ясно.

Я получил извещение о том, что моя сеструха и ее муженек накатали против меня иск с «имущественными претензиями». Проще говоря: деятельные супруги решили отжать у меня квартирку.

Ну конечно!.. Этого и следовало ожидать!..

Если ваш бедный родственник – враг государства, отбывший наказание анархист, почему бы не воспользоваться ситуацией и не хапнуть себе квадратные метры, вышвырнув дурака на улицу?..

Новость меня окончательно убила.

У меня еще хватило сил донести из магазинчика в доме напротив очередную порцию горячительного. Заливая в себя коктейль со вкусом вишни – я давил диван и горько рыдал над своей незавидной участью. Над несправедливостью мира вообще.

Уронив недопитую бутылку – я провалился в сон.

Мне приснилось мое не столь давнее прошлое.

2. Неисправимый романтик

Когда мне было восемнадцать лет – я вместе с мамой жил в той самой двухкомнатной квартирке.

Сестра как раз удачно вышла замуж за богатого мужчину – и съехала от нас. Навещать нас, звонить нам – даже не думала. Отчего мамочке было обидно до слез.

А я – честно сказать – вздохнул с облегчением. Слишком уж сестрица была заносчивой и склочной. И звала меня не иначе как «идиотом», «кретином», «больным», «оторванным от реальности».

Основанием для столь ядовитых прозвищ служила моя мечтательность. Да: я с детства был неисправимым романтиком.

О чем я грезил?..

О том, что женюсь на восхитительной восточной девушке. А еще – о счастье для всего мира.

С мечтами о красавице-азиатке – все более или менее понятно. Так получилось, что еще прыщавым подростком я подсел на стихи Алишера Навои и на потрепанную книжицу «Сказки тюркских народов». Я млел и томился, рисуя в воображении агатовые раскосые глазки. Малиновые губки. Свежие смуглые щечки.

Не так ясен вопрос с моим неравнодушием к судьбам общества. Я рос стихийным бунтарем, который скорее чутьем, чем разумом, улавливал: что-то вокруг не так.

Возможно, свою роль тут сыграло то, что нашу семью здорово трепала жизнь. С огромным трудом мама вытянула меня и сестру. Поставила на ноги.

Иногда на меня накатывало глухое отчаяние. Дорогие сердцу мечты выглядели неосуществимыми.

Несправедливые жизненные порядки казались незыблемыми. Не-убиваемыми, как Лернейская гидра. А с девушками я просто не умел знакомиться. Да и национальная политика «родного» государства не способствовала созданию русско-тюркских семей.

Тогда я метался по постели без сна и даже – тайком – рыдал в подушку…

Мне стукнуло девятнадцать.

Меньше кушать я не стал – а индексация маминой пенсии не поспевала за инфляцией. Пришлось помогать родительнице и собственному желудку. Пару месяцев походив по собеседованиям – я нанялся курьером.

Работа была не очень тяжелая для такого молодого человека, как я. Развозя по мегаполису конверты и мелкие грузы – я обязательно пил глазами в транспорте какую-нибудь книгу.

Круг чтения у меня был своеобразный. Никаких детективов и легкомысленной «фэнтезятины»!.. Нет: серьезные остросоциальные романы, исследования по истории религии, политические трактаты.

В книгах я искал ответы на мучившие меня вопросы о человеке и обществе. Я не оставлял пылкой веры в то, что мир таки можно сделать лучше и чище.

Некоторый интерес вызвало у меня учение социалистов, которое как раз это и обещало. Но я сразу же почувствовал в социалистической доктрине какой-то подвох.

Я не мог убедить себя в том, что правительство мудрецов и «эффективные менеджеры» возьмут –

да и осчастливят народ. Построят жизнь на новых – лучших – началах.

Я понимал: нынешние власть имущие тоже свято веруют в свою мудрость и эффективность. Только кому от этого легче?..

Во время своих курьерских путешествий я не только червем вгрызался в книжки. Но и много чего наблюдал. И раз за разом убеждался: современное общество несправедливо. Чудовищно несправедливо.

Я видел грязных прыщавых стариков, просящих подаяние напротив сверкающих витрин роскошных магазинов. Я беседовал с продавцом из киоска с пирожками – выстаивающим по пять тринадцатичасовых смен в неделю. Наконец – я смотрел на собственное начальство, которое явно не бедствовало, пока мы с мамой сидим на гречке и макаронах.

Особенно остро я воспринимал жестокость и подлость, когда от этих жестокости и подлости страдали азиатские красавицы. Таджички. Бурятки. Тюрчанки.

Девушек восточных национальностей немало работало в мегаполисе.