Анатомия страха
Шрифт:
– Не урони, пожалуйста, - брезгливо сказала Илона.
Она стояла в углу, держа руку с пистолетом в кармане белого плаща. Не обращая внимания, Олег крепко поцеловал девочку:
– Будь умницей, моя хорошая, слушайся маму и Аллу. Хорошо?
Вика недовольно сморщила нос и отвернулась. Илона усмехнулась:
– Пора!
Олег отпустил дочку, Илона легонько подтолкнула ее к лифту и захлопнула дверь. Повернулся в замке ключ, открылись двери лифта.
Выйдя на балкон, Олег смотрел, как жена и дочь выходят из подъезда и садятся в поджидающее их такси. Если
Ничего, милая, погуляй напоследок, погрейся на солнышке. Вернешься - я тобой займусь. И игрушечка твоя не поможет. Посмотрим... чье поле сильнее!
Сначала Дима хотел поехать на гражданскую панихиду, но в последний момент сообразил, что не знает, где она будет проходить: Люба об этом ничего не сказала. Можно было, конечно, позвонить и узнать, но не хотелось. Положа руку на сердце, Дима признался себе, что не испытывает ни малейшего желания со скорбной миной стоять у гроба, смотреть на благостное застывшее лицо Геннадия и слушать, ах, каким он парнем был.
Уж он-то, Дима, знал - каким...
Подъехав в половине двенадцатого к воротам Смоленского кладбища, он купил букет кремовых гербер на длинных шерстистых ножках и принялся бродить взад-вперед вдоль ограды, размышляя, что же он на самом деле здесь делает. Отдает последний долг другу детства? Неубедительно. Интересно, а вот если бы он действительно убил Генку, как следователь думает, то пришел бы на кладбище? Полюбоваться, так сказать, делом рук своих? Ну, будь он киллером или там случайным убийцей, то, разумеется, нет. А вот если бы мстил да еще был бы женщиной, то вполне вероятно. Так что, Митя, не зевай по сторонам. Вернее, по сторонам, но не зевай.
Начали подъезжать непростые иномарки и машины попроще, подкатил роскошный черный катафалк. Гроб тоже был очень даже ничего, никак не дешевле штуки баксов. Дима ожидал, что Свирин и здесь подставит свое хилое плечико, но его почему-то не было.
Взвыл оркестр, и процессия двинулась по аллее. Вопреки Диминым ожиданиям народу пришло не так уж и много. Можно было думать, что на похороны директора немаленького инвестиционного фонда соберется толпа, особенно после той шумихи, которую подняли журналисты.
За гробом шла высокая элегантная женщина в темном плаще и шляпке с черной вуалью. Дима догадался, что это вдова Геннадия, Ирина, к которой он так вчера и не поехал. Впрочем, вряд ли бы она захотела с ним разговаривать. Рядом с Ириной шла Ольга. Обернувшись, она кивнула Диме и что-то сказала вдове.
Кто-то тронул его за рукав. Дима узнал Любочку. Глаза ее были заплаканы, руки судорожно сжимали букет гвоздик.
– Здравствуйте, Дмитрий Иванович. Скажите, вы были у... той женщины?
– Здравствуйте, Любочка. Да, был.
– И... что?
– Да ничего. Она оказалась... подругой Геннадия Федоровича.
– Подругой?!
– переспросила Любочка, вытаращив глаза.
– Вот никогда бы не подумала, что он осмелится завести любовницу!
Дима старался говорить тихо, но Люба почти кричала, стараясь пробиться сквозь траурный марш, и на них начали оборачиваться. Ему стало неловко.
– Люба, говорите тише, прямо мне на ухо. Почему вы так думали?
– Да такие как он сидят под каблуком у жены. Вы же ее видели! В худшем случае потихоньку бегают к проституткам. Но скажите, она как-то... замешана?
– Вряд ли. Ее не было в городе, я проверил. Вы не ошиблись, в тот день действительно звонила не она. Как прошла панихида?
– Дима постарался сменить тему.
– Да ничего особенного. Скорее формально.
– А отпевание было?
– Нет. Ирина Анатольевна сказала, он некрещеный.
Сколько Дима ни оглядывался, Олега так и не увидел. Неужели не пришел? Зато в хвосте процессии он заметил Евгению с букетом белых роз.
На старом кладбище хоронили редко, чаще подхоранивали к родственникам. У Геннадия здесь лежала бабушка, и Ирина добилась разрешения похоронить его рядом. Об этом Диме шепотом рассказала Ольга, подошедшая к нему, когда гроб начали устанавливать рядом с могилой.
– Дмитрий Иванович, вы не против, если мы отойдем немного? Не могу на это все смотреть, слишком напоминает...
– Хорошо, конечно, - кивнул Дима.
– Дмитрий Иванович, нам с Ирой необходимо с вами поговорить, - начала Ольга, когда они, попетляв между заросшими могилами, вышли на дорожку, ведущую к главной аллее.
– Вы заметили, что Олега Свирина нет?
– Да. Я даже удивился.
– Ирина не хотела, чтобы он приходил. Он звонил мне позавчера, спрашивал, как все произошло, когда похороны. А до этого у него был неприятный разговор с Ирой, она позвонила мне и...
Грохнули литавры, оркестр опять заиграл похоронный марш. Его сопровождали громкие рыдания.
– Идите, Дмитрий Иванович, - вздохнув, сказала Ольга.
– Я здесь постою. Вы будете на поминках?
– Нет, наверно. У меня через час важная встреча.
– Впрочем, там мы все равно не смогли бы поговорить. Ире будет не до того. Как бы нам увидеться?
– Завтра меня весь день не будет... Вы не смогли бы приехать ко мне в офис в воскресенье? Часиков в одиннадцать?
– Я скажу Ире. Если нет, то позвоню.
Оставив Ольгу на дорожке, Дима вернулся обратно. Один за другим люди подходили прощаться. Подойдя к гробу, Дима посмотрел на восковое лицо с заострившимися чертами и вдруг вспомнил, как однажды вечером они сидели на темном Светкином чердаке и Генка рассказывал «страшилку» про отрубленную руку, рыскающую по дому в поисках убийцы своего хозяина... Неужели и это Сергей рассказал Гончаровой? Или просто совпадение?
Могильщики закрыли полированную крышку и начали забивать гвозди. Ирина зарыдала, кто-то обнял ее за плечи. Гроб на полотенцах опустили в могилу, посыпались горсти земли. Выросший холмик покрылся венками и цветами, из-за которых едва видна была большая застекленная фотография. Дима заметил, что Евгения, положив букет, украдкой коснулась портрета рукой.