Анатомия зла
Шрифт:
Клара смотрела на Гроссе со все возрастающим беспокойством. Он вел себя как безумец, не отдающий себе отчета, что говорит. Впервые она видела его таким.
– Да-да, я стану активным преобразователем и творцом новой расы. Я буду им абсолютно необходим. Представь себе прекрасный, упорядоченный мир. Просторные, роскошные жилища Избранных, свободно разбросанные по зеленым лугам и холмам. И охраняют их живые сфинксы. В райских садах прогуливаются созданные мною мифические зверо-люди, а в водоемах резвятся русалки. Представь азартную охоту Избранных, преследующих одичавшие человеческие особи верхом на могучих кентаврах, подобных Большому Биллу. Представь многотысячную армию воинов, обладающих человеческой смекалкой и силой гориллы. Даже мой отец, отдавший свою жизнь за Великую Идею, не додумался до такого. Да с подобным вкладом я смело могу рассчитывать на достойное место среди будущих Хозяев Земли. Тебе, Клара, тебе одной я раскрываю свои самые сокровенные мечты и планы. Оцени мое доверие.
Она оценила. Слушая этот бред, Клара мысленно представляла не нарисованный им "рай", а судебный процесс, где на скамье подсудимых он и она. Переполненный зал разъяренных людей, с трудом сдерживаемый судейским молоточком и усилиями полиции. Тех самых людей, которым он отвел роль рабов на обновленной планете "земных богов". Она представляла, как Гроссе держит речь перед этими людьми, делясь своим вкладом.
Интересно, – думала Клара, – сумел бы он оправдаться перед ними, доказать им историческую обусловленность своих деяний?
Ее молчание он расценил, как одержанную над ней победу, и с удвоенным энтузиазмом продолжал:
– Современная цивилизация давно изжила себя. Ты видела когда-нибудь, как погибают кактусы? Они медленно загнивают изнутри, внешне сохраняя прежний вид и очертания. Но достаточно внезапного толчка или порыва ветра, и от мертвого остова остается лишь клякса. Вот что такое мир сегодня. Он может еще долго агонизировать, сохраняя лишь видимость благополучия. Но дни его сочтены. Наша с тобой задача суметь переждать и продержаться. А главное – выжить. Выжить любой ценой.
От выспренного Якания Гроссе незаметно и ненавязчиво перешел к обнадеживающему "мы", делавшему Клару, независимо от ее желания, не только соучастницей, но и частью его далеко идущих замыслов.
– Если ты будешь помогать мне Клара, если мы будем действовать сообща, то очень скоро я смогу отказаться от сегодняшних варварских методов трансплантации, которые так тебя шокируют. Нам не придется больше рисковать. Пациенты подземной клиники станут легальными. Их износившиеся внутренности мы будем заменять полноценными и здоровыми – выращенными из клетки соответствующего органа.
– Неужели такое возможно? – оживилась Клара.
– Ты еще не убедилась,что слова невозможно для меня не существует? Представь лабораторию... Нет, целую фабрику безупречных человеческих органов на любой спрос и выбор. А кого не устроит готовый ассортимент, тот сможет сделать индивидуальный заказ – новый орган, выращенный из его собственной клетки.
– И ты не будешь заставлять меня делать эти ужасные вещи? Мы сможем жить и работать как нормальные люди?
– Мы будем работать с размахом и жить на широкую ногу. У нас будет все, о чем только можно мечтать. Богатство, свобода действий. Известность, почет и уважение. Перед нами будут преклоняться, заискивать, искать нашей благосклонности и нашего общества. А для того, чтобы все это стало реальностью, нужно только одно – время. Много времени. Гораздо больше, чем может дать одна человеческая жизнь. Ведь мы не знаем точно, когда начнется новая космическая эра. Мы должны дождаться ее во что бы то ни стало. – В его глазах снова вспыхнул огонь маньяка. – Я много думал, Клара. И решил. У меня нет человека, ближе и надежнее тебя. Ты доказала это годами самоотверженной преданности. Я не хочу быть неблагодарным. Я посвящу тебя во все, чем живу сам. Отныне мы все будем делать вместе. Сообща. Что ты мне ответишь, Клара?
Она мягко прикрыла ладонью его руку и, проникновенно глядя в глаза, проговорила:
– Моя жизнь, Эрих, моя судьба, мои помыслы и все мое существо – до единой клеточки, давно и безраздельно принадлежат тебе. Тебе одному. Распоряжайся мною по своему усмотрению.
Возложив руки на ее плечи и поцеловав ее в лоб, он торжественно произнес:
– Ты и не могла ответить иначе. Знай, я доверяю тебе, как самому себе.
То была заведомая ложь. Гроссе не доверял никому. И именно поэтому тратил столько энергии и времени на увещевания.
– А теперь давай спать. Нам предстоит с утра дальняя дорога.
– Дорога? – удивилась она. – А как же работа?
– Разве я не сказал, что намерен посвятить тебя во все свои тайны?
– Как! Еще одна!? – испугалась Клара. – Я думала, что Виварий... - Ну что ты. Это были сущие пустяки по сравнению с тем, что тебя ждет завтра.
Клару начал бить озноб. Обхватив покрывшиеся мурашками плечи руками, она умоляюще смотрела на него, не произнося ни слова. Гроссе расхохотался. Его хохот утробным эхом отразился от застывших в молчании стен. В другое время ее трусливая непонятливость могла бы вызвать в нем только раздражение и гнев. Но сегодня он был на удивление покладист. Он был непохож на себя, и это вдвойне настораживало Клару.
– Да успокойся ты. Никаких ужасов больше не будет. Я бы сказал даже, что тебя ждет приятный сюрприз. И хватит разговоров на сегодня. Я безмерно устал и хочу спать.
Они погасили свет в гостиной и перешли в спальню.
Выбралась из темной кладовки и Айрис. Затекшие ноги плохо держали ее, и она едва не завалилась на комплект каминных щипцов на кухне, чудом избежав грохота на весь дом.
Не часто доводилось Кларе проводить ночь в холостяцкой постели Гроссе. Это была широченная старомодная кровать, оставшаяся от прежних хозяев, с жестким матрацем и высокими резными спинками, увенчанными четырьмя массивными набалдашниками.
По бокам кровати размещались две такие же резные тумбочки с ночниками в виде сплетенных в объятии влюбленных. Огромное окно, начинавшееся от самого пола, обрамляли парчовые гардины, вытканные золотой нитью, с тяжелыми золотыми кистями. Паркетный пол покрывал восточный шелковый ковер ручной работы. Стены украшали два пейзажа голландцев 19 века. А между ними гобелен, выглядевший довольно нелепо.
Впрочем висел он там отнюдь не для красоты. О том, что скрывалось за ним, знал только Гроссе и Клара. Когда строительство клиники близилось к завершению,он специально привел ее сюда и, показав нишу скрывавшуюся за гобеленом, сказал:
"Я хочу, чтобы ты знала о существовании рубильника. Так – на всякий случай."
"Что это?! Зачем он здесь, в твоей спальне?" – удивилась она.
"Мне пришлось протянуть к дому специальный кабель, который дает мне прямую связь с моей подземной клиникой."
"Телефонную?"
"Да нет же, нет. Постарайся не перебивать меня глупыми вопросами. Видишь ли... то, чем я собираюсь заниматься в Нижней Клинике, как бы это получше выразиться... не вполне легально. – (Клара тогда еще не знала, что кроется под этим заявлением.) – Поэтому я постарался подстраховать себя на случай непредвиденных обстоятельств. Ни один посторонний не должен проникнуть туда. Так вот, при строительстве подземных этажей я использовал хитроумную систему собственного изобретения. По моим чертежам рабочие заложили во все стены двух видов трубы, которые пронизывают их, как кровеносные сосуды – тело. Так и назовем их для наглядности – артерии и вены. К "артериям" подключено обыкновенное водоснабжение, а в "венах" – сухая смесь, нечто вроде цемента, изготовлен-ная опять же по моему рецепту."