Анатомия зла
Шрифт:
– Кент! Не дури! – На аллее появился надсмотрщик в форменной одежде.
Только сейчас Клара заметила Красотку. Свинья сидела на газоне, кокетливо откинув заднюю ногу, и наблюдала за происходящим. На ее морде было написано ехидное злорадство.
– Хозяин сам послал за мной, – хриплым голосом огрызнулся кентавр. – Значит, эту самочку он припас для меня. Я правильно вас понял, Хозяин?
– Нет, дружок, неправильно. Это моя самочка, – в тон ему отозвался Гроссе. – Я собирался представить тебя, как мифическое существо высокого ранга. А ты повел себя как низкая скотина.
– Пошел прочь! – прикрикнул на кентавра надсмотрщик. – Иначе до конца своих дней проторчишь в темном стойле, как обыкновенный мерин! – Он снова угрощающе щелкнул бичом.
Угроза подействовала сильнее удара. Издав дикий гортанный вопль, кентавр пустился вскачь, и вскоре исчез из виду.
– Прошу прощения, сэр, не доглядел, – виновато обратился к Гроссе надсмотрщик.
– Да уж, пожалуйста, проследи, чтобы этого впредь не повторилось... Вот уж поистине рыжий мерин! Совсем потерял контроль над собой.
Красотка успела подобраться поближе и, прислушиваясь к разговору, вертела головой, переводя полный любопытства взгляд с одного на другого.
– До сих пор, сэр, у нас с ним не было проблем. – Надсмотрщик недружелюбно покосился на Клару.
Когда он удалился, Гроссе насмешливо заметил:
– А ты Кенту явно приглянулась.
– Как ты можешь! – возмутилась Клара. – А если бы он...
– Исключено. Во-первых, за всеми питомцами Вивария зорко следят мои люди, вооруженные хлыстами, дубинками, огнестрельным оружием. А во-вторых, они все тут абсолютно безобидные – тупые и ленивые. Об этом заботятся санитары. У них отключена подкорка. Кстати, тебе не стоило так пугаться. Он же твой старый знакомый. Неужели не узнала?
– Кого ты имеешь ввиду?
– Вспоминай: полтора года назад... Большой Билл...
– Большой Билл?!. Тот, чьи ноги понадобились реципиенту J.S.?
– Умница. Он самый. Теперь это мой Шедевр номер три. Еще одна грандиозная победа. Ужасно жаль, что его нельзя прямо сейчас показать ученому миру. Он один мог бы принести мне славу и бессмертие... Так и вижу рекламы на уличных щитах, на обложках журналов, в теленовостях – моя самодовольная физиономия на фоне гордо застывшего кентавра. И подпись: ПЕРЕВОРОТ В МИРОВОЙ НАУКЕ.
– А вслед за этим мощный резонанс по всему цивилизованному миру, – подключилась Клара. – Массовые демонстрации протеста, негодование общественности с требованиями предать суду ученого-злодея, поправшего законы морали и человечности.
– В этом-то и вся загвоздка.
– Все, Эрих, с меня хватит. Не могу больше. Дай мне уйти отсюда.
– Только после того, как ты увидишь еще один, последний экспонат. Мой подарок-сюрприз тебе лично.
Клара раздраженно взглянула на него. Что еще он ей приготовил? Она чувствовала себя так, будто оказалась в преисподне или в кошмарном сне, от которого невозможно проснуться.
– У него не кончился еще инкубационный период. Так что мой Анубис не в вольере пока, а в боксе. Но это и неважно, – деловито объяснял Гроссе, шествуя впереди Клары по узкой, посыпанной морским песком дорожке.
Красотка, держа хвост штопором, трусила за ними следом.
– Кто-кто? – не поняла Клара. – Очередной египетский бог?
– Сын бога Ра и Осириса, правитель царства мертвых. – В глазах Гроссе горел маниакальный огонь. – На фресках гробниц он изображался в виде черного шакала или – человека с головой черного шакала. В Доме Золота, где бальзамировали высокопоставленных покойников, роль Анубиса исполнял жрец в маске шакала. А теперь взгляни на мой вариант.
Он ввел Клару в отгороженный перегородкой загон. Там, на высоком столе, спиной к ним лежало животное, которое Клара поначалу приняла за большую собаку.
– Африканский черный шакал. Я выписал его из Александрийского зоопарка, специально ради тебя. Ну чего ты топчешься у него за спиной. Иди же, поздоровайся.
В сопровождении неотступной Красотки Клара обогнула высокий стол и встретилась взглядом с огромными, дебильно застывшими глазами –голубые белки на эбонитовом лице. О, она прекрасно помнила эти, полные детского страха глаза, с мольбой и надеждой устремленные на нее, когда она вводила в его вену смертоносную иглу.
– Боже мой, Джо... – одними губами прошептала Клара. – Бедное дитя.
Голова Джо в ореоле слипшихся иссиня-черных волос, со слегка приплюснутым носом и оттопыренными, спекшимися губами, украшала теперь тело шакала. Место соединения подстраховывал жесткий широкий ошейник из толстого пластика.
– По-моему я нашел для него вполне остроумное решение, – хвастливо заметил Гроссе. – Черный шакал с головой черного парня. Вот сниму через пару дней ошейник, увидишь, как идеально они друг другу подошли. Я сотворил бога Анубиса, так сказать, наоборот.
Клара, не отрываясь, смотрела на лежащее перед ней существо.
– Как видишь, он жив. И отлично себя чувствует. Был обыкновенным уличным мальчишкой, изгоем, оборванцем. А стал членом моего пантеона, мифическим грозным богом. Его изображение, в числе прочих экспонатов моего Вивария, войдет в учебник по межвидовой трансплантации, который я непременно напишу.
Схватившись за голову, Клара бросилась вон из загона, ненароком наподдав вертевшуюся у нее под ногами свинью. Та громко взвизгнула, и Клара могла бы поклясться, что в ее возмущенном хрюканье явственно различила слово bitch.
ГЛАВА 17
Заслышав долгожданный шум мотора, Гроэр не бросился, как обычно, к воротам. Он остался стоять поодаль, обратив себя в ствол дерева, в кусок торчащей из земли скалы. Его сердце билось беспорядочно и гулко, отдаваясь в ушах.
Ворота разъехались и, пропустив машину, сомкнулись вновь. Хлопнула дверца. Джимми встречал хозяина один. Впрочем, не совсем один. Тим, как всегда путался у него под ногами, не находя видимо иной, более надежной защиты. Гроссе конечно же заметил, что Гроэр стоит в стороне. От него вообще никогда ничего не ускользало.