Анатомия зла
Шрифт:
– Глупости. Я люблю море. Люблю океан... Когда-то любила, – задумчиво поправилась она. – Когда-то я многое любила. А теперь вот люблю только тебя. Я продала тебе душу, Эрих, как Фауст продал свою дьяволу.
Он усмехнулся.
– И взамен, как Фауст у Мефистофеля, потребуешь второй молодости? Что ж, пожалуй, это в моей власти.
Они ехали и ехали. Казалось, этому не будет конца.
Что, если "тайна" всего лишь приманка, подумалось Кларе. Что, если он специально заманил ее в безлюдные, дикие места, чтобы покончить с ней, отделаться от нее?
– Эрих, куда ты меня везешь?! – теряя терпение, снова спросила Клара.
– Дорогая, для того, чтобы избавиться от тебя, нет нужды забираться в такую даль. Что-что, а это для меня, сама знаешь, не проблема, – не отрывая взгляда от дороги, успокоил ее Гроссе.
Он всего лишь пошутил, Клара не сомневалась в этом. Гроссе мог быть опасен для кого угодно, только не для нее. Они связаны крепкими, нерасторжимыми нитями... Не нитями – канатами! И все же от его цинизма холодный, липкий страх прокрался под одежду.
Лишь когда автомобиль неожиданно остановился, Клара заметила высокую каменную ограду, надежно укрытую густой сенью деревьев и буйно цветущими кустарниками буганвилий. Ей не терпелось поскорее выйти наружу, размять ноги, распрямить затекшие плечи. Но Гроссе удержал ее.
– Погоди. Мне надо подготовить тебя.
Она бросила на него быстрый испытующий взгляд.
– Я так и знала, – с обреченным видом проговорила она.
– Видишь ли, любую вещь, любое явление можно рассматривать по-разному. То, что у одного вызывает ужас, у другого может вызвать восхищение. То, что я собираюсь показать тебе, с моей точки зрения прекрасно. Я имею в виду суть. Хотя... форма тоже. – Он позволил себе игриво и самодовольно улыбнуться. – Как отнесешься к этому ты, я пока не знаю.
Клара продолжала смотреть на него недоверчиво и настороженно.
– Здесь живет всего-навсего юноша. Со своим опекуном. Но именно в нем и заключена та тайна, которую я так долго скрывал от тебя.
– Ю-но-ша? В каком обличье? – попыталась уточнить Клара.
– Сейчас увидишь. – Гроссе терял терпение, но сдерживался. Он понимал, нужна осторожность. От реакции, от настроения Клары зависит слишком многое. – Пожалуйста, выслушай меня. Дело в том, что юноша этот за всю свою жизнь не видел никого, кроме меня и опекуна. И никогда не видел женщин. Я понятия не имею, как он среагирует на тебя. Поэтому, прояви женское чутье и... осторожность.
– Он может наброситься на меня?! – заволновалась Клара. – Он дикарь и бегает на четвереньках?
– Не фантазируй. Юноша вполне воспитанный и даже образованный. Я только хочу, чтобы ты была с ним предельно сдержана: без излишних эмоций, без откровенного любопытства и без участия. Мне нужна железная Клара – такая, какой тебя знают в клинике. Я ясно выразился?
– Более чем.
– Подробнее поговорим, когда вернемся.
– Не сюда ли ты регулярно исчезаешь все эти годы?
– Угадала. Сюда. Здесь я разместил свое Будущее. Свой бесценный капитал.
Гроссе дотронулся до миниатюрного медальона, висевшего у него на груди – ворота расползлись в стороны и тотчас снова сомкнулись, едва пропустив машину внутрь.
Они еще не успели выйти, а к ним уже торопливо семенил мужчина в закатанных до колен джинсах. Его пальцы, как по клавишам аккордеона, нервно пробегали по наглухо застегнутым пуговицам клетчатой ковбойки. Клара впилась напряженным взглядом в его плохо выбритое, но доброе и безобидное лицо.
На вид лет 40–45, – размышляла она. – Под категорию "юноша" явно не подходит. Значит это опекун.
Распахнув дверцу перед хозяином, он замер, оторопело уставившись на Клару.
Вылезая из машины, Гроссе покровительственно похлопал его по плечу:
– Привет, Джимми. Надеюсь, у вас все в порядке?
– ...К...как всегда, сэр. – Лицо Джимми выражало полное смятение, отчего Кларе он показался умственно неполноценным.
Откуда ей было знать о буре чувств, вызванной в нем ее появлением. О том, что Джимми успел забыть, как выглядит женщина. Что появление постороннего лица на вилле означало для него роковое начало давно запланированных хозяином событий, ожидаемых им со странной смесью скорби и надежды. Откуда было ей знать, какую душевную муку носит в себе этот грубоватый, невзрачный человек.
– Где он?
– В бассейне, сэр. Мы не ждали вас сегодня. Я сейчас его позову.
– Не надо. Не суетись... Это Джимми. А это мисс Клара. – Нехотя представив их друг другу, Гроссе отвернулся.
– Очень приятно, мисс Клара, – пробормотал Джимми, робея. – Добро пожаловать. Не желаете отдохнуть, умыться с дороги? Надеюсь, отобедаете с нами?
– Нет, приятель. Мы совсем ненадолго, – оборвал его Гроссе. – Мисс Клара желает только одного – познакомиться с твоим подопечным.
– Мальчик скоро сам появится... Может молочка? – продолжал он докучать гостеприимством. – Все-таки с дороги.
Клару мучила жажда, и боясь, что Гроссе снова ответит за нее отказом, она поспешила согласиться.
– Я мигом, мисс! – Джимми бросился в дом.
Клара с любопытством огляделась по сторонам. Просторный, ухоженный сад. Ветви фруктовых деревьев прогибаются от плодов. Вдоль каменной изгороди, будто вышколенные бессменные стражники, плечом к плечу выстроились кипарисы. В глубине дом – большой, старомодный, явно давно нуждающийся в ремонте.
– Вот, пожалуйста, мисс! – Перед ней снова стоял запыхавшийся Джимми с подносом в руках. На подносе керамическая крынка и такие же две кружки. – Молочко козье, – предупредил он.
– Какая разница, – улыбнулась ему Клара.
– У козьего специфический привкус, не всякому понравится. Но, говорят, оно полезнее коровьего, – сказал Гроссе, наливая молоко в кружки.
– Потрясающе вкусно, – похвалила Клара, залпом осушив свою кружку. – И никакого привкуса я не почувствовала. Спасибо, Джимми.
– На здоровье, мисс. Может еще? – Он поставил наконец поднос на деревянный садовый стол.
– Нет, благодарю. Достаточно.
Огрубевшее лицо опекуна на миг осветилось не то умильной, не то заискивающей улыбкой, но глаза продолжали тревожно всматриваться в лица обоих. А правая рука, не доверяя материи, прикрывала грудь.