Анчутка
Шрифт:
Триза задумался. По описанию, речь могла идти о вампире, хотя мужик с пулеметом в этот образ не умещался. Но, как ни крути, для войны с вампиром нужны очень серьезные мотивы и соответствующее вознаграждение. Триза в уме покрутил цену, после чего аккуратно вернулся к разговору.
– Боюсь, что эти разбойники попали в очень опасную историю.
– Так вот я и говорю, господин ведьмак. Мы деньги то собрали, вы бы прогнали этих лиходеев из нашего лесу. А то одно беспокойство. Сегодня бычка свели, а завтра еще чего удумают.
Триза оторопело посмотрел на старосту. Тугой кошель с деньгами, который он мысленно покачал на ладони за бой с вампиром, таял до размера невеликой щепотки медяков. На душе было как-то пакостно и очень обидно.
– Так речь идет о разбойниках?
– А об ком же еще! – Староста закивал головой. – Нам их тут терпеть никакого резону.
– Их десять человек, говоришь?
– Сказывали, десять. Ты нас избавь от них, господин ведьмак. За деньги не горюй – собрали мы деньги.
– Десять разбойников обойдутся в триста монет.
Услышав сумму, староста булькнул пивом и застыл, смотря круглыми глазами на Тризу.
– Господин ведьмак, мы ваших столичных расценков не знаем, но за триста монет я бы нанял этих разбойников целый год гонять от деревни всякую шваль. Да вот беда – у нас окромя них швали то и не замечали. Сто пятьдесят – красная цена.
Триза уныло поковырял кучу голов и хвостов на тарелке. Харчеваться здесь еще пару дней, покуда разберешься с разбойниками – это смертельно обидеть свой желудок. Да и плата показалась оскорбительной. С другой стороны, с разбойниками надо повидаться, порасспросить. Такая нечисть, как вампир, может сильно докучать окрестным деревням, где старосты не станут давиться за копейку. Хотя, знакомясь с Южными провинциями, Триза убеждался в том, что местный уклад не способствует героическим похождениям. Тут, как говорится, не жди толку, положа зубы на полку.
– Ладно, разберусь я с разбойниками. Завтра с утра поеду, только место укажи.
– Вот и ладненько, – обрадовался староста. Тогда утречком я туточки, сопровожу, как говорится.
Больше говорить было не о чем, да и не хотелось. Триза, взяв у хозяйки ключи, пошел в комнату.
Староста, задумчиво проводив его взглядом, отставил недопитую кружку с пивом и посмотрел на хозяйку.
– Клекотунья, твою же мать, ты постояльцев уморить решила? Что за харчи принесла, у чайки отобрала?
– А что мне, каждому свое готовить? На всех не угодишь, только себе навредишь.
Спал Триза плохо. Желудок категорически отказывался мириться с обедом и в знак протеста издавал различные звуки. Не душе было беспокойно.
Под утро ведьмаку приснился огромный вампир с черными крыльями и горящими красными глазами. Он молча смотрел на ведьмака, а затем достал пулемет и сказал:
– В чужой прудок не кидай неводок, браток.
Овинник
Ночь у егеря прошла на удивление спокойно, хотя постояльцев, судя по суете в обеденном зале, прибавилось. Поутру было накрыто четыре стола из пяти, и Сидор с молодой помощницей занимался сервировкой.
– Доброе утро, – Леха сел за столик, за которым сидел вечером.
– Доброе, – Сидор подошел и присел на краешек стула. – Вы с домовым, что ли, вечером разговоры учиняли?
– Учиняли, – Леха удивился. – Неужели слышно было?
– Не, не слышно. Только всю ночь за печкой как бы кто-то возился, а поутру обмылок я на пороге нашел, с черного хода. В чем-то коричневом. А там ходить некому, кроме меня да домового.
Леха усмехнулся и повеселел, – похоже, дошло до твоего хозяина, что с разными изворотами сам может выворотнем стать. Надеюсь, родню проведает, да там ему по-родственному извилины то распрядут как надо.
– Спасибо, уважил, – Сидор встал. – А что он у меня, чудной оказался?
– Маленько. Кикимора его не поймала, да опряла.
Сидор тоже усмехнулся: – ну, это нам знакомо. С такой тоски – только кнут да труд, – и пошел дольше хлопотать к стойке.
Анчутка, сидя на плече егеря, ехидно заметил: – Плакал, бился, колотился, да жены и не добился.
Егерь, подцепив с тарелки кусок яичницы, покосился на него и тихонько сказал, – ты лучше подумай, кого на пару дней приставить двери в дом сторожить. Без домового, какого-никакого, дом оставлять не дело.
Анчутка повозился и предложил, – овинника да банника, больше то некого. Овинник за дверьми посмотрит, а банник и в дом может зайти. Только опасаюсь я, банники народец суровый. Да и овинник не сахар.
Закончив завтрак, Леха подошел к Сидору.
– Банька то топится во дворе? Я бы сходил.
– К вечеру стоплю, не вопрос.
***
Выйдя во двор, Леха решил разыскать овинника, поговорить. Нашелся тот, где и ожидалось – в конюшне. Едва войдя, егерь через очки увидел катящийся ему под ноги серый клубок. Овинник, представший в обличье кота, был крепко не в духе.
– Доброго здравия, хозяин, – Леха отступил в сторону.
– Ты здравия своему выродку сейчас желать будешь, – овинник шипел, выгнув спину дугой, и глядел на анчутку.
Анчутка, вцепившись в плечо егеря, бормотал: – ты посмотри, какая бестия. Зайти не успели, как нас за волоса, да под небеса. Каков кулик – в своем болоте велик.
– Не для пакости пришли, с великой просьбой. Не гони, порухи не будет. – Егерь присел на корточки перед овинником.
Тот в упор глядел на анчутку, хотя шипеть перестал. И тут вдруг анчутка соскочил с плеча егеря прямо перед мордой кота, протянул лапку ему чуть не под нос и с пафосом произнес; – бей, но выслушай!
Овинник от такого совершенно очумел. Влепить то нечисти он был готов и без уговоров, но потом, получается, надо слушать. А если надо слушать, то и бить лучше потом – хоть узнаешь, за что и сколько отвесить.