Андрей Миронов: баловень судьбы
Шрифт:
13 сентября на «Мосфильме» состоялся просмотр законченного фильма «Особых примет нет». Приведу лишь небольшой отрывок из заключения по фильму, где речь идет о герое нашего рассказа: «В фильме много удачных актерских работ, режиссеру удалось создать цельный и слаженный актерский ансамбль, но даже в нем следовало бы выделить превосходную работу А. Миронова (подполковник Глазов), П. Панкова (полковник Шевяков)…»
15 сентября фильм был показан в Госкино и получил самые лестные отзывы. Кстати, в этот же день руководство «Мосфильма» смотрело еще одну картину с участием Миронова – «Обыкновенное чудо». И вновь: восторги, одобрение, хвала. Правда, с этим фильмом до этого не все было гладко. Еще месяц назад, во время чернового просмотра кое-кто из руководства студии требовал от Захарова
16 сентября Театр сатиры открыл свой 54-й сезон в Москве. Поскольку в родном здании на Большой Садовой все еще шел ремонт, спектакли пришлось показывать на других площадках. В частности, на сцене ДК МАИ. В тот день был показан «Замшевый пиджак», в котором Миронов не играл. В те дни он все еще находился в Советске и доснимался в последних натурных эпизодах фильма «Трое в лодке…». Спустя несколько дней он приехал в Москву, но только для одного – чтобы собрать вещи и отправиться с частью труппы родного театра на двухнедельные гастроли в Ташкент. Но лучше бы он туда не ехал. Миронов пробыл в столице Узбекистана всего лишь несколько дней, как вдруг ему стало плохо. У него сильно разболелась голова, причем боли были настолько сильными, что он потерял сознание. По счастью, поблизости оказались его коллеги по театру, которые немедленно вызвали «Скорую». Осмотрев артиста, врачи настояли на госпитализации. Миронова поместили в одну из лучших ташкентских клиник. Как выяснится много позже, у Миронова лопнул сосудик в мозгу. Кровь вытекла и запеклась, создав тем самым искусственную пробку. По счастью, это был всего лишь микроразрыв, однако местные врачи поставили неверный диагноз: серозный менингит. Судя по всему, кризис случился у Миронова не случайно: уж больно интенсивно он в том году работал, совмещая работу в театре, съемки в кино, да еще успевал разъезжать с концертными гастролями по стране. Если бы врачи не ошиблись с диагнозом и провели тогда Миронову операцию, то он бы прожил еще много лет. Правда, при одном условии: ему надо было срочно менять профессию на более спокойную. Но согласился бы он с этим? Вряд ли. Кроме актерской, ни в какой другой профессии он себя не мыслил. Хотя нет, еще мечтал быть переводчиком с английского. Но актерство все равно перевешивало. Об этом слова его друга Григория Горина:
«Вечерний звонок. На часах 11 часов вечера, позади спектакль, в гости Андрей ни к кому не пошел и к себе не позвал (редкий случай), теперь можно отдохнуть перед сном, позвонить друзьям, обменяться новостями…
– Здравствуй, Григорий!
– Здравствуй, Андрей!
– Чего делаешь?
– Пишу про тебя.
– Тема интересная… И как получается?
– Пока не знаю. Прочтешь, скажешь… Впрочем, поскольку пишу не столько для тебя, сколько для читателя, давай проведем короткое интервью по принципу: «что было бы, если бы?..» Например, если бы ты не жил в Москве, в каком городе еще хотел бы жить?
– Не думал… Наверное, в Ленинграде.
– Если б ты не стал артистом, какой профессией хотел бы заниматься?
– Переводами. Быть переводчиком с английского…
– Хотел бы быть знаменитым переводчиком, хорошо обеспеченным?
– Ну, а почему бы нет?
– Хорошо. Итак, ты знаменитый переводчик, богатый человек, у тебя огромная квартира в Ленинграде, машина, «видео» и прочее… И вдруг тебе говорят: товарищ Менакер, готовы ли вы оставить все это и пойти работать в театр артистом… Для начала – в массовках… Оклад – 90 рублей… Пошел бы?
Пауза.
– Идиотская постановка вопроса…
– Нет, ответь: пошел бы?
– Ну, конечно, пошел бы… Хотя «видео» жалко…»
И вновь вернемся в сентябрь 78-го.
Спустя сутки после мироновского кризиса, прервав гастроли в Одессе, в Ташкент прилетела Лариса Голубкина. Она вспоминает:
«Месяц я провела у его постели, он лежал белого цвета в больнице. Придумали эту жуткую историю с менингитом. Если бы тогда сделали обследование и поняли, что это было первое кровоизлияние, то все-таки он мог бы лечиться. В то время в Америке уже делали такие операции. Цареву в таком почтенном возрасте сделали операцию, и он семь месяцев прожил. Значит, если в молодом возрасте это сделать, как знать… Андрею было тогда тридцать семь лет.
Кризис случился сразу после съемки фильма «Трое в лодке…». Я не врач, но я так себе представляю: работали в Тильзите (Советске), там уже была осень, прохладно, они, раздетые, сидели в реке все время, в холодной воде. Все время в воде торчали. Он не простой был человек. Вот, скажем, если Шура Ширвиндт и Миша Державин могли бы и посидеть в сторонке, то Андрюша все время встревал в режиссерские дела, он все время что-то советовал, суетился постоянно. Ну и в результате – болезнь…»
А вот как про эти же дни вспоминает актриса Театра сатиры Т. Егорова: «Осень 1978 года. Малые гастроли в Ташкенте. Я в Москве, и, как под дых, известие:
– Миронов в Ташкенте умирает. У него что-то с головой!
Что? Говорят, клещ укусил! Какой клещ? Менингит! У меня подкосились ноги. Вся трясусь. Бегу к Наташе (Н. Селезнева. – Ф. Р.), – она только оттуда вернулась, – слушаю и плачу, а в груди громко бьется сердце, и я кричу внутри себя: «Какая же я сволочь бесхарактерная, ну почему я не могу его разлюбить? Ну почему? Я ведь так стараюсь…» – и вместе мешаются в платке и слезы, и сопли, и вопли…»
Между тем по Москве тотчас пошли слухи, что Миронов… умер. Но он был жив, лежал уже в столичной больнице и уверенно шел на поправку.
В те дни, когда Миронов лежал на больничной койке, по ТВ состоялась премьера спектакля «Таблетку под язык» (2 октября).
В воскресенье, 5 ноября, в Театре сатиры открылся очередной сезон в заново отремонтированном здании на Большой Садовой. Строители заново отделали зрительный зал и фойе, оснастили театр современной электро– и радиоаппаратурой, установили новые удобные кресла в зале. В тот день играли «Клопа» В. Маяковского. В зале был привычный аншлаг, хотя исполнителя роли Олега Баяна – Андрея Миронова на сцене не было – он все еще отходил от «менингита». По этой причине были законсервированы и съемки фильма «Трое в лодке, не считая собаки» (двухмесячный простой обойдется студии в 27 тысяч 900 рублей). На время отсутствия Миронова в театре его роли отошли к молодому актеру Анатолию Гузенко (впервые тот заменил Миронова в спектакле «Маленькие комедии большого дома» еще в 1975 году).
Тем временем 18 ноября, в 21.35 по московскому времени, по ЦТ был показан творческий вечер Андрея Миронова, состоявшийся в концертной студии «Останкино» несколько месяцев назад. По Москве тогда ходили слухи, что Миронов чуть ли не при смерти, поэтому эта трансляция должна была как бы развеять эти домыслы. На самом деле на тот момент все плохое было уже позади: артист выписался из больницы и эту передачу смотрел по телевизору у себя дома. Хорошо помню эту трансляцию и я: Миронов в ней был просто бесподобен, буквально ошарашив зрителей целым каскадом номеров в своем исполнении: здесь были и отрывки из его спектаклей, а также новые интермедии. Больше всего мне лично запомнилась одна: «Снимается кино», слушая которую я просто умирал от смеха. Честно признаюсь, такого искрометного Миронова я уже давно не видел.
Одна из первых рецензий на эту передачу появилась в «Вечерней Москве» уже 20 ноября. Критик Д. Николаева отмечала искрометный талант бенефицианта, его разноплановость, хотя в конце заметки все же не преминула заметить: «Нисколько не умаляя бесспорных достоинств актера и самой передачи, хотелось бы только посоветовать следующие подобные встречи строить более компактно, тщательно отбирая номера. Ведь знакомство с творчеством артиста дает к тому богатейшие возможности. И вовсе не обязательно было, например, в этой встрече сводить воедино театральные роли Миронова, тем самым несколько затянув всю передачу».