Андрей Рублев
Шрифт:
Сорок пятый год игуменья в монастыре, поднялась по ступенькам крутой монашеской лестницы до звания полновластной его хозяйки. Она сурово и порой бездушно правит монастырем, оберегая суровостью его жилиц от всяких мирских соблазнов. Знает, что не любима монахинями, но знает и то, что страх монахинь перед ее суровостью помогает ей сохранять заведенный на Руси уклад женских монастырей, беспощадный по писаным и неписаным канонам.
Наезд княгини напомнил монахиням о покинутой ими мирской жизни. Вчера княгиня покинула монастырь,
Донесся в тишину молельни звон колоколов. Игуменья, услышав его, нахмурилась. Поняла, что попы, воспользовавшись ее немощью, самовольно сократили продолжительность всенощной. Рассердившись, старуха закрыла требник, а за дверью раздался распевный голос. Получив разрешение, в молельню вошли две монахини. Одна из них сказала шепотом:
– Привели, святительница.
– Кого привели? Толком молви.
– Иконописца, коего Соломония с собой привела. Он в ожидальне, велели ждать твою милость.
– Пособите на ноги встать.
Монахини взяли старуху под руки. Держась за их плечи, игуменья неторопясь дошла до ожидальни и остановилась перед дверью.
Монахини распахнули створки, и игуменья, выхватив из руки молодой монахини посох, шагнула в горницу и увидела стоявшего у окна Андрея Рублева. Старуха осталась недовольна тем, что приветил ее не коленопреклонением, а только поясным поклоном. Усевшись в кресле, сказала монахиням:
– Ступайте.
После ухода монахинь игуменья поманила Андрея рукой:
– Подойди! Благословлю!
Андрей подошел к креслу. Игуменья, благословив, протянула Андрею пухлую руку, он поцеловал ее. Оглядывая пришельца, старуха сухо спросила:
– За каким делом в обитель пришел?
Не дав возможности Андрею ответить, кинула слова:
– Без тебя знаю! Знанием о тебе от великой княгини разжилась. Стало быть, иконописцем обозначил себя? Так, что ли? Молчи! – уже совсем строго сказала игуменья. – Больно шустрый! Осмелился самой княгине просьбой докучать! Смелый не по сословию. С чьей помощью утвердил в себе премудрость иконописанья? Кто помог?
– Отец Паисий.
– Не слыхала про такого. Признавайся, пошто ищешь ту боярыню? Какая напасть ее в монастырь загнала? Небось боярская греховность?
– Татары! – перебил Андрей старуху.
Услышав ответ, старуха откинулась к спинке кресла:
– Чем прогневила неверных?
– Не пожелала волю хана выполнить.
– Княгиня про то же поминала. Стало быть, не врешь. Холоп, а о судьбе боярыни тревожишься. Видать, милостива была? Кем возле нее значился?
– В ейной вотчине в храме иконы писал.
– А может, чем другим тебя приманила?
– Про что молвишь, матушка?
Игуменья рассыпалась смешком, но, оборвав его, вновь начала задавать вопросы:
– Что? Никак, угадала тайну? Вольная обо всем дознаваться. Сан мой дозволяет обо всем мирском спрашивать. Ведаю, какими помыслами мужики себя одурманивают.
– Кем?
– Самой боярыней! Порешила она скрыть от тебя свое убежище. Спасает себя от мирской греховности! Одаривала тебя заботой, а тепереча разом позабыла. Не крепка боярская забота о холопах. Не неволь себя пустой надеждой. Аминь!
– Люба мне!
– Ишь ты! Видать, не жива в тебе совесть, коли мыслишь о таком. Люба тебе?
– Люба!
– А люб ли ты ей? Подумай о сем.
Как хлыстом ударила вопросом старуха. Андрей готов был сказать ей, что люб боярыне, но, увидя злобность во взгляде старухи, промолчал.
– Молчишь? А посему запрет кладу.
– Какой запрет?
– Запрет на отыск боярыни! Не смей нарушать покой обителей, отыскивая потерянную. Богу так угодно.
– Вольна ли, матушка, такой запрет класть?
– Не перечь моей воле! Поутру чтобы духу твоего в монастыре не было. Усмири свое греховное вожделение и не заноси дьявольские соблазны в святость монашеских обителей!
– Слушал до сей поры покорно тебя, матушка, а тепереча говорю: уйми нехристианскую гордыню властолюбия!
– Уходи!
Игуменья подняла руку, чтобы перекрестить Андрея, но он твердо сказал:
– Не благословляй! Нет для креста в твоей руке благости.
– Немедля отрекись от молвленного! – крикнула игуменья и встала с места.
Андрей, поклонившись, пошел к двери.
– Отрекись! – снова крикнула игуменья повелительно.
Выйдя из покоев игуменьи, Андрей не испытывал страха от того, что отказался принять благословение старухи…
Глава третья
1
В Новгородскую землю Андрей пришел по хрусту апрельского стеклистого льда на лужах. Продолжая поиски боярыни, он в мокрети распутицы застудил ноги, приняв хворость телесного жара с удушливым кашлем. Но людская доброта и на этот раз не покинула его в беде, нашелся и для него закуток, где он мог пересилить болезнь.
С дозволения игумена Юрьева монастыря Андрей нашел приют в келье монаха-живописца отца Евлогия. Помогая телу настоями трав остужать жар и кашель, Андрей в дни болезни наслушался от Евлогия про неведомое ему житье Новгородской земли, а главное, узнал, что в Городище в храме Спаса Нередицы горят с XI века не увядающие краски, коими сотворена настенная роспись. Для создания рукотворного чуда новгородской живописи использованы местные глины, истолченные цветные камни, разные окиси металлов. Чудороспись сотворена красками, разведенными в воде и наложенными по наитию живописцев на сырую многослойную штукатурку.