Андрейка
Шрифт:
Андрейка и Кэрен у того же «музыкального шкафа». Барри нет... Кэрен показывает ему инструменты. Один за другим. На некоторых она исполняет одну–две музыкальные фразы. Иногда и Андрейка протягивает к инструментам руку.
И — странно. «Странно ужасно», повторяет Андрейка. Фагот отзывался по-петушиному. Не фагот, а чистое ку–ка–ре–ку... Электрогитара отозвалась вдруг как арфа. У флейты живой человеческий голос. Андрейка берет ее, воспроизводит.
— У вас все инструменты такие? — спрашивает он, постучав себя по лбу, и они оба хохочут.
Утром
— Действительно, «музыкальный ящик»... — сказал Андрейка самому себе.
Андрейка не совсем уверенно играет на флейте Боккерини, «Вечно зеленый» менуэт, как называли этот менуэт в музыкальной школе.
... Продолжается тот же менуэт Боккерини, только его сопровождают электрогитара и ксилофон. Андрейка, одетый в нарядный и широкий, наверное, с плеч Барри, свитер, и новые кеды, вполне сносно исполняет «Вечно зеленый» менуэт. Электрогитара в руках у Барри. Рядом с ним скрипка и ... компактная установка из трех небольших барабанов, к которым он изредка прибегает.
Барри играет в длинном и полутемном коридоре. Это станция метро. Мимо торопится людской поток. Изредка кто-то бросает монетки или долларовую бумажку в раскрытый футляр электрогитары. К спине Барри прикреплены ноты. Андрейка стоит за его спиной и играет, поглядывая на ноты.
Холодновато. По мраморной стене коридора сочится вода. Никто не останавливается. Потом задерживаются две девчонки со школьными портфельчиками. Потом толстая негритянка с хозяйственной сумкой.
Оркестр Барри играет классику: Боккерини, Моцарта, затем «Умирающего лебедя» Сен–Санса. Девочки убегают, другие задерживаются. Ненадолго.
Барри откладывает электрогитару, снимает с шеи саксофон и, взяв у Андрейки флейту, воспроизводит какой-то немыслимый «рок» или почти «рок».
Андрейка непроизвольно притопывает и подергивается всем телом в такт «рока»...
... Устало идут домой. Мимо рекламного плаката, извещающего о концертах некогда прославленной рок–группы «Роллинг Стоунз».
Андрейка изучает плакат, затем, догнав Кэрен и Барри, спрашивает, где будут концерты «Роллинг Стоунз».
Они называют самый большой зал в Торонто — «Рой Томсон Холл».
— О! На «Роллинг Стоунз» рвалась вся Америка. И вся Канада. Висели на люстрах. Билеты у перекупщиков по 400–500 долларов..
Андрейка останавливается, всплеснув руками:
— Что же это такое? Рок–оркестр играет в лучшем зале, а классику исполняем в подвале, где холодно и течет вода.
— Не хочешь — не играй! — уязвлено бросает Барри. — Ты в свободном мире!
— Какой же это свободный мир, если Моцарту предпочитают этот «Роллинг Стоунз».
— Освеженная классика, разве это плохо?
— Освежеванная, — буркнул Андрейка.
— Чем ты так недоволен, Эндрю?! — спрашивает Кэрен.
— А вы?.. Довольны? Вы! Это фантастика! Вы играете на всех инструментах. И как! А работаете, как нищие. Деньги в шляпу!.. Вот если б нас увидели Люси с отцом!..
Неожиданно для Андрейки Кэрен и Барри хохочут. Барри берет Андрейку за подбородок, поднимает его голову. Говорит очень серьезно:
— Ты прибыл из нищей страны, Эндрю. Поэтому у тебя такие ассоциации. Понятно?... Нет?... Мы репетируем на людях. Самые невнимательные слушатели — пассажиры метро. Пассажирам нет дела до музыки. И если они все же останавливаются, значит, мы задели, привлекли...
— Но они бросают монеты!
— А тебе это мешает играть?... Нет?... Тогда продолжим завтра.
... Барри, Кэрен и Андрейка играют в круглом парке на Университетской улице, в центре Торонто. Затем Кэрен и какие-то парни танцуют свой брейкданс. Подходят еще несколько парней с инструментами, и вот Барри с гитарой в руках — руководитель «рок–оркестра» с необычным для «рок–оркестра» классическим репертуаром. Звучат Бах, Глюк...
Вокруг много людей. Главным образом это студенты Торонтского университета, некоторые здания которого выходят на Круглую площадь. Вдруг кто-то командует:
— Пошли!
И все двинулись вдоль широкого Университетского проспекта к американскому посольству, над которым полощется на ветру звездно–полосатый флаг. Подняли плакаты... Каких только не было! Против ракет. Против атомной бомбы. Против нового закона об абортах... Против цензуры в кино... Против повышения платы за обучение... Против... Против.
— Куда мы двинулись? — вырвалось у Андрейки.
— Это поход «студенты против войны», — объяснила Кэрен.
— Войны? — удивился Андрейка. — Канада хочет на кого-то напасть?
Кэрен засмеялась:
— Да нет... Мы хотим привлечь внимание наших сенаторов... А тебе это ни к чему! Шагай и играй!
Андрейка усмехнулся своим мыслям: «Шагай!» Опять за подаянием...
Когда приблизились к посольству США, откуда-то сбоку появилась цепочка полицейских. Андрейка спрятал флейту в боковой карман и смешался с толпой. Но полицейские в его сторону и не взглянули. И посольство они вовсе не охраняли, туда входил, кто хотел, в том числе и несколько ребят из студенческой демонстрации со своими листами, под которыми все подписывались.
Оказалось, что полиция с дубинками в руках отрезала студентов не от посольства, а от враждебной группы, стоявшей на тротуаре. Тех явно смешили лозунги молодых канадцев. Студентам с тротуара кричали:
— Страна непуганых дураков!.. Дождетесь, вас в Сибири охладят! — Иронические реплики звучали с польским, украинским акцентом.
Андрейка приподнялся на цыпочках, чтоб разглядеть лица кричавших. Иммигранты?
— Ты чего? — спросил Барри, когда Андрейка перестал играть.
— Кто они? — Андрейка кивнул в сторону иммигрантов... — Иммигранты знают дело...