Ангел из Галилеи

Рестрепо Лаура

Около пяти вечера, когда мы уже были на грани отчаяния, мне пришло в голову последнее средство: привезти в центр всех жителей Нижнего квартала, чтобы они искали ангела, прочесывая улицу за улицей, организовать бригады и координировать их действия из главного штаба, которым станет приют. Двести-триста человек, возможно, сделают то, что не удалось нам двоим.

Офелии эта идея показалась абсурдной.

— Это немыслимый труд, — сказала она. — Как строительство пирамид.

Но так как она не предложила в ответ ничего другого, мы вернулись в приют, чтобы встретиться

с Арой и выложить ей мой план чрезвычайных действий. Мы уже подъезжали, когда в пятидесяти метрах от нас мои глаза ухватили то, что нельзя было ни с чем спутать, во всем мире мог существовать лишь в единственном экземпляре такой синий бархатный плащ, он двигался в нашу сторону, развеваясь на плечах своей хозяйки.

— Сеньорита Мона! — закричала Марухита де Пелаэс. — Благословен Господь!

— Что случилось?

Марухита де Пелаэс добралась до нас, но не могла говорить, запыхавшись от бега.

— Да говорите же, что случилось!

— Нынче утром ангел пришел в квартал — и за ним толпа народу!

— Ангел? Наш ангел? Он целым и невредимым добрался до квартала? Как? Когда?

— Этим утром, сеньорита, около одиннадцати. Он пришел… такой божественный… это было похоже на явление, и он был не один, а среди множества людей, которые следовали за ним по пятам, они шли, славя его и восхваляя.

— Ты хочешь сказать, что он дошел пешком от приюта до Галилеи?

— Кажется, так, сеньорита Мона, и как рассказывают те, кто был с ним, он пересек все кварталы, расположенные на горе, и поднялся на самый верх, увлекая за собой своих почитателей.

— Не может быть!

— Именно так, сеньорита, все и случилось, как вы слышите. Иногда он шел пешком, а иногда позволял им взять себя на плечи, некоторые кричали: «Слава ангелу Божьему!» — и другие отвечали: «Слава!» А он выглядел очень довольным среди всеобщего внимания, как будто знал, что все это торжество в его честь. Но так как с ним не пришли ни сеньорита Мона, ни сеньорита Офелия и так как у сеньоры Ары была с ними назначена встреча, она послала меня предупредить вас, что ангел уже там, на случай, если вы не знаете и волнуетесь.

Я обняла Офелию, а потом и Марухиту, одновременно ощущая себя счастливой от этой новости и огорченной из-за моего ангела, который доставил мне столько тревог, и вновь обняла Офелию, повторяя ей:

— Ты видела? Разве я тебе не говорила? Ты разве не видишь, что каждый раз, когда он убегает, он возвращается к себе домой?

Я быстро затащила Марухиту в джип.

— Мы едем в Галилею, — объявила я. — Офелия, ты с нами?

— Едем. Только подождите секунду, я предупрежу в приюте, чтобы они прекратили поиски.

Вопреки ожиданиям, мы нашли Галилею безлюдной — настолько пустым может показаться лишь место, еще недавно кишевшее народом. Кругом царила напряженная тишина, фальшивая, словно слой краски второпях наложили на недавний гвалт. Мы объезжали улицу за улицей, безуспешно разыскивая исчезнувшие толпы.

— Здесь произошло что-то очень странное, — говорили мы друг другу.

Мы увидели группу полицейских при оружии, патрулировавших

улицы, и выглядели они настороженно, словно боялись в любой момент получить удар камнем в затылок. Дорогу нам быстрой тенью перебежал юноша, обхвативший голову руками, лицо его было залито кровью.

— Случилось нечто ужасное…

Футбольное поле, заваленное камнями, разбитыми бутылками и непарными ботинками, было центром опустошенного квартала и напоминало покинутое поле проигранного боя.

— Они были здесь, — сказала Марухита де Пелаэс и потерла глаза, чтобы убедиться, что они не обманывают ее. — Богом клянусь, что я оставила их здесь, ангела и всех людей…

Мы увидели других полицейских, которые осторожно пересекали поле, словно боясь наделать шуму своими ботинками.

— Клянусь, я оставила их здесь, и их было много…

А у меня эта пустынная Галилея вызвала в памяти день моего прибытия, но только сейчас все выглядело куда хуже, потому что не было даже дождя, а только тишина, и легкая дымка, и эти напуганные полицейские, присутствие которых делало квартал еще более призрачным.

Сержант с усиками остановил нас, чтобы проверить документы.

— Уберите это отсюда, — приказал он.

— Вы имеете в виду мой джип? — спросила я.

— Именно так. Его не должно быть на улице. Вы не слышали, что будет объявлен комендантский час?

— Нет, не слышала. Я вообще не знаю, что случилось. Пожалуйста, скажите, что тут произошло?

— Нарушение общественного порядка. Поворачивайте, поворачивайте, я уже сказал вам, что машины здесь быть не должно.

— Всего минуточку, прошу вас. Эта сеньора живет здесь, в этом квартале, и мы привезли ее домой.

— Пусть идет дальше пешком, а вы поворачивайте.

— Дело в том, что она больна. Вы не видите, что она очень больна?

Сержант наклонился, чтобы оглядеть Марухиту де Плаэс, а она, сидя на заднем сиденье, изо всех сил изображала из себя умирающую.

— Хорошо, отвезите ее и немедленно убирайтесь.

— Так во сколько начинается комендантский час?

— Ровно в семь.

— Сейчас только пятнадцать минут седьмого, у меня есть еще законных сорок пять минут.

Я подъехала на джипе максимально близко к Нижнему кварталу и припарковала его в тупичке. Мы с Офелией решили, что поднимемся пешком к дому Ары, а Марухита тем временем останется в машине, охраняя ее на случай, если опять начнутся беспорядки, я бы не хотела вернуть ее Гарри обгоревшей или с граффити «Родина или смерть», «нупалом» [26] , «Ополчение Боливара» или что-то еще в том же духе. Покалеченная машина и мертвая канарейка — слишком большая кара для Гарри, который ни в чем не был виноват.

26

НУПАЛОМ(nupalom: Ni Un Paso Atras, Liberation О Muerte) — Ни Шагу Назад: Свобода Или Смерть — левое оппозиционное движение в Колумбии.