Ангел Кумус(из сборника"Алые паруса для бабушки Ассоль")
Шрифт:
Вол широким жестом обвел рукой кладбище.
– У них помер сторож. В аккурат перед нашим появлением. Спился, бедолага, никак не мог привыкнуть к тому, что за последнее время трупы пошли косяком, в день бывает до шести раз нужно могилу вырыть. Война.
Су покачнулась, но устояла, только закуталась поплотней в одеяло.
– И что интересно, – продолжал Вол, расхаживая среди покосившихся крестов, – ты не представляешь, какое мне это доставляет удовольствие! Что-то вроде правильно и вовремя выполненного долга! Я не верю своим глазам, приносят
– Подожди.. А где Додик? Почему мне так тоскливо на душе.. Где Додик?
Вол поманил Су к себе, показывая свежую могилу.
– Застрелен случайно ночью из автомата. Жалко. Но я все – честь по чести. Вон там, видишь, в конце села желтый дом, там плотник живет. У него сейчас тоже работы невпроворот, раньше он только ящики да табуретки сколачивал. А теперь не успевает гробы мастерить. Так вот, он проникся, сделал для Додика отличный гроб, только все задумчиво так смотрел, оно и понятно – собаке, когда людям не хватает. А уж я лично и яму вырыл и заколотил, как следует крышку.
– Да ты уж постарался! – Су задыхалась. – Ты уж не упустил свое, ты старался – заколачивал от души, да ты боишься, что он опять появится, ты не веришь, ну? Прибежит и защитит меня! Додик! Ко мне!
– Не кричи так, тебе вредно, ты еще больна, давай лучше в дом пройдем, – Вол обхватил Су за плечи и почти силой затолкал в маленькую дверь.
На Су приторно пахнуло устоявшимися запахами старого неухоженного дома.
Вол сноровисто прошелся веником по углам, через полчаса у него и чай был готов. Су сидела неподвижно на длинной жесткой лежанке, она посмотрела вверх и вздрогнула. Потом она забилась в истерике, не в силах произнести ни слова, только показывая пальцем на старую икону, окруженную пыльным вышитым рушником.
– Это все от нервов, – Вол сел рядом, погладил ее по голове, Су всхлипывала, дергаясь, все тише и тише. – Ну успокойся, ты что правда решила, что я – дьявол? Боже упаси, радость моя, боже упаси, я тебе и на иконку перекрещусь и колена преклоню в церкви, если надо. Магия смерти – вот моя стихия, и в этом не сравнится со мной никто. Это общее заблуждение, что смертью, как и жизнью владеет один и тот же.
– Как же это можно – владеть смертью?
– Магия. Просто магия, чувственная и волшебная магия, эта смерть, да ты меня не поймешь. Твоя сила в непонимании, если бы ты меня поняла, мне бы тебя не одолеть, ты сильней меня, дитя мое неразумное. Хотя, тоже можешь навредить. А теперь – спать.
– Я тебя не боюсь.. Тебе меня не запугать, я тебя уже обманула однажды!
– Сила обстоятельств, вот в чем проблема. Казалось бы – все поделено, распределено, у каждого своя судьба, она решена заранее. Так нет же, появляется идиот, который пишет в захудалом романишке, что Млечный путь – это.. Да ты не поймешь.. Обязательно хоть раз в сто лет да появится умник роман написать, чтобы проявиться и все подробно объяснить. Или вот, к примеру, – Вол устало зевнул, –
– Вифлеемская звезда, – шепчет Су. – Планеты выстраиваются друг за другом так, что получается яркая звезда…
– Правильно. А шестьсот шестьдесят шесть?
– Число дьявола.
– Чушь! Бог, дьявол – какая разница? Они едины, понимаешь? А мальчик очень любит поиграть, как и все дети. Что делать? Подыгрывать ему! У него свое число, у меня свое… Давай спать, детка…Пусть он попробует разобраться с жизнью, а уж я возьму свое смертью…
Су приподнялась на локте, осмотрела внимательно спящего Вола и осторожно выбралась из одеяла, сползла на пол.
Огромная желтая луна освещала могилы. Ночью потеплело, кое-где клочья тумана висели на крестах и на ветках деревьев. Су, пригнувшись, вышла из скрипнувшей двери на улицу, постояла, вспоминая, куда указал Вол, и пошла к могиле Додика. Она глубоко зарыла руки в землю, и земля была холодней потеплевшей ночи. Су встряхнула руками, глубоко вдохнула в себя запахи и звуки, она оценивающе осмотрела небо, почти полностью затянутое облаками с редкими каплями-звездами, она поняла, что Млечного пути ей не увидеть, она поняла, что она сильная и красивая, что жить придется еще очень долго.
Как только первый утренний свет проявил в домике предметы, оживил стол и стулья, кривой бок печки и старого комода, фотографии на стене и иконку в углу, Су стала гладить осторожно руками редкие пушистые волосики.
– Лев Поликарпович! Миленький, просыпайся. Я чтой-то тебе такое скажу. Очень даже интересное.
– М-м-м… – Вол очень устал вчерашним днем, Су плыла у него перед глазами, зыбко дрожало в утреннем свете ее прекрасное лицо.
– Я тебе скажу… Ты меня слышишь?
– Да-а-а…
– Я тебе скажу, чего ты хочешь больше всего на свете!
– Нет.
– Да.
– Нет! – сказал Вол уже более обеспокоено.
– Ну что ты боишься, все нормально, ты очень хочешь быть ПОХОРОНЩИКОМ. Вот и все.
– Замолчи!
– Нет, не все. Твое желание осуществилось. Ты стал им!
– Нет! Не смей! Я шутил про могилы, я хотел тебя запугать! Я только похоронил одну собаку.. Обыкновенную собаку!!
– Ты попался! Додик был человеком. Твое единственное желание. Оно осуществилось!
– Не смей! – заорал Вол, вскакивая и хватая себя за виски, – моя голова! Моя голова…
Шатаясь, натыкаясь на стол и стулья, он вывалился в дверь и стал бегать возле могил, крича и воя по-звериному. Умучившись и вспотев, Вол ворвался в дом и стал шарить по углам, спустился в погреб, потом даже залез на чердак, но нашел-таки бутылку мутного самогона, прижал эту бутылку к себе, баюкая как ребенка. Через полчаса он был мертвецки пьян.
А Су поснимала все занавески, распугав маленьких паучков, рушник с иконки и покрывало с лежанки и стирала, стирала, стирала на улице в старом корыте, взметая хлопья пены.