Ангел Кумус(из сборника"Алые паруса для бабушки Ассоль")
Шрифт:
– Земля! – громко крикнул Вол, – Я иду к тебе!– он неудачно взмахнул рукой, они чуть не упали, – Я твой, – проговорил он уже тише, разглядывая Су, – ТЫ КТО? ТЫ УЖЕ РОДИЛАСЬ.. ИЛИ, это самое?..
– Люди добрые! – заголосила Су так неожиданно и громко, что Вол дернулся, потом болезненно морщась, постарался закрыть уши руками, но терял равновесие. – Посмотрите на этого пьянчугу, у него покойничек на подходе, а он пьет беспробудно, и за что мне такое наказание! – кричала она весело и самозабвенно. – И чтоб ты заблудился, и никогда не нашел этого кладбища, и чтоб без тебя все мертвые не хоронились и прятались,
Вол скатился в снег, набрал полные пригорошни и растирал лицо. В одно мгновение Су показалось, что он прозрел, но потом она увидела, что он просто разглядывает внимательно свои руки. На ладонях темнели кровоподтеками мозоли-волдыри, руки мелко дрожали.
– Я должен выпить, – сказал Вол. – Ты знаешь, не тяни душу, я же ничего не смогу делать..
– После.
– Нет. Сейчас, змея.. злодейка, что ты со мной сделала?! – он стал дрожать весь. Су, почти не видная в быстрых сумерках, смеялась на крыльце. – Лопата… Где моя лопата? Отдайте! – Вол заметался по двору, изо рта у него потекла слюна, он быстро смахнул ее тыльной стороной руки, схватил лопату в одну руку, кирку в другую и исчез в снегу.
ЭлПэ и маленькая Вера приходили к морю почти каждый день. Они жили в пансионате, когда-то богатом, а сейчас холодном и пустом, отапливали комнату возле кухни, два раза в неделю приезжала машина с почтой, ЭлПэ затаскивал два-три мешка в коридор и ждал почтальонку.
Почтальонка отдавала ЭлПэ некоторые газеты почитать, сама в полной прострации сидела в это время, уставившись на Веру и приоткрыв рот.
– И что у вас тут делается? – однажды не выдержала и спросила она, показывая пальцем на маленькую девочку, закутанную в теплые, не по возрасту большие вещи.
– Война, – рассеянно сказал ЭлПэ.
– Он путает причину и следствие, – заявила девочка, ковыряя в носу.
– Ну да, ну да, – неуверенно согласилась почтальонка, – и в Новый год, значит, вы тут сидите?
– Новых годов не бывает, – опять объявила девочка. – Новые годы – это анахронизм.
– Ну да… Я вам тут от этого хронизма самогоночки принесла. Отметьте. Наши в селе все про вас спрашивают, а я, не поверите, ничего не могу рассказать. Первый раз со мной такое. Только начну говорить, слова теряю! Прошлый раз она, вроде, побольше была, дочка ваша? Может, это от радиации, – женщина раскопала в необъятной сумке бутылку из-под фанты, заткнутую бумажной пробкой. – Как слеза! – она гордо рассмотрела сквозь бутылку ЭлПэ.
– Он мне не отец, – Вера заложила руки за спину и от того выглядела еще комичней, – Он меня похитил для выкупа. Ждет-пождет, а выкуп не дают.
– Смышленая! – почтальонка засобиралась, ЭлПэ с сожалением оторвался от газеты.
ЭлПэ надевает огромный плащ с капюшоном, сажает Веру на руку и идет к морю.
– Ну давай же! – требует Вера.
– Еще не время.
– Давай!
Он начинает стих у самой воды.
– Ты была… смелей и легче птичьего крыла, по лестнице… по лестнице…
– Как головокруженье! – досадливо напоминает Вера.
– По лестнице, как головокруженье, через ступень сбегала и вела сквозь влажную сирень в свои владенья с той стороны зеркального стекла. – ЭлПэ останавливается. Отворачивается на секунду от резкого
– Как миражи! – кричит Вера, сердясь на него за неправильное ударение.
– Пред нами расступались, как миражи, построенные чудом города, сама ложилась мята нам под ноги, и птицам с нами было по дороге, и рыбы поднимались по реке, и небо развернулось перед нами… Когда судьба по следу шла за нами, как сумасшедший с бритвою в руке. (А. Тарковский)
– Еще раз и без запинок! – требует Вера.
ЭлПэ начинает снова. Теперь получается без запинок, и глупое слово миражи, изуродованное на потребу рифме, у него выходит легко. Вера в восторге. Он опускает ее на песок, смотрит, как маленькая девочка бежит к волне, потом от волны, путаясь в длинной кофте, крест-накрест перевязанная платком.
– Я тебя люблю! – кричит она морю и падает.
Смешно.
ЭлПэ ловит ее, уговаривая сердце не трепыхаться понапрасну в предполагаемом кошмаре пустого хлопка: один миг, одно движение ладоней, а ловишь пустоту. Нет, еще смеется в его руках маленькая девочка, еще она ловится. ЭлПэ пугает внезапность, ее предполагаемое исчезновение после хлопка, это детский страх перед бродячими цирковыми фокусниками. Он старается лишний раз не хлопать в ладоши.
Вера захлебывается от смеха, падает, они промокли. Мужчина подбирает брошенный на песок плащ, закутывается в него вместе с девочкой. Девочка обхватывает его шею руками, возбужденно сопя.
– Мы не уйдем от моря? – спрашивает она, выдыхая нечаянно пойманное на несколько минут счастье.
– Нет.
– Тут ведь нет никаких дорог? – голос уже настороженный.
– Никаких.
– Ни одной дороги?
– Ни одной.
– Даже самой захудалой?
– Ни одной.
– Поблизости? – привередливо уточняет она.
– Ни одной.
Поздно вечером ЭлПэ пил самогон перед зажженной свечкой, а Вера в предчувствии ночи плакала и кричала. Кричала она так:
– Су, мамочка моя, голубушка моя, красавица моя, ласточка, забери меня, не бросай меня, мне страшно, любимая моя, найди меня, не бросай меня, забери меня...
И потом все сначала. Пока не обессилела и не заснула.
Привыкший к этому ЭлПэ даже не пошевелился, свеча дрожала у него в глазах.
Выкопавший могилу Вол, поздно ночью разбудил Су, наклонившись над нею, словно обнюхивая. Су спросонья не поняла, кто это, она плакала во сне, теперь вытирала неожиданные слезы и с ужасом смотрела в абсолютно трезвые глаза со зрачком – щелкой.
– Моя награда, – сказал Вол.
И Су не поняла, то ли он имел в виду бутылку на столе, то ли...
– Пей.
Вол вытирал большим полотенцем руки, от него пахло снегом и землей.
– Мне пора, – Вол смотрел на бутылку, но не притрагивался.
– Пей. Ты выполнил свое дело. Завтра ты опять сделаешь то, чего хотел больше всего на свете!
– Замолчи!
– Завтра. Утром.
– Ты надо мной не властна, – неуверенно сказал Вол.
Су знала, что он не будет пить, пока не закопает покойника, потом у него наступала полная наркотическая эйфория и запой.