Ангел возмездия
Шрифт:
Тихонько заскрежетал ключ в замке, Салацкий пошел встречать своих девочек. Они ввалились целой толпой, привели еще восемь подружек. Владимир поцеловал Ирину с Татьяной в щечки, познакомился с каждой девушкой и предложил пройти в большую комнату.
Подруги немного удивились, считая его просто хозяином квартиры, и уже оглядывали его с возможной перспективой противоположного пола. Но Татьяна с Ириной сразу оборвали надежды, заметив заинтересованные взгляды, заявив, что это только их мальчик.
— Володя, — начала разговор Ирина, — мы с девочками после занятий одну тему обсуждали. Спонтанно разговор завязался, о работе. Мы будущие провизоры и хотелось бы немного подработать по специальности. Много аптек в городе круглосуточных — почему бы и не поработать в ночное время? Девчонки все согласны, а мы с Татьяной решили с тобой посоветоваться. Что скажешь?
Салацкий улыбнулся, покачал головой неопределенно.
— Да, девушки, это прекрасно, когда уже сейчас влечет к будущей профессии. Но вы еще не знаете, что устроиться фармацевтом можно только с четвертого курса, а провизором — после окончания ВУЗа. В аптеке вам сейчас лишь одна должность подвластна — специалиста по уборке помещений.
— Это как? — попросила пояснить Татьяна.
— Как? По-другому просто уборщица. — Пояснил Владимир. — Ведерко, швабра и тряпочка.
Девчонки засмеялись.
— Это хорошо, что мы с тобой посоветоваться решили, — сквозь смех сказала Ирина, — а то приперлись бы в аптеку — посмотрели на нас, как на полоумных. Действительно, там же нужно уметь рецепты читать.
Владимир решил не мешать их дальнейшему общению и ушел на кухню. Но девчонки почти сразу же засобирались домой.
Проводив гостей, накрыли на стол и стали кушать. Владимир решил продолжить разговор, как раз получилось в тему.
— Я вот, что подумал, милые, пора нам свой бизнес организовывать, купить аптеку или помещение под аптеку. Как вы считаете?
— Где ж таких денег взять? — удивилась Ирина. — Миллион, наверняка, нужен.
— Миллионом здесь, Ирочка, не обойдешься. Десять, а то и побольше надо.
— Чего же тогда спрашиваешь?
Владимир улыбнулся, понимая, что для девчонок эта сумма необыкновенно большая, и они по-деревенски не могут себе представить, что он может иметь ее.
— Поэтому и спрашиваю, дорогие мои, что есть у меня, у нас вернее, и миллион, и десять, и больше. И я могу вполне купить аптеку, где мы можем работать все вместе.
Девчонки оставили еду, с минуту смотрели на него, улыбающегося, молча и, обозвав шутником, продолжили кушать.
— Для вас, может, это и много, но на самом деле — средненько. Для бизнесмена среднего звена, наверное, маловато. Если купить аптеку, можно в месяц иметь чистого дохода тысяч двести.
— Сколько? — чуть не поперхнулась Ирина.
— Ира, Танюша, здесь же не деревня, здесь другие цены, запросы, возможности. Для Москвы, например, это вообще копейки. Там не миллионами — миллиардами ворочают. В аптеке прибыль не большая, но стабильная. А вам пора уже привыкнуть, что несколько сот тысяч — это не много. Уровень ниже среднего. В выходные к маме поедем, что бы она рассчитывала дом и хозяйство все к осени продать. Родите — побудете лето в деревне, а осенью вместе с мамой сюда. Вам учиться надо, мне работать — кто лучше бабушки с детьми посидит?
Владимир замолчал, молчали и девчонки.
— Ладно, вы тут переваривайте все — и еду, и слова, а я покурю, пойду.
Он ушел в комнату, закурил. Стал размышлять, как отнесутся к его словам жены. Они пришли минут через пять.
— Значит, ты это серьезно… А где столько денег смог заработать? — решила уточнить Татьяна.
Владимир вздохнул.
— Танечка, вы очень скоро освоитесь и станете мыслить по-другому. А пока не обижайтесь на меня.
— Да что ты, Володя, — Татьяна обняла его прямо в кресле. — Как ты такое мог подумать? Нам же интересно.
— Хорошо… Вот, сколько может стоить ваш домик в деревне, за какую сумму его можно продать? — решил спросить Владимир.
— Не знаю, — пожала плечами Татьяна, — тысяч тридцать.
— Это если найдется покупатель. Пусть тридцать. А почему? Потому, что он там никому не нужен, спроса нет. А в Листвянке сколько бы он стоил вместе с землей?
— Не знаю, — снова ответила Татьяна, — тысяч сто, наверное.
— Действительно, не знаешь. — Подчеркнул Владимир. — У вас там 50 соток вместе с домом и постройками. А сотка у воды в Листвянке, просто сотка пустой земли, стоит около трех миллионов. Вот и умножьте три на пятьдесят.
— Врешь, — удивилась Татьяна.
— Что вы как дети малые?! — возмутился Владимир. — Сейчас рыночная экономика, спрос определяет предложение. Вот эта квартира, — он провел рукой вокруг себя, — миллионов пять, шесть стоит. В другом месте города — на порядок меньше. Стоимость от многих факторов зависит. Привыкайте, девочки, это вам не куль картошки. А пока слушайте меня, верьте на слово — разве я могу обмануть матерей своих будущих детей?
Слова о матери приятно защипали душу, пролились бальзамом на сердце и Татьяна с Ириной, решили по-своему.
— Ты не спрашивай нас, Володя, делай то, что нужно. — Попросила Ирина.
— И спрашивать буду, и советоваться обязательно. Все должно в семье решаться обоюдно. Решение, конечно, я приму, — все-таки подчеркнул он, — но, не без вас, не без вашего участия. На днях фирму зарегистрирую и подберу что-нибудь в центре города. Аптека должна быть в людном, проходном месте — иначе с нее толку не будет, одни расходы. А подругам вашим об этом знать совсем не обязательно, город по другим принципам живет, не как в деревне, где все друг про друга знают. Здесь о своих доходах и счетах молчат, как рыбы, это называется коммерческая тайна, девочки, и даже работники одной фирмы не знают, кто сколько получает. Так принято в бизнесе и это оправдывается временем, самим бизнесом. Скоро вы сами это поймете, очень скоро. И если где-то на переговорах со мной будете — лучше молчите. Что непонятно — дома спросите.
Владимир еще некоторое время проводил «ликбез», а потом утащил девчонок на кровать, что бы мозги не закипели и расслабились души.
Кэтвар, сидя в кресле немного в стороне и сбоку, наблюдал за Черновой. Она с удовольствием смотрела телевизор, как его могут глядеть люди, не видевшие экрана много лет. Словно родился человек заново и все воспринимал с жадным интересом.
Даже осужденные на зоне общаются друг с другом, видят небо, дышат свежим воздухом, читают книги и многие, или некоторые, работают. И это убийцы, насильники, грабители, разбойники, мошенники и прочие преступники. Живут с ограничением свободы, пишут жалобы, требуя к себе уважения и внимания.