Ангелам здесь не место
Шрифт:
Лара взяла его и, не вскрывая, отправилась на кухню. Не дошла, остановилась и прислонилась к стене, чувствуя, как быстро бьется сердце. Вернулась в комнату и решила позвонить Николаю. Достала мобильник, набрала номер, но тут же сбросила вызов, не зная, о чем говорить. Может, стоит дождаться возвращения любимого и вместе с ним уже во всем разобраться? Но Ада Семеновна не предупредила, нужно ли в случае ее смерти знакомить с содержимым пакета других людей, сказала только, чтобы Лара его посмотрела.
В пакете оказалась старая картонная папка с тесемками, завязанными на аккуратный бантик. Покровская открыла папку и тут же увидела лист, на котором была только одна строка:
«Если
Строка начиналась с крупных букв, которые постепенно, к окончанию, делались все мельче, словно Ада Семеновна пыталась ее заострить. Лара почувствовала, как кольнуло сердце. На глаза накатились слезы. Почему-то вспомнилось, как еще совсем недавно Оборкина планировала свою жизнь, собираясь удочерить девочку, как веселилась на дне рождения своей подчиненной…
За входной дверью раздались шаги – кто-то взбежал по лестнице и остановился на площадке. Лара прислушалась, надеясь, что вернулся Николай, но дверь не открылась, и вообще больше никаких звуков с площадки не доносилось.
Девушка опустилась на диван. Стала перебирать листы, часть из которых была договорами на открытие счетов в разных банках. В пачке также находилось несколько пластиковых банковских карт, DVD-диск и с десяток фотографий. Лара взяла снимки в руки и начала разглядывать: все они, судя по всему, были сделаны несколько лет назад, на них Ада Семеновна была с уложенными волосами и с макияжем – вероятно, специально готовилась к съемкам. Тут же лежал вырванный из блокнота листок, на котором было написано: «Выбирайте сами: мне все они нравятся, а какой я буду на могильном камне, мне будет уже все равно».
Лара взяла в руку листок с отпечатанным текстом и начала читать.
«Я, Аделаида Семеновна Оборкина, готова рассказать о преступлении, невольным свидетелем которого стала двадцать лет назад и даже не догадывалась, кто его совершил. Но теперь, только после того, как случились новые преступления, сопоставила факты и хочу поведать о том, что знаю…
Вот так живешь-живешь и не замечаешь, как проходит, как улетает от нас жизнь. А когда оглядываешься, понимаешь, что все было как-то не так, радости никакой позади нет.
Когда-то я радовалась каждой мелочи, например, купленной дубленке, даже вроде счастливой была. Когда мой муж, Оборкин, вывез меня в Испанию, тоже радовалась, потому что первый раз оказалась за границей и первый раз на море вообще. Первое колечко с бриллиантом – тоже счастье… А потом я к этим подачкам судьбы привыкла. А больше ничего и не было. Я даже завидовать стала тем, у кого ничего нет, а они идут себе и улыбаются непонятно с какого перепугу.
Не могу никак начать. Так вот. Двадцать лет назад я в банке работала за одну лишь зарплату. Да и не только я, но и Петр Иванович Ломидзе, и Бухович, и Крошин. Мы были просто наемными работниками, которых в любой момент можно было выкинуть вон коленом под зад, несмотря на наши мизерные доли. Но однажды Ломидзе собрал нас всех у себя дома и сказал, что так жить нельзя, надо что-то делать. В смысле с Каретниковым, который был тогда фактическим владельцем. Я в разговоре не участвовала, а Бухович намекнул, что у него есть приятель по взрывным работам… Я тогда не обратила на его высказывание никакого внимания, даже забыла. Вскоре в банке появился Симагин. А потом уж Каретникова взорвали вместе с семьей. И только недавно я все сопоставила, но все не могла поверить, что Петр Иванович мог такое организовать. То есть поверить могла, потому что у него бандитское прошлое, но чтобы он нас посвящал в свои замыслы –
Сейчас, когда они все один за другим погибли, мне стало ясно как божий день: Петр Иванович Ломидзе убирает всех свидетелей, то есть участников того разговора. И даже Чашкин попал под раздачу. Артем хоть и маленький был тогда, но в момент, когда Ломидзе, Крошин и Бухович строили планы, тоже находился в квартире, а значит, мог слышать разговор и запомнить. У меня лично нет сомнений в том, что Ломидзе и меня устранит как опасного свидетеля. А потому прошу сделать все по списку.
Ларочка, я тебе доверяю полностью и прошу не обмануть меня, как доверчивую лохушку. Завещание-то я на тебя оформила, но не взыщи, что не все тебе достанется».
На другом листе шел перечень поручений. Лара пробежалась глазами по списку. Квартиры в Дубае и в Дубровнике продать, а деньги передать детскому дому. Деньги со счетов в российских банках снять и построить на них церковь в селе Выбуты Псковской губернии, где родилась мама Оборкиной. Церковь можно построить маленькую, потому что и деревня маленькая, в ней полсотни старух, и только. Драгоценности Ады Семеновны Лара может забрать себе, суммы с зарубежных счетов – тоже, но поделиться с каким-нибудь детским домом…
Читать дальше не хотелось.
Покровская сидела какое-то время, чувствуя себя опустошенной. Потом взяла в руку диск, оставленный главбухом, и вставила его в компьютер. На мониторе появилось не очень четкое изображение Ады Семеновны – вероятно, она снимала себя на веб-камеру.
– Привет, – произнесла Оборкина. И повторила: – Привет всем, кто видит и слышит меня. Я все написала на бумаге и добавить как бы нечего, но так вроде убедительнее. А потому повторюсь: организатором всех убийств является Петр Иванович Ломидзе, который решил избавиться от тех, кто был вольным или невольным участником его прежних злодеяний, как, например, физическое устранение бывшего председателя правления «Преференц-банка» Каретникова. Я не была в курсе, но теперь, вспомнив те дни, делаю однозначный вывод: именно Ломидзе все организовал…
Оборкина вздохнула, посмотрела куда-то в сторону и продолжила:
– Самое противное, что вот так живешь себе, живешь, а потом понимаешь, что кончилось твое время. Жизнь слишком коротка! Я о чем-то мечтала, чему-то радовалась, а все это – мелочи. О других не думала. Ну хоть бы одного ребенка родила, чтобы заслужить приобщение к вечности…
Ада Семеновна заглянула в лежащий перед ней листок с заготовленным текстом и продолжила:
– Не помню точной даты, но однажды Ломидзе…
Покровская остановила просмотр, потому что слушать не было сил.
Вскоре домой вернулся Николай. Лара отдала ему пакет с документами, думая, что размышления Ады Семеновны не заинтересуют его, но Коля отнесся к ним серьезно. Начал все изучать и даже решил посмотреть запись. Лара недолго посидела рядом, а потом не выдержала и ушла, села перед телевизором. Но происходящее на экране интересовало ее еще меньше.
Николай, словно почувствовав ее состояние, заглянул в гостиную и сказал, что на самом деле не все так просто – Оборкина написала и наговорила много чего интересного…