Ангелмасса
Шрифт:
— Звучит довольно мрачно.
— Да уж, там не до веселья. Я начинала подручной у карманников — заманивала жертву и отвлекала ее внимание. Постепенно мои дела шли в гору, и я сама стала воровать.
— Одна?
— Я никогда не оставалась одна, — ответила Чандрис. — Но и заботой никто меня не баловал. Как правило, мужчины держали меня при себе, чтобы использовать в своих делах. А потом, когда мне исполнилось четырнадцать, я встретила Триллинга.
Чандрис отвернулась к фланцу, чтобы Ханан не видел ее лицо.
— Сначала он был по-настоящему добр.
— Что же произошло? — после короткой паузы спросил Ханан. — У него появилась другая женщина?
Чандрис фыркнула.
— Только не у Триллинга, — ответила она. — Он всегда говорил, что способен любить только одну. Насколько я знаю, за все время, что мы были вместе, он ни разу мне не изменял. Нет, дело в том, что он начал вести себя… необычно. Точно говоря, странно. Пытался воровать, не подготовившись, и впадал в бешенство, когда жертва поднимала шум. Злился на меня без причин, порой несколько дней кряду пребывал в черной меланхолии. Неожиданно исчезал в самое неподходящее время и взрывался, когда я пыталась выяснить, где он был. Начал увлекаться наркотиками.
— Можно подумать, речь идет о человеке на пороге психического срыва, — заметил Ханан. — Ты не пыталась уговорить его проконсультироваться со знающими людьми?
— Дважды в неделю. Но всякий раз, когда я это предлагала, он выходил из себя. Вдобавок Триллингу не с кем было пообщаться. К этому времени от него отвернулись почти все друзья. Они утверждали, что он вот-вот окончательно свихнется и у них нет желания оказаться рядом, когда это произойдет.
— Хорошие у него друзья, — пробормотал Ханан.
— Для Баррио это в порядке вещей, — объяснила Чандрис. — Никто ни для кого ничего не станет делать, если не рассчитывает получить выгоду.
— Что ж… — Ханан поскреб щеку. — Но ты-то ведь осталась с ним. Насколько я понимаю, это не сулило тебе ничего хорошего.
Губы Чандрис искривились.
— Только не приписывайте мне благородных побуждений, Ханан, — сказала она. — Я и не думала о них. Просто Триллинг даже в самые тяжелые моменты оставался моей единственной опорой, и я не хотела его терять. А может быть, я боялась признаться, что уже потеряла. Живя в Баррио, часто приходится лгать самой себе.
— Людям вообще свойственно обманывать самих себя.
Чандрис пожала плечами.
— Пусть так, но все кончилось тем, что я не могла больше терпеть. Я поняла, что должна бежать. — При воспоминании об этом девушку охватила ледяная дрожь. — И я, как последняя дура, сказала Триллингу, что ухожу.
Ханан приблизился к Чандрис и обнял ее за плечи.
— Триллинг ударил тебя? — мягко спросил он.
Чандрис вновь вздрогнула; перед ее мысленным взором появлялись и исчезали картины из прошлого.
— Он не коснулся меня даже пальцем, просто стоял и смотрел на меня безумным взглядом. А потом подробно, в мельчайших деталях, объяснил, что он со мной сделает, если я попытаюсь от него уйти. — Чандрис покачала головой. — До сих пор не понимаю, как мне это удалось. Должно быть, он не поверил, что я говорю серьезно.
Несколько минут они молчали. Чандрис прильнула к Ханану; его близость приносила ей чувство тепла и покоя. Каким-то непостижимым образом это ощущение напоминало ей лучшие дни с Триллингом. Но было в нем и нечто совершенно новое. В объятии Ханана не угадывалось и следа чувственности или того хищного пыла, который буквально пронизывал каждое слово и поступок Триллинга. Ханан прикасался к ней как друг — ни больше и ни меньше. И ждал в ответ того же самого.
Чандрис понимала, что теперь ей будет еще труднее расстаться с Девисами.
Она моргнула, смахивая слезы с ресниц, и отстранилась.
— Мне уже лучше, — пробормотала она. — Спасибо.
Ханан отвел руку.
— Не правда ли, хорошая память — не всегда благословение небес, — заметил он.
— Хорошая память — вовсе не благословение, — с горечью произнесла Чандрис. — Это всего лишь полезный инструмент вора и мошенника. И уж коли речь зашла об инструментах… — Вздохнув, девушка вновь потянулась к рукоятке ключа.
И в тот же миг со стороны ворот донесся скрип щеколды.
Триллинг! Чандрис подпрыгнула, ударившись головой о фюзеляж корабля и лихорадочно семеня ногами в поисках опоры. Она рывком развернулась и сунула руку в ящик с инструментами, ища что-нибудь — любой предмет, который мог послужить оружием. Скорее наудачу, чем сознательно, она выхватила длинную отвертку, попробовала пальцем остроту ее лопатки и выглянула из-за широкой спины Ханана…
Это был не Триллинг. Это был Коста, замерший в воротах, словно испуганный зверек.
— Э-э-э… здравствуйте, — выдавил он. Его глаза метались от отвертки в руке девушки к ее лицу и обратно. — Я, кажется, пришел не вовремя…
— Нет-нет, — оживленным тоном заговорил Ханан. Его серьезность испарилась без следа. — Ты здесь ни при чем. Просто я отмочил глупую шутку, и Чандрис приняла ее на свой счет. Входи же, входи.
Явно продолжая терзаться сомнениями, Коста медленно шагнул в ворота.
— Если я не вовремя, то…
— Все в порядке. — Ханан сделал приглашающий жест. — Чандрис, убери эту железку. Какими судьбами тебя к нам занесло? Хочешь еще разок слетать к Ангелмассе?
— Я полагала, к этому времени твой кредит уже восстановят, — вмешалась Чандрис, не дав молодому человеку открыть рот. Она с отвращением бросила отвертку на лоток. Присутствие Косты всегда вызывало у нее досаду, но в эту минуту он был особенно неприятен ей.
Чандрис заметила, как на щеке Косты дрогнула мышца.
— Как выяснилось, напрасно, — ответил он.
— Странно. — Ханан нахмурился. — Мы думали, это всего лишь конторская ошибка.
— Я тоже, — сказал Коста. — По всей видимости, ситуация намного сложнее. Но в чем именно дело, я не знаю. Директор Подолак навела справки, но так и не смогла получить вразумительных ответов.