Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого

Фавье Жан

Карл Валуа воспротивился этому решению, заявив, что у него достаточно заморских врагов – здесь нужно вспомнить об его притязаниях на Константинополь – и что он не хотел бы, чтобы их число увеличилось. [1482] Итак, Мариньи нельзя было держать в заключении, не вынося ему приговора, а, поскольку король принял решение уступить своему дяде, в котором он нуждался больше, чем в Мариньи, не могло идти и речи об освобождении Ангеррана. Необходимо было найти повод, чтобы осудить бывшего камергера Филиппа Красивого, так как допущенные им недочеты в сферах политики и финансов не позволяли вынести ему суровый приговор. Тогда пришлось выдвинуть «тяжелую артиллерию» в области обвинений того времени: элемент тайны и обвинение в колдовстве.

1482

Ibid…р. 225; J. de Saint-Victor, loc. cit.,p. 112.

В апреле умирающая королева Наварры, Маргарита Бургундская, передала своему исповеднику закрытое письмо для короля. Его прочли только Людовик X и близкие ему люди. [1483] Существует мнение, что это послание серьезно повредило положению Ангеррана. [1484]

Именно это погубило Ангеррана и привело его к гибели. [1485]

Очевидно, что никто не знал, о чем говорилось в этом письме, поэтому его незамедлительно расценили как компрометирующее Мариньи: содержание послания нельзя было обнародовать, «так как это было бы постыдно». [1486] Но это не могло стать поводом для того, чтобы казнить человека или посадить его в темницу до скончания дней. Тогда в ход пошли обвинения в колдовстве и чародействе.

1483

Несомненно, именно их нужно подразумевать под secretar"u,поскольку нельзя поверить в то, что король разделил подобную тайну только лишь со своими секретарями, но не с советниками.

1484

Jean de Saint-Victor, loc. cit.,p. 111.

1485

Geoffroi de Paris, loc. cil.,p. 226.

1486

Ibid.

Стало известно, что после визита архиепископа Филиппа де Мариньи и одной из его сестер, госпожи де Кантелу, в Тампль к заключенному, [1487] Алис де Монс и ее золовка пригласили к себе формовщика Жака де Лора, его жену, хромоножку по имени Эрене, и их сына Пайо. Они вылепили фигурки из воска, с помощью которых намеревались околдовать короля, графа Валуа и принцев, чтобы освободить Ангеррана и отомстить за него. Эти люди действительно существовали, в этом нет никаких сомнений: Жака де Лора арестовали, и он повесился в темнице, по крайней мере, согласно официальной версии; его жену сожгли на костре как колдунью, а мальчика повесили на Монфоконе, чуть ниже, чем Мариньи. [1488] Само собой, именно Карлу Валуа стало известно об этой истории, и именно он приказал арестовать всех, включая Алис де Монс и ее золовку. [1489] Это совершенно не удивительно.

1487

Chronique depuis C'esar,Bibl. nat… fr. 279, f. 278 v.

1488

Cont. Nangis, 'ed. G'eraud, p. 416–418; Grandes Chron, loc. cit…p. 313–315 J. de Saint-Victor, loc. cit.,p. III: G. de Paris, loc: cit.,p. 224.

1489

Grandes– Chroniques, loc. cit.,p. 314.

Вполне возможно, что две женщины применяли какие-нибудь магические приемы; также возможно, что они обратились к услугам неких темных личностей, чтобы, например, организовать побег Ангеррана. В любом случае, обвинение в колдовстве, которому некогда подверглись Бонифаций VIII и Гишар де Труа, позднее было выдвинуто против самого Мариньи Людовиком Неверским, но тогда речь шла о попытках навести чары на короля с целью заполучить его власть. [1490] Согласно народным представлениям, Ангерран обладал весьма внушительными колдовскими способностями: по слухам, он вызвал к себе в темницу своего личного демона; и тот ответил ему, что, как он раньше говорил, власть Ангеррана продлится до того дня, когда не будет ни папы, ни короля, ни императора, и этот день пришел, поскольку король все еще не был коронован и, следовательно, не являлся настоящим королем. [1491]

1490

Акт от 14 апреля 1313 г.; Th. de Lirnbourg-Stirum, Codex…t. 11, № 290, p 223

1491

G. de Paris, loc. cit.,p. 224; J. de Saint-Victor, loc. cit.,p. 112.

Была ли история с восковыми фигурками придумана Карлом Валуа, либо же он просто раздул ее до необычайных размеров и использовал в своих целях – Мариньи не имел к этому никакого отношения. Если бы он попросил провести эти магические манипуляции, то скомпрометировал бы архиепископа Санского; и даже если это действительно было так, его ответственность не была бы полной. Но так подробно этот вопрос никто не – разбирал. Несмотря на то что во время процесса вина Ангеррана не была доказана, он все равно был осужден. Король более не мог защищать Мариньи, так как теперь это показалось бы неприличным, и Карл Валуа, наконец, получил возможность избавиться от своего врага не только на время, которое он провел бы в ссылке и, возможно, сумел бы использовать против самого Карла.

В субботу 26 апреля Мариньи вновь отвезли в Венсенн. Людовик X и окружавшие его бароны находились в зале, где было доселе невиданное скопление народа, [1492] сообщает Жиль Ле Мюизи (который сам там не присутствовал)… [1493] Алис де Монс и госпожа де Кантелу, хромая Эрене и Пайо – без Жака де Лора, само убийство которого все упростило, – предстали перед судом выслушали приговор: две первые дамы должны были отправиться в тюрьму, остальные на смерть. [1494] Мариньи попросил разрешения защищаться. Это не составило бы для него труда, поскольку он не был виновен ни в тех преступлениях, которые приписывал ему Жан Аньер в предыдущем месяце, когда он не захотел отвечать без подготовки, ни в колдовстве. Что же до письма королевы Маргариты, обвинителям пришлось бы объяснять, почему они приводят его содержание в качестве довода. Поэтому Карл Валуа от имени короля отказал ему в праве голоса, [1495] и никак не мотивировав свое решение, заседатели вынесли свой приговор. «Постановлением нескольких баронов, пэров, рыцарей и баронов королевства Французского, здесь собравшихся», [1496] Ангерран де Мариньи был приговорен к смерти.

1492

Continuation de G. de Nangis, 'ed. G'eraud, p. 416.

1493

G. Le Muisit, 'ed. H. Lemaitre. p. 85.

1494

Chroniques depuis C'esar,BibJ. nat., fr. 279, f. 279.

1495

Contin. Nangis, 'ed. G'eraud, p. 416–417; G. Le Muisit, loc. cit.

1496

Grandes Chroniques, loc. cit.,p. 315.

Это было одно из последних постановлений, вынесенных королем лично, в феодальной курии. Людовик X судил не один; участие баронов было совершенно очевидным, и Жоффруа Парижский показал нам, как они требовали от короля осудить Ангеррана. [1497] Следовательно, это не просто пример того, как король лично воспользовался своей судебной властью, обычно делегировавшейся – позднее эта практика ляжет в основу «Lit de justice» [1498] в парламенте. О парламенте, как и о королевских комиссарах, в деле Мариньи и речи не шло. Рыцаря, барона – де Мариньи – и верховного судью, Ангеррана, согласно феодальному кодексу, судил его сеньор и его пэры. Мы заострили внимание на Необычном характере этого судебного процесса 1315 г., поскольку такой порядок его проведения был установлен еще франками и впоследствии его придерживались только на собрании палаты пэров.

1497

G. de Paris, loc. cit.,p. 226.

1498

Чрезвычайная сессия парламента, на которой присутствовал король. – Прим. ред.

В воскресенье, 27 апреля, по настоянию своего дяди и Маго д'Артуа, [1499] король «отступился» от Ангеррана. [1500] В понедельник 28-го приговоренного передали в руки стражников прево Парижа, которые препроводили его в Шатле; там Мариньи провел два дня [1501] до приведения приговора в исполнение.

Этот процесс наделал немало шуму. Мы уже упоминали о том, что люди собирались по обеим сторонам дороги, по которой должны были провести обвиняемого, что заседание в Венсенне проходило при необычайном скоплении народа, что из толпы слышались оскорбления в адрес свергнутого советника. Жоффруа Парижский донес до нас слова толпы, и если даже тогда прозвучало нечто иное, нас его произведение интересует не в меньшей степени – ведь Жоффруа передал то, что думал на самом деле, что он и ему подобные закричали бы, находясь там:

1499

J.de Saint-Victor, loc. cit.,p. 112; на наш взгляд, то, что Маго как-то повлияла на вынесения этого решения, довольно сомнительно, поскольку 1 мая она находилась в Эдене и не должна была оказаться в Париже в конце апреля, Arch, duPas-de-Calais, A 334 f. 4 г.

1500

G. de Paris, loc. cit.,p. 226.

1501

Ibid.,р. 227.

Все те, кто шли за ним, Больше чем когда-либо осыпали его проклятиями И говорили: Вперед, Лис (Renart), Да покроет тебя позором Святой Льенар! Твоя болтовня и твое жульничество Всем нам портили жизнь! [1502]

Многое говорили о вынесенном приговоре, причем каждый стремился высказать свою собственную точку зрения, и, как сказал Жоффруа Парижский, «тот, кто меньше знал, больше говорил». [1503] Вскоре народ решил, что голод, начавшийся летом 1315 г., стал следствием этого судебного решения, которое отныне все как один стали считать незаконным. [1504] Именно зависть, по мнению многих, стала причиной смерти Ангеррана. [1505] Народ «был безмерно удивлен» и размерами богатства камергера Филиппа Красивого, [1506] и его внезапным падением; об этом говорили даже в Эно, где в том же 1315 г. Жан де Конде написал:

1502

Ibid.,р. 222.

1503

Ibid.,р. 229.

1504

Chronicum Cadomense…,dans Hist. Fr.,t. XXII, p. 25; Normanniae nova chronica,'ed. Ch'eruel, p. 31.

1505

G. de Paris, loc. cit.,p. 229.

1506

Chronique abr'eg'ee de Guillome de Nangis, continuation, dans Hist. Fr…t. XX. p. 652.

Был покаран Божьей Десницей, которая повсюду настигает…

Для него Мариньи был преступником, достойным такой участи, и так же считал автор «Романа об уродливом Лисе»: [1507]

Если Ангеррана отправили в темницу, Предали позору и затем казнили, В этом повинна не Судьба, а он сам. [1508]

Любопытно отметить, что, по мнению современников, Мариньи признал свои ошибки или же не смог привести доказательства своей верности короне и честности. Жоффруа Парижский, выразитель народного гнева, заявил, что Мишель де Бурдене и Ангерран де Мариньи не смогли отчитаться в расходах, «запутавшись в собственных расчетах», [1509] а в «Романе об уродливом Лисе»уточняется, что «новый король обвинил его во множестве преступлений и он в ответ не смог дать удовлетворительного объяснения». [1510] Тем временем нам. известно, что король одобрил отчет о бухгалтерии камергера, предоставленный ему комиссией, в которой было достаточно противников Ангеррана. Что же до его ответов, он отказался выступить 15 марта потому, что у него не было времени, чтобы обдумать выдвинутые против него обвинения после запутанной речи Жана Аньера, а также потому, что вечерело, и ему не дали времени на размышления. На заседании 26 апреля, уступив просьбе Карла Валуа, король лишил Ангеррана слова. Но, учитывая то, что общественность, в какой-то степени вполне справедливо, была враждебно настроена по отношению к Мариньи, неудивительно, что во время суда факты были несколько искажены не в пользу обвиняемого.

1507

Scheler, op. cit.,t. III, Li dis du segneur de Maregny,vers 77–78.

1508

Ed. G. Raynaud et H. Lemaitre, t. I, p. 313.

1509

G. de Paris, loc. cit.,p. 220.

1510

Ed. G. Raynaud et H. Lemaitre, t. I, p. 293, § 154