Англичанка
Шрифт:
— А если я соглашусь помочь?
— Само собой, я вас отблагодарю.
— Поделитесь материалом для статьи?
Габриель кивнул.
— Так в чем же дело? — спросила мисс Кук.
— Пока сказать не могу.
— Лучше бы история оказалась громкая.
— Я, Габриель Аллон, только с громкими делами и работаю.
— Да, правда. — Остановившись, она взглянула на противоположный берег, где медленно вращалось колесо обозрения «Лондонский глаз». — Хорошо, мистер Аллон, мы договорились. Что вы хотите знать?
Достав из кармана статью, Габриель показал ее Саманте Кук. Та улыбнулась.
— С чего начать?
Убрав статью в карман, Габриель попросил рассказать о Джереми Фэллоне.
33
Лондон
Саманта Кук была хорошим репортером и, как любой хороший репортер, умела создать нужный информационный фон для истории. Габриель, прежде живший в Соединенном Королевстве, информацией владел. Он знал, например, что Джереми Фэллон учился в Университетском колледже Лондона и работал копирайтером в сфере рекламы, прежде чем податься в политику и примкнуть к Партии. Фэллон понял, что их методы пиара давно устарели: Партия продавала товар, который никто — и уж тем более британский электорат — не хотел покупать. Перво-наперво он изменил подход к получению голосов. Фэллона не заботило, за какую партию голосует тот или иной избиратель; он хотел знать, где избиратель тратит деньги, что смотрит по телевизору и кем видит своих детей в будущем. И больше всего — чего избиратель ожидает от правительства. Так, втихую, работая вдали от глаз общественности, Фэллон переписал политику Партии, дабы та могла отвечать требованиям современного британского электората. Затем отправился на поиски адекватного продавца, который мог бы протолкнуть товар на рынке. Таким продавцом оказался Джонатан Ланкастер: с поддержкой Фэллона он возглавил Партию, а через полгода — правительство.
— В награду за свои старания Джереми получил работу мечты, — сказала Саманта Кук. — Джонатан назначил его начальником секретариата и власти дал столько, сколько не было ни у одного из начальников секретариата за всю историю Великобритании. Джереми — щит и меч Джонатана. По сути, он и есть премьер. Ланкастер как-то признался, что сильно жалеет о назначении Джереми.
— Официально признался?
— Нет, в личной беседе, — подчеркнуто возразила мисс Кук. — В очень, очень и очень личной.
— Зачем он вообще дал Фэллону власть?
— Без Джереми Партия до сих пор обитала бы на задворках политического мира, а Джонатан Ланкастер так и остался бы никому не известным оппозиционером, который пытается сделать себе имя на еженедельных вопросах к премьер-министру. К тому же, — добавила репортерша, — Джереми абсолютно предан Ланкастеру. Он убьет за него, а после еще добровольно вызовется убрать следы преступления.
Хотел бы Габриель сказать, насколько она неправа. Однако он молча продолжал идти дальше, в ожидании, что еще расскажет Саманта Кук.
— Их связь куда глубже, дело не просто в долге и верности. Джереми нужен Ланкастеру, без него наш премьер боится не справиться.
— Значит, это правда?
— Что именно?
— То, что Джереми Фэллон — мозг Ланкастера.
— Вообще-то, это полная чушь, зато публика верит. Партия провела собственные общественные опросы, и даже те показали: большинство британцев верит, будто глава правительства — Джереми. — Она погрузилась в задумчивое молчание. — Вот почему я удивилась, увидев Джереми рядом с Ланкастером, когда тот наконец назначил досрочные выборы.
— Удивились?
— Не так давно в правительстве распространился слух, будто Ланкастер намерен вытурить Джереми с Даунинг-стрит.
— Тот стал помехой?
Саманта Кук кивнула.
— Джереми встал Партии поперек горла. Никто не хочет с ним работать.
— Вы не писали об этом.
— Не было достоверных источников, — призналась она. — Кому-то ведь надо придерживаться стандартов.
— Думаете, и до Джереми Фэллона дошли эти слухи?
— Не могли не дойти.
— Он с Ланкастером обсуждал этот вопрос?
— Я не могла ничего подтвердить и потому ничего не писала. И слава богу, — добавила она. — Выставила бы себя полной дурой.
У моста Ватерлоо Габриель взял репортершу под локоть и повел в сторону улицы Стрэнд.
— Вы хорошо его знаете? — спросил он.
— Джереми?
Габриель кивнул.
— Боюсь, никто толком не знает Джереми Фэллона. У меня с ним чисто деловое знакомство, а значит, он говорит то, что хочет видеть в газетах. Эта сволочь — настоящий манипулятор, оттого он и вел себя столь необычно на похоронах Мадлен Хэрт. Никогда бы не подумала, будто он способен пролить хоть слезинку. — Немного помолчав, репортерша добавила: — Похоже, слухи не врали.
— Еще слухи? Какие?
— О том, что Джереми был в нее влюблен.
Габриель резко остановился и взглянул в лицо Саманте Кук.
— Хотите сказать, что у Джереми Фэллона и Мадлен Хэрт была интрижка?
— Мадлен не питала к Джереми романтических чувств, — покачала та головой. — Правда, это не мешало ей использовать его для продвижения по служебной лестнице. Как по мне, эта девушка поднялась слишком быстро. Скорее всего, благодаря Джереми.
Повисла пауза. Они стояли на мостовой у галереи Куртольда. Саманта Кук смотрела на дорожное движение вдоль Стрэнда, а Габриель гадал, чего ради Джереми Фэллон представил любимую женщину Джонатану Ланкастеру. Должно быть, хотел приобрести рычаг воздействия на человека, собравшегося оборвать его политическую карьеру.
— Вы уверены? — спросил он наконец.
— В том, что Джереми втрескался в Мадлен?
Габриель кивнул.
— Уверена. Если в таких делах вообще можно быть в чем-то уверенной.
— То есть?
— От проверенных источников я слышала, что Джереми использовал любой, даже самый мелкий повод пообщаться с Мадлен. Выглядел он, должно быть, жалко.
— Почему вы ничего не написали, когда Мадлен исчезла?
— В то время это было не очень уместно. А теперь, когда она погибла…
Они вошли в галерею, купили два билета и поднялись к выставочным залам. Посетителей, как обычно, не было. В седьмом зале они остановились перед пустой рамой, висящей тут как напоминание о краже визитной карточки галереи — «Автопортрета с забинтованным ухом» Ван Гога.
— Какая жалость, — заметила репортерша.
— Да, — согласился Габриель. Отвел Саманту Кук к «Больше никогда» Гогена и спросил, не встречалась ли она с Мадлен Хэрт лично.
— Встречалась, однажды, — ответила мисс Кук, указав на женщину на холсте, будто говорила о ней, а не о погибшей. — Когда готовила статью о попытках Партии переманить электорат у оппозиции. Джереми отправил меня к Мадлен. Мне она показалась чересчур красивой и в то же время потрясающе умной. Порой начинало казаться, будто это она берет у меня интервью. Впечатление было, будто меня… — Мисс Кук помолчала, подбирая нужное слово. — …будто меня нанимают… для чего, правда, не знаю.