Аничков дворец. Резиденция наследников престола. Вторая половина XVIII – начало XX в. Повседневная жизнь Российского императорского двора

Зимин Игорь Викторович

В Аничковом дворце начинал свою причудливую карьеру художник Петр Васильевич Тутукин (1819–1900), который к 1850 г. дослужился до вполне ответственной должности кофишенского помощника Собственного дворца. Он, как и многие слуги резиденции, «дворцовый мальчик», происходил из семьи потомственных дворцовых служащих. При этом, с 1844 г. он находил время и возможность посещать Академию художеств в качестве вольноприходящего ученика. Примечательно, что в начале карьеры Тутукин писал то, что видел, т. е. залы Аничкова дворца: в 1847 г. он получил вторую серебряную медаль за «написание с натуры» перспективного вида «Танцевального зала в Аничковом дворце». В марте 1848 г. за поднесение этой картины императрице Александре Федоровне его пожаловали бриллиантовым перстнем. В 1850 г. П.В. Тутукин удостоился денежной награды за картину, изображающую «внутренность Церкви в сем дворце» [251] . Поскольку было совершенно очевидно, что 30-летний кофишенский помощник талантлив, руководство Аничкова дворца, с ведома императора, позволило ему в 1850 г. начать карьеру живописца [252] .

В результате в 1857 г. П.В. Туткин получил звание академика живописи за великолепную интерьерную работу «Вид залы Большого павильона в Императорском Эрмитаже». Свою карьеру закончил хранителем галереи Императорского Эрмитажа. Художник В.М. Нестеров упоминает в воспоминаниях: «Петр Васильевич Тутукин был как бы необходимая часть Эрмитажа. Он был один из старейших служащих его, остаток былых времен, времен Николаевских. В те времена ему, наверное, было лет семьдесят. Элегантный, как маркиз, совершенно белый, шаркающий маленькими ножками, маленький старичок в вицмундире, со всеми отменно любезен, добр, благожелателен» [253] .

251

РГИА. Ф. 1338. Оп. 3 (60/123). Д. 169/16/. О картине работы кофишенского помощника Собственного Дворца Петра Тутукина, изображающей внутренность Церкви в сем дворце, и выданных ему за оную из Кабинета Его Величества деньгах. 1850 г.

252

РГИА. Ф. 1338. Оп. 3 (60/123). Д. 229/76. Об увольнении Кофишенкского помощника Петра Тутукина из Придворного ведомства по случаю удостояния его в звание неклассного художника. 1850.

253

Нестеров В.М. О пережитом. 1862–1917 гг. Воспоминания. Электронная версия.

Многие из слуг работали при резиденциях буквально на протяжении всей жизни. Например, в марте 1830 г. в качестве камер-медхен к императрице Александре Федоровне определили девицу Авдотью Макушину [254] . Спустя 23 года, в 1853 г., она заняла должность камер-юнгферы [255] . Потом долгие годы она работала в этой должности при императрице Марии Александровне, буквально до ее смерти в 1880 г., т. е. Макушина проработала рядом с императрицами с 1830 по 1880 г. – 50 лет.

254

РГИА. Ф. 1338. Оп. 2. Д. 42. Об определении в камер-медхен к Ея Величеству девицы Авдотьи Макушиной. Март 1830 г.

255

РГИА. Ф. 1338. Оп. 3. Д. 57. О помещении камер-медхен Макушиной на вакансию камер-юнгферы при Высочайшем дворе. 1853 г.

Вся прислуга традиционно поздравляла своих хозяев со всеми праздникам: Рождеством, Пасхой, тезоименитствами и днями рождений. В свою очередь, императоры отдаривались, не забывая о денежных подарках слугам на их именины, тезоименитства, Рождество, Новый год и Пасху. Так, в книгах по гардеробной сумме Николая I регулярно встречаются упоминания о таких выплатах. Например, в феврале 1833 г. «истопник комнат Его Величества в Собственном дворце Андрей Кашталинский», как и «Ездовой Собственного дворца Иван Семенов» получили по 25 руб. [256] . В апреле 1837 г. на Пасху четырем «ездовым Собственного дворца» по 100 руб. и в декабре пяти «ездовым Собственного дворца» выплатили к Рождеству 125 руб. [257] .

256

ОР РНБ. Ф. 650. Д. 1069. Гардеробные суммы за 1833–1835 гг.

257

ОР РНБ. Ф. 650. Д. 1070. Гардеробные суммы Николая I за 1836–1837 гг.

Характерно, что все назначения низшей прислуги «в Собственные комнаты», проходили через личное визирование императорами. При этом, данные назначения были итогом многолетней службы и, естественно, высоко ценились в среде придворнослужителей. Например, 19 января 1833 г. министр Императорского двора сообщал в Собственную Е.И.В. Контору, что «Государь Император высочайше повелеть соизволил: находящегося при комнатах Их Высочеств Великих Княжен истопника Осипа Апарина определить в лакеи на имеющуюся при тех комнатах вакансию» [258] .

258

РГИА. Ф. 1338. Оп. 2 (45/108). Д. 21. Л. 1. Со сведениями об определенных, произведенных, уволенных и умерших придворных чинов и служителей по Комнатам Их высочеств великих князей и великих княжон. 1833 г.

Как правило, жесткий отбор комнатной прислуги был безупречен. Но поскольку человеческий фактор присутствовал всегда, то иногда случались и неприятные истории. Например, в декабре 1842 г. «при осмотре комнат камер-лакеем» выяснилось, что «в комнатах императрицы Александры Федоровны не оказалось нескольких медалей, выбитых в память Высочайшего коронования и в память открытия Бородинского монумента, а также маленького серебряного с позолотой прибора в футляре, в котором хранился ножик, вилка и ложечка». После молниеносно проведенного следствия А.И. Блок докладывал Николаю I, что «вещи похищены состоящим при комнатах Ея Величества придворным истопником Николаем Михайловым», который сознался, что передавал украденные вещи дворцовому полотеру Федору Чукасеву, который сбывал краденое на толкучем рынке Апраксина двора.

По распоряжению императора преступников передали в полицию, которая выяснила, что перечень украденного значительно шире: серебряная кружка (250 руб.); застежка большая от альбома; набор для вышивания, украшенный бирюзой в футляре с бронзовым прибором (ножницы, наперсток и пр., 650 руб.); 23 медали бородинских, около 52 серебряных коронационных медалей (по 2 руб. каждая); футляр с серебряным столовым прибором (нож, вилка, ложка, 125 руб.); золотая большая булавка и часы золотые, украшенные бриллиантами-розами с цепочкой (подарены императрице, цена неизвестна) [259] . Общая сумма похищенного составила 2085 руб. ассигнациями.

259

РГИА. Ф. 1338. Оп. 3. Д. 19. Л. 8. О покраже вещей из комнат императрицы в Собственном Его Величества Дворце истопником Михайловым и полотером Чукасевым. 1842 г.

Примечательно, что 23-летний истопник Николай Михайлов – «дворцовый мальчик» в третьем поколении, являясь сыном кофишенка Аничкова дворца. В собственные комнаты на должность истопника его взяли в память добросовестной работы умершего отца [260] , проработавшего в Аничковом дворце с 1817 по 1838 г.

Одновременно с полицейским следствием к февралю 1843 г. в Аничковом дворце провели ревизию всех вещей и составили описи. После чего гоф-фурьеру предписали «описи раздать по комнатам и отмечать в них все перемещения вещей».

260

Кофишенк Собственного Его Величества Дворца Иван Федорович Михайлов был сыном кучера Конюшенной команды; в службе с 1789 г.; фельдшерский ученик; с 1817 г. в штате двора Николая Павловича помощником кофишенка; кофишенк-лакей (1818 г.); кофишенк (1819 г.); знак отличия за беспорочную службу 15 лет (1835 г.); умер в 1838 г.

Суд над преступниками состоялся в мае 1843 г. Поскольку Михайлов во всем сознался, то его лишили звания обер-офицерско-го сына и сослали в Сибирь на поселение. То же наказание получил 61-летний полотер Чукасев. Приговор завизировал лично император.

Придворный штат также определял круг различных специалистов, работавших на ответственных должностях в Аничковом дворце. Все они носили придворную форму, полагавшуюся им по статусу [261] . Требование ношения формы распространялось на всех служащих резиденции, включая самый низший персонал, так называемых «кухонных мужиков» (с 1832 г.) [262] .

261

Придворная форма, введенная в начале 1830-х гг. распоряжением Николая I, выдавалась на определенный срок и должна была содержаться слугами в безукоризненном состоянии. Форма включала в себя различные варианты, начиная от самой дорогой – парадной. См.: РГИА. Ф. 1338. Оп. 2. Д. 74. По запросу о сроках красным кафтанам и фракам для официантов. 1833 г.

262

РГИА. Ф. 1338. Оп. 2. Д. 63. О доставлении образцов платья строящегося для мужиков Собственного Его Величества Дворца. 1832 г.

Периодически форма придворнослужителей менялась высочайшим повелением. Так, в октябре 1838 г. министр Императорского двора сообщал А.И. Блоку, что «Государь Император высочайше повелеть соизволил: 1. Камер-лакеям, скороходам, швейцарам и лакеям носить брюки при вседневном платье зеленые с узким, а по воскресным дням с широким золотым галуном и со штрипками; 2. Камер-фурьерам, гоф-фурьерам, официантам и их помощникам, истопникам и работникам при вседневном платье вместо панталон иметь брюки без галуна; 3. При воскресном алом платье иметь белые суконные брюки – официантам».

В этом документе в мельчайших деталях прописывалось множество нюансов, обязательных к выполнению: при траурном платье носить черные брюки; сапоги с кисточками отменялись; башмаки с шелковыми чулками оставлялись только для парадной ливреи. В архивном деле находятся 4 образца золотого галуна из разных магазинов [263] .

При императорском дворе регламентировалась даже прическа, прежде всего усы и борода. В марте 1837 г. министр Императорского двора сообщал Блоку: «До сведения Государя Императора дошло, что многие из гг., состоящих в званиях камергеров и камер-юнкеров, позволяют себе носить усы, кои присвоены только военным, и бороды в виде жидовских», поэтому предписывалось «строжайше воспретить, дабы никто из имеющих придворные звания не осмеливался носить ни усов, ни бород, а равно и гражданские чиновники» [264] .

263

РГИА. Ф. 1338. Оп. 3 (50/113). Д. 129. Л. 1–5. О перемене формы платья придворнослужителей. 1838 г.

264

РГИА. Ф. 1338. Оп. 2. Д. 38. Л. 1. О разных Высочайших повелениях, объявленных г. Министром Императорского Двора. 1837 г.