Анна Фаер
Шрифт:
Слышите? Обязательно! Обязательно заживёт!
========== Часть 17 ==========
Мне было плохо. Я никого не хотела видеть, сидела целыми днями у себя в комнате и думала. Когда кто-то звонил, я просто не брала трубку, а если трубку поднимали родители, то я просила их соврать, что я сплю. Мне было плохо.
С тех пор, как мне приснился сон, в котором мои друзья погибли, а Алекс прочёл мне странную нотацию, прошло несколько дней. А мне легче не стало, мне становилось только хуже. И с каждым днём я всё меньше хотела, что-либо делать. А это, дорогие мои, значит, что с каждым днём я всё меньше хотела жить.
«Мне просто грустно. Это скоро пройдёт»,-
Это был очередной день, когда я ничего не хотела. Я проснулась и пожалела об этом. На улице было пасмурно. Уже в какой день. Думаю, солнце не появится до следующей весны. До следующей весны будет хмуро. Я не могу ждать так долго.
Но всё-таки в этом дне было что-то особенное. Я спустилась на кухню. Дома уже давно никого не было. Я просыпаюсь поздно, когда родители уже на работе, я ложусь рано, когда они ещё не вернулись. Хотите знать, что они сделали, когда поняли, что мне тоскливо? Они купили витамины. Чёртовы витамины! Что за каша у них в голове, если их ребёнок хочет себе револьвер, чтобы застрелиться, а они покупают ему витамины?
Я постояла на кухне. Решила поесть, потом передумала и решила выпить чего-нибудь. На столе была ещё не открытая упаковка апельсинового сока, и я, нахмурившись, решительно её отодвинула и взяла минералку. Знаете, в таком состоянии только минералку пить можно. Она ведь на вкус совершенно как слёзы. Такая же горькая и солёная. Слёзы самой земли. Мне только ими и упиваться.
Было позднее утро. Я посмотрела из окна на улицу. Пустынно, мёртво. Самое время выбраться. Я, если быть честной, вообще не хотела никуда выходить. Я ничего не хочу. Я просто лежу на кровати и смотрю на стены с ненавистными мне обоями. Ужасные обои, знаете, такие беленькие с голубыми цветочками. Видно, что дизайнер работал над этим узором долго: каждый лепесток отдельной структуры и отдельного цвета, а когда лепестки накладываются друг на друга, то даже там цвет и текстура подобраны отдельные. Идеальные обои. Меня воротит от их идеальности. Меня вообще от идеальности воротит.
Вы посмотрите вокруг! Сейчас каждый встречный, чёрт возьми, идеален. Все такие красивые, все такие утончённые, интересные и необычные. Меня сейчас стошнит от этого, чёрт возьми!
Она сидит на диете и у неё потрясающая фигура. Он книгодрочер, которого заботит количество прочитанных книг, а не их содержание. Но для всех он кажется начитанным. Она неописуемая красавица, а на самом деле у неё уходит два часа на то, чтобы нанести весь тот макияж, что сейчас у неё лице. Он такой молодой, а уже разъезжает на дорогой машине, которую он со слезами на глазах выпросил у отца, разумеется.
И вы ещё не понимаете, почему я заперлась в комнате и решительно не хочу на улицу? Мне люди противны. Мне сейчас каждый противен. И я. Особенно я. Я бесхребетная. Не хочу идти на улицу, а сама застёгиваю пальто и выхожу из дома. Противно.
Но так надо. Мне нужно выбраться, нужно пройтись. Я заставлю себя это сделать. Если не заставлять себя что-то делать, то ты не будешь делать ничего. Я совсем сгнию, если не заставлю себя это сделать. Я сгнию. И на улице сейчас никого нет. Погода ужасная, пасмурно, дождя, как такового нет, но в воздухе
Я пошла по пустынной улице. Знаете, а ведь мне обычно нравится дождь. Да, в моём обычном состоянии я люблю дождь. А сейчас нет. Сейчас дождь – это слёзы. Надо мной рыдают небеса. Тяжело не разрыдаться, если под ними такое происходит. Тяжело не разрыдаться. Вообще, тяжело жить, очень тяжело, господа. Пойдём вешаться?
Шучу. Никуда мы не пойдём. Я вот пойду, схожу к прудику. У моего дома есть маленький такой прудик, там даже рыбу не ловят. Он весь зарос камышами, там, наверное, одни пиявки и жабы живут. Вот туда мне и дорога.
Заглянув на прудик, я стала собирать камушки на берегу. Буду бросать их в воду. Самой здесь не утопиться, так буду топить невинные камушки. Интересно, много ли грустных девиц до меня стояло здесь и бросало камешки в воду? Думаю, что много. Наверное, под водой целое кладбище камушек. Я, что есть силы, бросила в середину прудика самым большим из тех камней, что у меня были. Раздалось громкое «бултых».
– Бултых. Вот тебе и бултых,- грустно произнесла я.
А потом обернулась. Никого не было. Это хорошо, ведь это ненормально говорить что-то вслух, когда ты один. А так иногда хочется. С кем же мне говорить, если не с самой собой? Я, видимо, схожу с ума.
Дождь стал усиливаться, но я даже и не думала уходить. Ну, уж нет. Я не знаю, когда в следующий раз заставлю себя выйти из дома. Заставлю ли вообще? Поэтому я ещё постою.
Я до смешного грустный человек. Грустный человек, который хотел когда-то сделать всех счастливыми. Почему когда-то? Потому что сейчас я не хочу ничего. Все терпят из-за меня только страдания. Я хотела, чтобы не только моя жизнь, но и жизни моих друзей были яркими и насыщенными, а вместо этого они только то и делают, что страдают. Думаете, я так убиваюсь, только из-за того, что Макс себе ногу поранил? Может быть, так оно и есть. Я не знаю. Я сейчас вообще сомневаюсь, что возможно знать хоть что-то. Я ничего не знаю точно. Я даже не уверена теперь, что я Анна Фаер. Та уже дала бы себе хорошенькую пощёчину и бодро бы принялась жить дальше. А я почему-то этого не делаю. Но, если я не Анна Фаер, то кто я тогда?
Я буду новой Анной Фаер. Больше не буду орать так громко. Алекс был прав. Если бы я на самом деле планировала какую-нибудь революцию, которая бы сделала всех счастливыми, я бы делала её, а не орала о ней. Делать и орать – это совсем не одно и то же. Да я ведь уже и не хочу никакой революции. Новая Анна Фаер будет жить скучной серой жизнью. Все свои стремления и надежды она утопит в этом прудике.
«Всё-таки хорошо, что прудик мелкий. В случае чего, я смогу достать всё то, что утопила там»,- пронеслось у меня в голове. Но нет. Я не верю, что мне станет лучше. Я умираю. Прямо здесь, прямо на ваших глазах. Несите скорее попкорн! Ваше любимое шоу начинается! Я не шучу! Людям не интересно смотреть на то, как у всех всё хорошо. Им подавай драмы, подавай им трагедии. Даже в новости суют одни только катастрофы. Один репортаж про новый детский садик, и десять про грабёж, насилие и убийства. А вы ещё не понимали, что с миром не так. Вы ещё не понимали, почему я так хочу его изменить. А теперь поздно. Всё. Поезд ушёл. Теперь вы готовы, а я уже нет. Я передумала. Я устала. Я беру отпуск, вечный отпуск. Увольняюсь? Нет, я не стану увольняться, я просто возьму отпуск. Мне нужно отдохнуть. Несколько столетий.