Анна-Мария
Шрифт:
— Возьмите гусиный паштет, — вздохнула мадам де Фонтероль. — И позвоните баронессе…
Ольга взяла поднос и вышла. Мадам де Фонтероль сняла капот, трико, фланелевую рубашку. Ежедневно приходилось переживать эту пытку холодом, когда кожа съеживается, морщится, как гармошка, укладываемая в футляр. Бюстгальтера она не носила, лучше уж ничего не подчеркивать; без платья мадам де Фонтероль была совершенно плоской. Она надела платье и превратилась в тоненькую, как девушка, аристократического вида женщину. На груди слева — часы с брильянтовой короной;
Первой пришла графиня Эдмонда. Ольга принесла в гостиную, где стояла мебель, обитая серым шелком, бутылку портвейна и удалилась, притворив за собой дверь, чтобы не выпустить благодатное тепло.
— Внимание — мама идет! — сказал Ив и отпрянул от Эдмонды, которая сделала вид, что мешает поленья в камине.
Вошла мадам де Фонтероль.
— Твой друг запаздывает, Ив, — сказала она. — Пора бы садиться за стол.
— Не дом, а каторга! — засмеялся Ив. — Должен сказать, мадам, что в нашем доме всем заправляет старуха горничная, мама перед ней дрожит.
— А ты сам? — Мадам де Фонтероль постаралась обратить все в шутку. — Наш парашютист, наш бравый вояка беспрекословно слушается ее, генерал и тот не мог бы добиться такого повиновения.
— Дисциплина идет на пользу молодым людям, — ответила Эдмонда.
Щеки ее все еще пылали: ох, этот огонь! не следовало подсаживаться так близко к камину…
— Вы, кажется, выдвинули вашу кандидатуру в парламент, Эдмонда? — спросила мадам де Фонтероль.
Ив, который сидел верхом на стуле, упершись подбородком в спинку, так и подпрыгнул, словно в седле.
— Вы хотите пройти в парламент, мадам?
— Да, у меня есть шансы… Моя семья испокон веков известна в нашем округе, мы всегда очень много делали для бедняков: благотворительные мастерские для женщин, бесплатная врачебная помощь… Если бы не Франсуаза Дуайен, я бы, бесспорно, прошла…
Мадам де Фонтероль заинтересовалась:
— Франсуаза тоже выставляет свою кандидатуру?
— Нет, но она не хочет моей. Любыми способами старается ославить меня во всем округе. Мы почти соседи, — вернее, были соседями, вы же знаете, немцы сожгли ее замок. Теперь это обстоятельство ей на руку.
— А от какой партии вы выставляете вашу кандидатуру, мадам?
Ив раскачивался на стуле, важный, как папа римский, в его красивых глазах искрился смех.
— От социалистической…
— Вы что, договорились с ними? Не так все это просто… Одно ваше решение еще ничего не значит… Ты упадешь, Ив, перестань раскачиваться, умоляю тебя… — Мадам де Фонтероль закрыла глаза рукой, словно у нее кружилась голова. — Франсуаза — член МРП [43] , у нее свои кандидаты…
43
МРП — «Народно-республиканское движение» — буржуазная партия,
— Если бы Франсуаза меня поддержала, я баллотировалась бы от МРП. Вы знаете, как происходят выборы в провинции: там всеми делами вершит один избиратель, остальные у него на поводу. Франсуазу Дуайен слушаются, как оракула, а она против меня!
— Какая скверная женщина! — Ив откинулся со стулом почти до горизонтального положения. Заслонив глаза рукой, чтобы не видеть его, мадам де Фонтероль покачала головой.
Эдмонда с милой гримаской неопределенно повела плечами.
— Франсуаза не скверная, а сумасшедшая. Она утверждает, что я сотрудничала с немцами. Ведь нельзя же считать меня коллаборационисткой только потому, что я встречалась в гостях с немецкими офицерами… Но немцы были повсюду, волей-неволей с ними приходилось встречаться! Она попрекает меня моим мужем, но при чем тут я! Ей прекрасно известно, что нас с ним ничто не связывает. Я два дня прятала у себя Вейлей, пока гестапо разыскивало их по всему Парижу. Полагаю, что я сделала для Сопротивления не меньше других.
Ее бледное лицо покрылось прелестным румянцем, что молодило ее, хотя она и не нуждалась в этом: ее тридцать лет были ей к лицу, она была как спелая дыня, по запаху и весу которой можно определить, что она созрела: вот эта, говоришь себе, хороша, эта в самый раз. Она наклонилась над огнем, согнув свое крупное тело, не слишком худое, не слишком полное.
— Вы обожжетесь, Эдмонда, — не стерпела наконец мадам де Фонтероль.
— Кушать подано! — Ольга открыла дверь столовой.
— Так мы не будем ждать Лорана? Может же человек опоздать на пятнадцать минут! Сейчас только четверть второго.
— Завтрак был назначен на половину первого, Ив… — Мадам де Фонтероль встала.
Они перешли в столовую.
— Я еще тебе это припомню, — сказал Ив Ольге, которая с блюдом в руках ждала, пока они сядут. — Я полгода не видел Лорана, мы прошли с ним вместе сквозь огонь и воду, и я не могу добиться, чтобы в доме моей матери его подождали к завтраку. Не будь его, я, возможно, вообще не вернулся бы и вам бы никогда больше не пришлось ждать меня к завтраку.
— Ив, прошу тебя, без сцен!.. Можете подавать, Ольга.
Ольга, поджав губы, подала гусиный паштет.
— Приходится начинать с паштета, — извинилась мадам де Фонтероль. — Конечно, лучше подавать паштет в середине завтрака, но сегодня я действительно оказалась в затруднительном положении, со снабжением становится все хуже…
— Я не жалуюсь! — Мадам Мастр обладала завидным аппетитом и прекрасными зубами.
Встав из-за стола, мадам де Фонтероль сразу же извинилась перед гостьей: ей надо побывать кое-где, она лишь сегодня утром узнала, что будет иметь удовольствие видеть за завтраком Эдмонду, Ив никогда не предупредит вовремя. Женский клуб отнимает у нее уйму времени, они часто принимают иностранок, жен послов…