Аномалия

Бурмистров Денис Евгеньевич

– Что не так? А то, что Торпеда один пошел наверх. Так не делается, мы не ходим по одному. Там, возле «глаза», ловушек выше головы, кто ему поможет, если что?

Виктор непонимающе смотрел на Борхеса, никак не мог взять в толк суть претензий.

– А я-то тут при чем? Согласен, вариант не самый лучший. Но идти-то надо было? Тем более что Торпеда и сам не против был.

– Да Торпеда один хоть к черту на рога полезет, если почувствует, что это нужно команде. Он без головы на этот счет. Кот, ты что, никогда не работал

в команде? Тут не каждый за себя, тут все – одно целое. Если не проходит один, то не идет никто, так как, вернувшись, можно не застать оставленного товарища в живых.

Виктора задело такое нравоучение:

– Борхес, ты не зарывайся! Мне откуда знать ваши корпоративные условности?

Борхес что-то захотел ответить, даже открыл рот, но потом разочарованно махнул рукой. Пробурчал: «Да это же и так понятно». Вздохнул, уселся на рюкзак, прислонившись к стене спиной.

Время медленно шло, тикая механизмом наручных часов. Прошло десять минут с момента ухода Торпеды. Куликов курил в кулак, разглядывая тени, Борхес, кажется, дремал.

Оба вздрогнули, когда громкая автоматная очередь ударила по ушам. Вскочили, потянулись за оружием.

Выстрелы звучали с улицы, но непонятно, с какой стороны.

– Черт, неужели у Скаута заваруха, – Борхес снял автомат с предохранителя, озабоченно выглянул в лестничный пролет.

В тот же момент сверху громыхнул пистолетный выстрел. Не сговариваясь, инсайдеры рванули по лестнице, держа оружие на изготовку, выкрикивая имя товарища.

Их тут же накрыла вибрация, низкий гул пронзил каждую клеточку тела.

С каждым шагом становилось все тяжелее и тяжелее. Ступень за ступенью, ступень за ступенью.

Виктор, пересиливая себя, преодолел поворот, когда сзади упал Борхес. В ушах шумело, глаза начали слезиться от невыносимой рези. Куликова повело в сторону, ударило о стену. Он рухнул на колени, но слепо продолжил ползти вперед. Каким-то участком сознания он смог еще усмехнуться про себя, представляя картину, открывающуюся стороннему зрителю. Как два здоровых мужика, обвешанные оружием, словно пьяные, ползут по ступенькам вверх. После этого мир вокруг Виктора закрутился, его вырвало горькой желчью. Из легких вырвался стон-всхлип, но руки, отчаянно цепляющиеся за решетку перил, тащили тело вверх. Мозг изо всех сил исполнял команду «надо», не подчиняясь паникующим инстинктам.

Вдруг неведомая сила подняла Виктора в воздух, поволокла вниз, оторвав пальцы от стальных штырей. Он вяло сопротивлялся, но силы были неравны.

Его мягко опустило на что-то продолговатое, упругое, прислонило к прохладной стене. В нос ударил резкий запах, моментом прочистивший голову. Словно сквозь вату донесся глухой голос, медленно обретая свою естественность:

– Братишки, ну давайте, дышите! Блин, вояки, куда же вы полезли? Простите дурака! Мужики, слышите меня? Кот! Борхес!

Виктор с трудом открыл глаза. Спиной

к нему, над лежащим ничком Борхесом склонился Торпеда. Он бил друга по щекам и пихал под нос вату с нашатырем.

Вокруг плясали призраки, выныривая из пустоты подъезда.

Виктор обхватил ладонями голову и начал массировать пульсирующие виски, лоб, макушку. Сильно болели мышцы спины и отбитые колени, на языке противный кислый привкус. Он попытался подняться, но ноги предательски задрожали, колени подогнулись, и Куликов завалился на бок, упав с рюкзака, на котором сидел.

Торпеда оглянулся, глаза радостно блеснули:

– Оклемался, чертяка? Что вы ломанулись, как лоси во время гона? – набросился инсайдер на Куликова, но тут же помог подняться, обнял, прижав к широкой груди. – Спасибо, братишки, за мной, дураком, полезли. Спасибо.

Здоровяк выглядел смущенным, отводил глаза в сторону.

– Твою мать, – подал голос Борхес, закашлялся. – Чтоб Бобер подавился этим «глазом», чтоб ему икалось до Судного дня. О, мой организм! Неприятный аттракцион, чтоб раз так через колено.

Торпеда помог другу сесть, открыл флягу, передал Виктору. Куликов благодарно кивнул, сделал несколько больших глотков.

– Борхес, ты как? – заботливо спросил Торпеда, присаживаясь рядом.

Борхес криво улыбнулся, охнул, болезненно поморщившись. Протяжно выдохнул:

– Не буду оригинальным, но все же скажу, что я слишком стар для таких передряг. Ничего, бывало и хуже. Ты чего из пистолета палил-то?

Торпеда потупился, что было на него не похоже, проговорил:

– Показалось. Там человек с оружием стоит, в коридоре темном. Нервы сдали, выстрелил. А это проходец какой-то во «фриз» попал, закристаллизовался словно статуя. Нервы ни к черту, – повторил Торпеда, хлопая себя по колену.

– Да ладно, что уж, бывает, – Борхес успокаивающе махнул рукой. – Нам молоко надо выдавать за вредность, работа такая. Ты «глаз» нашел?

– Нашел, – Торпеда кивнул на валяющийся рюкзак. – Куда он денется? Уже обратно иду, вижу, ты валяешься на переходе, а Кот, как танк, вверх прет, почти на площадке уже. Не видит ни хрена, мордой в пол уперся, но ползет. Как зомби. Испугался я за вас, мужики. Вы ведь почти уже и не дышали. Спасибо еще раз.

Виктор пожал плечами. Да, пусть он и не командный игрок, но своих никогда не бросал.

– На улице стреляли, – обратился он к Торпеде. Инсайдер нахмурился, спросил вставая:

– Скаут?

– Непонятно, – ответил Борхес. – Слышали автоматную стрельбу, а кто и откуда, не разобрали. Но лучше поспешить.

Поднялись, собрали вещи, вернулись в квартиру с проломленным полом. Виктор, соблюдая осторожность, выглянул в окно.

Институтских во дворе не было. Котлован пустовал, лишь из центра торчал небольшой флагшток с красным уголком флага.

– Никого, – прокомментировал Куликов.