Античная лирика.

Авсоний Децим Магн

ФЕОГНИД [219]

«Сын Кронида, владыка…» [220]

Перевод В. Вересаева

Сын Кронида, владыка, рожденный Лето! Ни в начале Песни моей, ни в конце я не забуду тебя. Первого буду тебя, и последнего, и в середине Петь я, а ты приклони слух свой и благо мне дай!

«Феб-Аполлон — повелитель…»

219

До нас дошел целый сборник элегий Феогнида, превышающий по объему наследие любого современного ему (VI в. до н. э.) поэта и всех лириков, ему предшествовавших. Первая часть

этого сборника содержит 1230 стихов назидательного и автобиографического содержания, вторая — 159 стихов содержания почти сплошь эротического. Из элегий Феогнида явствует, что поэт был мегарским аристократом. После захвата власти «подлыми», или «дурными», он бежал из родного города, бросив все свое имущество, и жизнь его была наполнена ненавистью к «черни» и тоской по родине. Многие элегии Феогнида обращены к некоему Кирну, сыну Полипая. Реже встречаются обращения к другим лицам (Симонид, Клеарист, Демонакт, Ономакрит, Тимагор). Все эти имена, однако, не дают ключа к каким-либо дополнительным деталям феогнидовской биографии.

220

Сборник Феогнида открывается традиционными обращениями к божествам — сначала к Аполлону как покровителю искусств, затем к его сестре Артемиде, наконец — к харитам и музам.

Перевод В. Вересаева

Феб-Аполлон — повелитель, прекраснейший между богами! Только лишь н'a свет тебя матерь Лето родила Близ круговидного озера, пальму обнявши руками, — Как амброзический вдруг запах широко залил Делос бескрайный. Земля-великанша светло засмеялась, Радостный трепет объял море до самых глубин.

«Зевсова дочь, Артемида-охотница!..»

Перевод В. Вересаева

Зевсова дочь, Артемида-охотница! Ты, что Атридом Жертвой была почтена [221] в час, как на Трою он шел, — Жарким моленьям внемли, охрани от напастей! Тебе ведь Это легко, для меня ж очень немалая вещь.

«Зевсовы дщери, Хариты и Музы!..»

Перевод В. Вересаева

Зевсовы дщери, Хариты и Музы! На Кадмовой свадьбе [222] Слово прекрасное вы некогда спели ему: «Все, что прекрасно, то мило, а что не прекрасно — не мило!». Не человечьи уста эти слова изрекли.

221

Ты, что Атридом жертвой была почтена. — Перед отплытием из Авлиды в Трою Атрид (то есть сын Атрея — Агамемнон) принес в жертву Артемиде свою дочь Ифигению.

222

На Кадмовой свадьбе. — На свадьбе Кадма (см. прим. 100) с дочерью Арея и Афродиты Гармонией были все боги.

«Кирн! Пусть будет печать на этих моих сочиненьях…»

Перевод С. Апта

Кирн! Пусть будет печать [223] на этих моих сочиненьях. Их не сумеет никто тайно присвоить себе Или жалкой подделкой хорошее слово испортить. Скажет любой человек: «Вот Феогнида стихи. Родом он из Мегары». Меж всеми смертными славный, Жителям города всем нравиться я не могу. Этому ты не дивись, о сын Полипая. Ведь даже Зевс угождает не всем засухой или дождем!

223

По мнению некоторых ученых, этой «печатью» и было обращение к Кирну.

«С умыслом добрым тебя обучу я тому, что и сам я…»

Перевод В. Вересаева

С умыслом добрым тебя обучу я тому, что и сам я, Кирн, от хороших людей малым ребенком узнал. Будь благомыслен, достоинств, почета себе и богатства Не добивайся кривым или позорным путем. Вот что заметь хорошенько себе: не завязывай дружбы С

злыми людьми, но всегда ближе к хорошим держись, С этими пищу дели и питье, и сиди только с ними, И одобренья ищи тех, кто душою велик. От благородных и сам благородные вещи узнаешь, С злыми погубишь и тот разум, что есть у тебя. Помни же это и с добрыми знайся, — когда-нибудь сам ты Скажешь: «Советы друзьям были не плохи его!»

«Город беременен наш…»

Перевод В. Вересаева

Город беременен наш, но боюсь я, чтоб, им порожденный, Муж дерзновенный не стал грозных восстаний вождем. Благоразумны пока еще граждане эти, но очень Близки к тому их вожди, чтобы в разнузданность впасть. Люди хорошие, Кирн, никогда государств не губили, То негодяи, простор наглости давши своей, Дух развращают народа и судьями самых бесчестных Делают, лишь бы самим пользу и власть получить. Пусть еще в полной пока тишине наш покоится город, — Верь мне, недолго она в городе может царить, Где нехорошие люди к тому начинают стремиться, Чтоб из народных страстей пользу себе извлекать. Ибо отсюда — восстанья, гражданские войны, убийства, — Также монархи, — от них обереги нас, судьба!

«Город все тот же, мой Кирн…»

Перевод Вяч. Иванова

Город все тот же, мой Кирн, да не те же в городе люди. Встарь ни законов они не разумели, ни тяжб. Козьими шкурами плечи покрыв, за плугом влачились, Стадо дубравных лосей прочь от ворот городских В страхе шарахалось… Ныне рабы — народ-самодержец, Челядь — кто прежде был горд доблестных предков семьей.

«Лжет гражданин гражданину…»

Перевод В. Вересаева

Лжет гражданин гражданину, и все друг над другом смеются, Знаться не хочет никто с мненьем ни добрых, ни злых.

«Кирн, не завязывай искренней дружбы ни с кем из тех граждан…»

Перевод В. Вересаева

Кирн, не завязывай искренней дружбы ни с кем из тех граждан, Сколько бы выгод тебе этот союз ни сулил. Всячески всем на словах им старайся представиться другом, Важных же дел никаких не начинай ни с одним. Ибо, начавши, узнаешь ты душу людей этих жалких, Как ненадежны они в деле бывают любом. П'o сердцу им только ложь, да обманы, да хитрые козни, Как для людей, что не ждут больше спасенья себе.

«К низким людям, о Кирн…»

Перевод В. Вересаева

К низким людям, о Кирн, никогда не иди за советом, Раз собираешься ты важное дело начать, Лишь к благородным иди, если даже для этого нужно Много трудов перенесть и издалека прийти. Также не всякого друга в свои посвящай начинанья: Много друзей, но из них мало кто верен душой.

«Если бы даже весь мир обыскать…»

Перевод В. Вересаева

Если бы даже весь мир обыскать, то легко и свободно Лишь на одном корабле все уместиться б могли Люди, которых глаза и язык о стыде не забыли, Кто бы, где выгода ждет, подлостей делать не стал.

«Что мне в любви на словах…»

Перевод В. Вересаева

Что мне в любви на словах, если в сердце и в мыслях иное! Любишь ли, друг мой, меня? Верно ли сердце твое? Или люби меня с чистой душою, иль, честно отрекшись, Стань мне врагом и вражду выкажи прямо свою. Кто ж при одном языке два сердца имеет, — товарищ Страшный, о Кирн мой! Таких лучше врагами иметь.