Антипутеводитель по современной литературе. 99 книг, которые не надо читать
Шрифт:
По мнению автора, переход с ЖЖ на сайт повлиял на качество написанного: «В этой книге гораздо больше литературы, чем публицистики». На самом деле сетований по разным поводам здесь куда больше, чем литературы и публицистики, вместе взятых. Скажем, Кемерово обидело его тем, что после спектакля «не было ни одного букетика». Копенгаген вогнал в депрессию ужасным рестораном, где кормили сушеным мхом. Париж вывел из себя своим аэропортом («Не знаю более неудобного и дурацкого аэропорта, чем Шарль де Голль»). Норвегия оскорбила ценами на вино («В Краснодаре за эти деньги можно купить три бутылки такого вина»). И так далее. Впрочем, более всего Гришковца выводит из себя «неуместная и несвоевременная погода»: в Уфе и на Урале «меня преследовали жара, сушь и яркое солнце», «в Питере мерз», «мы не просто замерзли, а задубели», на юге зимой «ужасно холодно и неуютно». Внимательно прочтите авторский пассаж о белой чайке, которая, «как всякое редчайшее существо, капризна, нервна и даже истерична, а также нежна и ранима. Все более стойкие и спокойные твари встречаются в мире в гораздо больших количествах, чем нежные и чувствительные». О ком тут автор горюет — о чайке? о себе?
Дорогие россияне! Если не занести Евгения Валерьевича в Красную книгу, он наверняка замерзнет от холода и завянет от жары. Или уж, по крайней мере, останется без котлет.
Затупленный ножик
Михаил Задорнов. Записки усталого романтика. М.: Эксмо
Михаил Задорнов умеет считать копеечку. Жуликоватые импресарио, которые посягают на его доходы, вызывают тихую ненависть. Фамилию одноклассника, который увел у него три почтовые марки, он не забудет до пенсии. Когда в Египте гид-хитрюга выманил 50 баксов у нашего героя, тот посвятил этой беде несколько страниц. Да что там гид! «Побывав в Африке, в Сингапуре, в Австралии и в Бразилии, — тревожно пишет Михаил Николаевич, — я понял, что все обезьяны думают только об одном: что бы украсть».
У рачительной хозяйки даже обрезки идут в дело, и у прижимистого Задорнова — тоже. Если бережно хранить все свои публикации, то однажды какая-нибудь из них может пригодиться в хозяйстве — как веревочка гоголевскому Осипу. В новую мемуарную книгу популярного эстрадника входят, например, не только нынешние тексты, но и давние, впервые напечатанные в конце застойных 70-х и в начале перестроечных 90-х.
Необходимый издателю товарный объем достигнут, однако есть нюансы.
По ходу повествования облик самого автора приобретает — как бы сказать поделикатнее — излишнюю стереоскопичность, и это обстоятельство вряд ли запланировано. Вот московский инженер Задорнов, побывав в Сибири и на Дальнем Востоке, восхищен гигантами индустрии и БАМом: «Всюду подъемные краны, строящиеся дома, люди в касках». Вот Задорнов-обличитель десять лет спустя пишет об «отравляющих воздух трубах Магнитки и никуда не ведущей Байкало-Амурской магистрали». Вот Задорнов, поставленный руководить агитбригадой МАИ, рапортует: «Это единственный агитколлектив, который был удостоен чести выступления перед делегатами XVII съезда ВЛКСМ». Вот юморист Задорнов шутит уже о том, как к лицам его сограждан «прилипли шесть орденов комсомола». Вот молодой Задорнов клеймит китайских милитаристов, забывших «былую дружбу и бескорыстную помощь». А вот он же, повзрослев, воспевает Китай, где «всегда прислушивались к тем мудрецам, которые учились жизни у природы, а не у западных конституций».
«Валентин Зорин теперь по телевизору хвалит все то, что раньше ругал, и ругает все то, что раньше хвалил», — смеется автор над советским пропагандистом, забывая глянуть в зеркало. Конечно, человеку надо меняться; вся беда в частоте и чрезмерной шустрости задорновских метаморфоз. Еще недавно наш герой издевался над цензурой, а ныне век иной — и Задорнов иной: «Кому вообще эта сегодняшняя «свобода слова» нужна? Бездарным кинотеатральным режиссерам для того, чтобы (…) материться со сцены». Вчера автор бранил ширпотреб отечественный, а нынче вдруг прозрел: «Итальянская мебель очень быстро разваливается, утюги коротят, стиральные машины выпрыгивают из шлангов». Примером для подражания оказывается не Рим, а Минск: «Беларусь — единственная страна, которую не затронул мировой кризис. Бесплатное образование! Бесплатная медицина!.. Да, в магазинах даже в Минске нет такой товарной вакханалии, как в Москве… Но это же замечательно!» В 1990-м Задорнов, зайдя в американский супермаркет, потрясенно разглядывал ряды йогурта («девяносто сортов!») и желал родине такого же изобилия. Теперь он осознал, что ничего хорошего в нем нет. Как, впрочем, и в самой Америке.
Отношение к США — отдельная тема. В 1980 году инженер «секретнейшего из вузов», давший подписку о невыезде, мог лишь мечтать об Америке. Девять лет спустя он впервые побывает за океаном и осознает, что «в Америке никто не унижает национального достоинства». «Когда живешь так, как они, хочется жить как можно дольше!» — напишет он в 1990-м, но в «нулевые» годы перед телекамерами зачеркнет в паспорте штамп с американской визой и весь обличительный пыл направит на США.
Подобно метеорологическому устройству на крыше дома, автор чутко ощущает смену ветра. Как-то очень вовремя ему разонравились США — страна, где люди привыкли «ходить на демонстрации не за отгулы, кричать «ура!» не по приказу». Как-то очень кстати Задорнов смекнул, что наши журналисты «борются за демократию по заказу Запада». Раньше он обличал «поголовную глупость, которая тут же бросается в глаза, когда прилетаешь из-за границы», а теперь водружает дурацкий колпак на других: «даже не умеющий толком читать бразильский таксист считает американцев узко мыслящими», «их юмор одноклеточный», «их человек туп от сытости» и грозит «стать всеобщей планетной бедой».
Все эти бесконечные мантры о «тупы-ы-ых американцах» сперва забавляют, потом раздражают, а потом и настораживают. Ведь если, упаси боже, между Россией и США начнется что-то действительно плохое, то вскоре выяснится, что американцы — вовсе не тупые… А вдруг таким образом притупляется наша бдительность? Раз уж велено считать, что всеми каверзами незримо рулит американский Госдеп, то, может, Михаил Задорнов — тоже тайное (даже от Задорнова) и самое беспощадное его оружие?
Бедный Rюrик!
Михаил Задорнов. Князь Рюрик. Откуда пошла земля Русская. М.: Алгоритм
Юморист Задорнов отныне не улыбается. В новой книге ему не до шуток: «Пришли, как всегда с Запада, беды на славянскую землю». Мы дожили до того, что у нас «сегодня пьют не квас, а фанту; не медовуху, а немецкое пиво». Да и, собственно, за что теперешнему русскому человеку пить? «Какие говорить тосты? Мы вместе с потерянной историей потеряли и смысл наших исконных праздников».
В заговор с целью уничтожения правильного прошлого Руси (и подбрасывания неправильного), по Задорнову, испокон веку было вовлечено множество «русофобов и ненавистников славяноруссов». Тут и древние евреи, которые «свою историю написали так, будто вокруг в мире кроме них ничего и никого не существовало в течение нескольких тысяч лет». Тут и Нестор, который сочинял свою летопись, сидя в Киеве, и, поскольку «между москалями и хохлами уже тогда начались споры», кто на свете всех милее, этот зловредный тезка будущего батьки Махно сознательно замалчивал «кипучую торгово-культурнотворческую жизнь» наших предков до прихода варягов.
«Вот и результат! — скорбит Задорнов. — Мы, русские, учимся по отредактированной немцами летописи украинца». Разумеется, немцы — едва ли не главные исказители светлого прошлого. Сумрачный германский гений подгадил нам еще в эпоху Екатерины, когда российскую академию наук оккупировали тевтоны Шлецер, Миллер и Байер, которые «переврали историю России», переписав на немецкий лад. Даже Николай Карамзин — не германец, не хохол и вроде не еврей — и тот в своем историческом труде определенно «что-то недоговаривает». Николай Михайлович, оказывается, тоже не вполне наш. Он, «попав под влияние двора, даже стал масоном. Какую же «Историю государства Российского» он мог нам после этого написать?» Ясно и ежу: масонскую!
Разоблачив фальсификаторов, допотопных и нынешних, автор книги делает вывод: историкам, получающим жалованье за свою работу, нельзя доверять вообще. Даже простые крестьяне «в устной форме берегут правду лучше, чем историки». По Задорнову, «украденной былью всего человечества» должны заниматься «энтузиасты по воле сердца, а не за деньги». И раз уж летописи подчищены, а хроники цензурированы, то «легенды, былины, апокрифы — вот что есть правда». Что делать? Ответ готов. «Не сказку гарри-поттеровскую создавать! Не очередного «Властелина колец»! Нужно подпитать правдой силу народного духа, которую уже какой век западнюки и иже с ними стараются уничтожить, растереть в пух и прах».