Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
Вызвать милицию даже на ум никому не пришло. Как вызовешь, когда чада родные, кровные… Вот если бы чужие сотворили, то можно и крик поднять и милицию вызвать. Но свои же…
Екатерина с матерщиной, с раздачей направо и налево подзатыльников, со слезами на глазах от стыда и своего материнского бессилия, выгнала из своей комнаты всех вместе с сыном. Затем кое-как надела на голое тело безмолвной Светланы платьице, набросила пальто. Чертыхаясь, натянула на босые ноги сапоги.
— И откуда ты, чучело огородное, черт бы тебя взял со всеми твоими
Света только пошатывалась да пьяно улыбалась.
Выпроводив всех, Екатерина села на кровать, опустила голову и беззвучно, как раньше, когда была незаслуженно и беспричинно бита мужем, заплакала. Только мелко трясущиеся плечи выдавали этот плач.
Василенко, получив первые сведения, еще даже не полностью внесенные на бумагу в виде объяснения, но дающие основания считать преступление раскрытым, завел своего «клиента» в кабинет к Паромову.
— Пусть побудет здесь, пока с отделом свяжусь…
— Хорошо, — оторвавшись от писанины, отозвался участковый.
— Только чтобы не переговаривались и знаками не обменивались…
— А мы их друг к другу спинами рассадим и переговариваться не дадим.
— Тоже верно…
Убедившись, что подростки не смогут переговариваться, опер возвратился в кабинет старшего участкового инспектора и позвонил в дежурную часть. И когда там трубку взял помощник оперативного дежурного Чудов, поинтересовался:
— Клевцов и Минаев кого-нибудь доставили… из барака?
И сразу, не дав ответить, не раскрывая «карт», спросил, прибыл ли с места происшествия Конев или Чеканов.
Чудов пояснил, что в отделе находятся пока что начальник и какие-то чинуши из УВД.
— А также Минаев… — добавил сухо. — Опрашивает какую-то женщину…
— Соедини-ка с Воробьевым, — потребовал Василенко, прослушав информацию. — У меня кое-что по данному делу имеется. Надо доложить.
И после небольшой паузы, пока помощник соединял его с начальником отдела, щелкая тумблерами на пульте управления, щеголяя любимыми в среде оперативников словечками, доложил:
— Товарищ полковник, остановленные вами подростки дают расклад по делу. Все — в цвет!
— Доставьте в отдел, — распорядился Воробьев. — Сейчас машину подошлю.
— Есть доставить в отдел! — продублировал указание опер.
Отрапортовав, он вновь пришел к Паромову и без лишних эмоций сообщил, что из отдела за задержанными направляется автомашина.
— Я не успел еще объяснение до конца записать, — расстроился участковый. — Придется теперь хоть через пень колоду, не подробно, а так, кое-как.
— Теперь и спешить не надо. Вряд ли потребуются эти объяснения — следователь прокуратуры допрашивать будет. А если и потребуются, то в отделе есть кому и опрашивать, и допрашивать, и записывать… Так что закругляйся!
— Не скажи! Написанного пером — не вырубишь и топором! — возразил Паромов.
Однако
— Таисия Михайловна! Оканчивайте опрос Горохова. Сейчас за ними приедут из отдела. Наша миссия завершилась!
Минут через семь-восемь к опорному пункту подъехала «Волга» начальника. Водитель Карпенко Виктор нетерпеливо посигналил: шевелитесь, мол. Некогда!
Паромов и Матусова помогли Василенко «погрузить» фигурантов.
— Ген, а почему убитую ты назвал родственницей Матусовой? — улучив минутку, тихо спросил Паромов опера, уже готового усесться на сиденье рядом с водителем. — Действительно, родственница?
— Для психологического эффекта! — оскалился опер и закрыл дверцу автомобиля к недовольству Карпенко, чтобы не слышали в салоне. — Когда понимают, что пострадавший либо сотрудник милиции, либо родственник сотрудника, то психологически ломаются быстрее. Считают, что тогда наказание будет больше, если будут запираться. Особенно, если знают, о ком идет речь. А в данном случае они Матусову знают хорошо, как и то, что нрав у нее в минуты гнева довольно крутой. Грех было не воспользоваться такой ситуацией. — Глаза опера лукаво заблестели. — Сам видел: сработало! Да еще как сработало! — Он опять ухмыльнулся. — Впрочем, все бабы по их прародительнице Еве родственницы. Евины внучки… Ха-ха!
Карпенко вновь длинно просигналил, напоминая участковому и оперативнику, что пора ехать, что задержанных подростков очень ждут в отделе.
Василенко выразительно пожал плечами. Пора, мол, разбегаться! Ждут! И садясь в автомобиль, обронил напоследок:
— Ну, будь здоров и учись, пока я жив!
— И ты не хворай! А за науку — спасибо.
«Волга», траванув свежесть весеннего дня выхлопными газами, плавно отчалила от опорного пункта и, набирая скорость, стала удаляться в сторону проспекта Кулакова.
Паромов и Матусова вернулись в опорный. Расположившись в кабинете участковых инспекторов, стали делиться впечатлениями об убийстве и самих убийцах.
— Я так и не выяснила, кто и за что убил ту несчастную. Мой Горохов там не был и ничего толком не знает. Слышал, что убили, и все… — сделала Таисия Михайловна ударение на слове «мой», подразумевая опрашиваемого ею подростка.
— Да все понемногу. И без всякой причины, — отозвался участковый. — Возможно, из-за пробелов в воспитании…
— А все-таки? — кольнула острым взглядом из-под очков.
Когда их всех из комнаты прогнала мать Пентюхова, то не знали, что с ней делать. Вот тут-то младший Воронёнок и предложил отвести ее в лес и оставить в шалаше.
— Мы же их еще летом разорили…
— Видать, отстроили снова…
— По-видимому…
— Идея всем понравилась. И повели. В лесу снова и снова занимались с ней сексом, опять раздев донога. Как им казалось, она уже и на холод не реагировала. А их все это веселило. Зоей Космодемьянской называли.