Антология советского детектива-42. Компиляция. Книги 1-20

Кожевников Вадим Михайлович

Об эвакуации госпиталя. Ее пришлось провести в два этапа. Сначала отправили большую группу в сопровождении капитана Светлова. После перехода дороги Вязьма — Лиховск Светлов отправил раненых под охраной к Баеву болоту, сам с частью отряда прикрытия остался ждать Семушкина, установив тщательное наблюдение за дорогой, готовый к отвлекающему маневру.

— Чем была вызвана необходимость усложнять операцию? — перебил Никонова Рощин.

Десантник объяснил. Задержались по просьбе врача. Меры безопасности, однако, приняли. В госпитале оставались десантники и группа пограничников.

— Большая группа? — спросил Рощин.

— Почти такая же, как наша, десантная, — подчеркнул Никонов. — Они раньше нас пришли к госпиталю.

Дальнейшие события разворачивались так. Двадцать шестого октября к госпиталю приблизились гитлеровцы, гнавшие куда-то скот. Почему-то они свернули на лесную дорогу, хотя она вела только

до госпиталя и никуда более. Вероятнее всего, они сбились с пути. Шли на завалы, на минированные участки. Пришлось устроить засаду. Охрану уничтожили, гурт захватили. В тот же день стадо погнали в район Колотовских торфоразработок. Погонщики переоделись в немецкую форму, почти десять километров шли по шоссе на виду у едущих на автомашинах немцев. Встретился патрульный бронетранспортер, но не остановился. Утром двадцать седьмого дозорные доложили, что к госпиталю приближается отряд гитлеровцев. Раненые готовы были к эвакуации. В бой вступать не имело смысла. Ушли тихо. Рассчитывали на то, что гитлеровцев задержат завалы и минированные участки. Шоссе Вязьма — Лиховск пересекли без осложнений. Встретились с капитаном Светловым и его людьми. Снег повалил. Семушкин приказал Светлову выполнить ложный маневр, торить след в сторону Колотовских торфоразработок. Сам он пошел к Баеву болоту. Пограничников забрал с собой, десантников передал Светлову. Никонов шел с десантниками. Утром двадцать восьмого добрались наконец до деревни Кружилихи, а там до Колотова рукой подать, километров десять. Погода установилась летная. Над деревней появился самолет. Немецкий летчик засек и ложный обоз, и стадо, которое нагнали возле Кружилихи. Во второй половине дня, на подходе к Колотовским торфоразработкам появились немцы. Снова пришлось делать завалы. Снова пошел снег. Стадо погнали дальше, сами остались. Немцы было сунулись в лес, но, попав под огонь, отошли к своим машинам на дорогу. Ночью Никонов по приказу Светлова поскакал к Рощину. Светлов спрашивал, что делать со стадом, куда его девать.

Десантник сидел в теплой землянке, скинув полушубок, разомлев от тепла. Этапы перехода излагал последовательно, опуская малозначительные детали, оживляясь лишь тогда, когда дело касалось стычек с немцами. «Коровы шарахаются, мычат, овцы блеют», «Гранату кто-то бросил, бык рванул, сбил фрица вместе с лошадью», «Ребята переоделись в немецкое, ну, не отличишь, вылитые гансы». О встрече с отрядом гитлеровцев возле Колотова. «Снег такой повалил, будто в молоко нырнули. Светлов приказал не зарываться, а то, — он кивнул на трофейный автомат, — мы бы их там больше положили. Черные они, их хорошо на снегу видать». На вопрос Рощина, где Никонов научился управлить лошадью, он же москвич, боец ответил, что москвич он лишь по названию, жил в пригороде, к лошадям приучен с детства. Лицо у Никонова открытое, чистое. Зубы белые, ровные. Улыбка мягкая. Добродушный парень. Рощин присматривался к десантникам перед отправкой в тыл, в том числе и к Никонову. Майору хотелось подобрать людей стреляных, злых. Саша Никонов под эту мерку не подходил. Так же, как и его товарищ по команде, тоже штангист, Володя Лаврентьев. Пороха они не нюхали — вот что смущало. Готовились к соревнованиям, когда началась война, чуть позже прошли спецподготовку. Овладели теорией, но Рощину хотелось, чтобы в его группе были практики. Ребята тем не менее оказались настырные. Хотели воевать именно в тылу врага, добились своего, попали под начало к Рощину. Не растерялись в первом бою. Действовали стремительно, четко.

Светлов задание выполнил, можно возвращать людей. Но куда деть стадо? Часть его надо отправить к Баеву болоту: питание раненых отныне забота отряда. Остальной скот перегнать поближе к базе. Но так, чтобы не навести немцев. Скот перегонять мелкими партиями, в непогоду. Место приготовить. Укрыть животных от снега, от морозов. Зима нагрянула. Хорошо, что перехватили лошадей. Партизаны передали Рощину сведения о тайниках с продовольствием, созданных при отступлении наших войск, до морозов бы перевезти картофель, зерно. Упрятать бы понадежнее, поближе к базе. Сено собрать и вывезти надо. Ближние к деревням да дорогам стога немцы уже вывозят. Но сено есть и на дальних делянках, осталось оно и в лугах.

Рощин посмотрел на Никонова. Тепло разморило парня. Ему бы поспать. Нельзя. Надо отправлять. Там люди. Светлов ждет приказа.

— Обратный путь выдержишь? — спросил Рощин десантника.

— Так точно, товарищ майор, — встал Никонов.

— Действуй.

Только ускакал Саша Никонов, на базе появился связной от Семушкина. Тоже верхом на коне. Оба разгоряченные: и конь, и посыльный, сержант Куркин. Рощин помнил этого сержанта. Он выходил из окружения с остатками батальона старшего лейтенанта Мухина, когда десантники прыгнули на Коростелевский лес. Куркина невозможно

не запомнить. Маленький, шустрый, черный как жук. Так же, как Никонов, он зашел в землянку, увидел аккордеон, осторожно дотронулся до сверкающей поверхности музыкального инструмента.

— Когда воевали в финскую, — сказал сержант, — финны такие штучки подбрасывали. И минировали. Они много чего нам подбрасывали. Дурачков искали.

— Проверено, мин нет, — усмехнулся Рощин.

— Да это я так. Вспомнилось, — сказал Куркин.

Вести он привез хорошие. Раненые на острове.

Как только Семушкин оповестил Рощина радиограммой о том, что госпиталь цел, командир отряда отправил старшего лейтенанта Мухина к Баеву болоту готовить средства переправы на остров. Такая у них была договоренность. Старший лейтенант Мухин с заданием справился. Раненых переправляли по гатям. Приготовили для них землянки. Работать пришлось день и ночь, но успели. «Старший лейтенант Госбезопасности, товарищ Семушкин, всем объявил благодарность», — доложил Куркин.

Передал Семушкин и поручение. Первое. Беженцев, женщин с детьми в первую очередь отправить на остров Баева болота. Укрытие надежное, женщины, кроме того, помогут выхаживать раненых. Переправить на остров часть запасов продовольствия. Второе. Рацию с надежным охранением перебазировать в район Колотова. Выходить в эфир радист должен только из района Колотовских торфоразработок. Об этом они не договаривались, и Рощин пытался понять, для чего необходим подобный шаг. Семушкин опасается немецких пеленгаторщиков или за этими опасениями кроется что-то другое? Он отправил гурт к торфоразработкам, направил туда же Светлова, чтобы тот со своей группой проторил видимый след. Именно видимый, и немцы преследовали группу. Семушкин не может не догадываться об этом. Отправлять рацию в район, который немцы возьмут теперь под постоянное наблюдение — риск. Для чего он необходим? Третье. «Старший лейтенант Госбезопасности, товарищ Семушкин, велели передать, что они пошли в Демьяновку», — сообщил сержант. Фраза условная. Она обозначала, что документы штаба не уничтожены, они спрятаны и Семушкин знает где. Веденеев или Бородин, по всей вероятности, что-то сообщили Сёмушкину. По словам сержанта, Иван Захарович отправился в сопровождении пограничников. Отправились верхом.

Короток осенний день. Не успеет солнце взобраться на горку, скатывается вниз, готовься к сумеркам. Живут в лесу. Здесь и рассвет тянется дольше, и темнеет значительно скорее. Особенно в непогоду, когда в небе нет ни одного просвета. С одной стороны, вроде бы и хорошо: в снегопад, в темень самолеты не летают. Но ведь и свет необходим. Работы непочатый край. Рощин распорядился готовить беженцев к переходу, а сам — на коня да рысью по лесу к линии внешнего охранения базы, туда, где уже который день работали все свободные от заданий люди.

Как-то Семушкин обмолвился, что ему пришлось побывать в Испании. Рощин с первых дней догадывался, что прибывший старший лейтенант Госбезопасности имеет опыт работы в тылу врага, слишком четко он действовал. Когда же узнал о работе Семушкина советником в центре по обучению республиканцев методам партизанской войны, стал прислушиваться к его советам более внимательно. Составляя оперативный план боевых действий отряда с целью отвлечения внимания гитлеровцев от эвакуации госпиталя, Семушкин считал необходимым разбить отряд на мелкие группы. «На данном этапе, — говорил он, — мы должны создать видимость нашей многочисленности, заставить немца метаться в поисках наших основных сил. Эвакуируем госпиталь, соберем группу как пальцы в кулак, нанесем концентрированный удар. Такой, который заставит гитлеровцев оттянуть с фронта значительные силы. Тогда надо быть готовым к обороне, к маневру. Чтобы и задержать врага и уйти без потерь». Госпиталь эвакуирован. Рощин ехал на линию обороны.

Шел снег, скакать можно было открыто, не опасаясь появления немецкого самолета-разведчика. Командира отряда дважды остановили постовые. Оба раза, останавливая, спрашивая пароль, постовые оставались невидимыми. Лес зимний, оголился, осыпав листву, но много стояло хвойных деревьев, взрослых и подростков, малолеток, было где укрыться. Рощин уже не раз отмечал, что место для базы выбрано удачное. С запада лес упирался в болота. В случае нужды, той необходимости, о которой предупреждал Семушкин, можно отойти в топи. Разведаны проходы, заготовлены сборно-разборные гати. В случае преследования их можно тащить с собой. Болото охватывает район Егоркиных горок и с юга, подходя топкими берегами к реке Ловати. Река отгораживает базу с востока. На ее берегу уже успели создать оборонительный пояс. Берег там поднимается, нависает над рекой крутыми песчаными откосами. Преграда для танков, автомашин, другой техники, без которой немцы воюют слабо. На карте лесной массив Егоркиных горок выглядит мешком с горловиной на север, где и велись сейчас оборонительные работы.