Антология современной азербайджанской литературы. Проза
Шрифт:
На перемене дети 6А класса, каждый по какой-то причине открыв двери, шептались, глядя на его ботинки.
Из 6А на пороге класса не показалась только Джейран. Это его успокаивало. Ему казалось, что если и Джейран, посмотрев на его ботинки, будет смеяться, тогда ему нельзя показываться не только в школе, но даже в деревне.
Он не вышел из класса и на другой перемене. А когда на следующей перемене ученики младших классов со странными улыбками на лицах стали его рассматривать, он не вытерпел и ударил одного из них этими ботинками.
Он же думал о том, чтобы он сделал, если кто-то другой пришел бы в школу в таких же ботинках? Думал о том, почему отец его не понимает? Почему он его так сломал? Ведь это был не первый случай, когда отец так поступал с ним.
Три года назад, когда он учился в третьем классе, он надел в школу поношенное пальто, которое отец купил на Агджабединском базаре, и тогда школьники так же, как сейчас, издевались над ним. Когда он надевал это пальто, подол его волочился по земле, и к тому же оно было тяжелое, он с трудом в нем ходил.
Но после нескольких походов в школу и насмешек ребят он нашел, как ему показалось, выход из положения. Отойдя от дома на некоторое расстояние, он снимал пальто и прятал его в кустах ежевики.
Отец каждый день расхваливал это пальто, говоря, что и Сталин надевал такое.
По возвращении из школы домой он вытаскивал пальто из кустов и надевал его на себя, и дома никто, кроме среднего брата, не знал, что зимой в школу он ходит в одной рубашке.
Он и сейчас мог бы спрятать ботинки в тех же кустах ежевики, но не идти же ему босиком в школу?.. А во-вторых, ботинки же не пальто, как-никак из кожи, а запах кожи уличные собаки не могут не почувствовать.
…Но когда ребята возвращались из школы домой, ботинки им очень пригодились. Когда они на полянке у дороги, разделившись, стали играть в мяч, уже не пришлось искать границы для ворот, вместо одних ворот поставили ботинки…
Кто бы мог подумать, что проезжавший по дороге ГАЗ-31 остановится возле площадки, и шофер, выйдя из машины, будет наблюдать за их игрой и, в конце концов, подойдет к ботинкам, которые стоят вместо ворот?
Кажется, имя и фамилия, написанные внутри ботинок, привлекли внимание молодого бородатого шофера, и он громким голосом спросил:
— Чьи это ботинки?
Он постеснялся ответить на этот внезапный вопрос. Но сверстники, указав на него, ответили хором:
— Его!
Бородатый шофер, мимоходом взглянув на него, улыбнулся:
— Как же ты носишь эти ботинки? — спросил он. — Разве они тебе не велики?
Конечно же, он не оставил без ответа эти вопросы, к тому же дал понять, что отец поздно возвращается с работы.
Бородатый шофер вежливо сказал:
— Вечером я приду к вам — ты не должен носить эти ботинки…
Честно говоря, он не понял, для чего тот должен вечером прийти к ним? И почему он не должен надевать эти ботинки?
Придя домой, он рассказал эту историю матери, рассказал потому, что с каждой минутой в нем разгорался какой-то странный огонек. Правда ли, что опять простое совпадение положит конец его грусти?
Три года назад от старого пальто его избавило одно совпадение.
Откуда ни возьмись, на их двор пришла гадалка, которая сказала, что в этом доме есть одежда покойника, и если эта одежда не выйдет из дома, погаснет свет этого очага, это гнездо будет проклято. И мать тут же, завернув пальто, отдала его гадалке. Правда, результат не был утешительным. Узнав об этом разговоре, отец избил жену, а потом сказал, что эта гадалка — аферистка, и завтра она продаст это пальто какому-нибудь несчастному на Агджабединском базаре.
Он хотел подготовиться к завтрашним урокам, но в голову ничего не лезло; ни рыцарь Бабек, ни его хуррамитское движение, начавшееся против арабского халифата. Все мысли были только о том бородатом шофере.
… Наконец-то он услышал голос того парня.
Отец, как правило, не выходил сам навстречу тем, кто приходил к нему, а посылал его и предупреждал, чтобы тот сказал, что отца нет дома. И на этот раз отец последовал своему правилу. Он и сам с веранды второго этажа придумал очередную ложь.
— Отца нет дома.
Снизу опять раздался голос:
— Как это нет?
Нет, этот голос не был голосом бородатого шофера, был совершенно чужой и незнакомый. И он, взглянув вниз, увидел: несмотря на то что бородатый шофер приехал на той же машине, он был не один, рядом с ним был и участковый Сахиб Абдуллаев, которого называли «палломоччи», и начальник сельского совета.
Видимо, и отец узнал голос участкового, иначе бы в такое время ночи он ни в коем случае не вышел бы из дома.
Со второго этажа он слышал разговор между участковым и отцом.
— Парень, носивший эти ботинки, был командиром этого бородатого парня в Агдамском батальоне. Сейчас ему присвоено имя национального героя. Ты хоть знаешь, что это значит? Понимаешь?
— Понимаю, но не знаю, о каких ботинках идет речь.
— О ботинках, которые носит твой сын.
Далее наступила тишина. Затем участковый, положив руку на плечо бородатого шофера, продолжил:
— Теперь этот мужчина заберет те ботинки. Что скажешь?
Опять наступила тишина, но на этот раз ее нарушил отец:
— Как знаете, — сказал он, — но…
— Что но, — сказал участковый, — эти ботинки — память о национальном герое. Будут отданы в музей Славы Борьбы…
В этот момент разговора вмешался и бородатый шофер:
— Взамен этих ботинок я принес вашему сыну две пары обуви; — сказал он, — одни из них кроссовки, а другие — туфли, пусть ходит в них в школу.
Нависшую тишину прервал начальник Совета:
— А почему ты не приглашаешь нас домой, мужик, ты что, не мусульманин?