Антология современной азербайджанской литературы. Проза

Ибрагимбеков Максуд Мамедович

— Может быть. Больше того, я думаю, что так и должно произойти.

Бахрам согласился с вероятностью подобного.

— Из-за того, что школа расположена близко к нашим домам, нас обязательно определят в одну и ту же школу. Верно?

— Да, верно.

— Верно… В это время нам остается лишь придумать и сказать друг другу какое-то слово. Кодовое слово… Что? Это тебе не понравилось?!

— Очень понравилось. Немного напоминает индийские фильмы. Но ведь есть нечто иное. Необходимо учесть, что мы не будем знать друг друга, как в таком случае определить, что это кодовое слово произнесла именно ты? Или же произнес его я? Постарайся вникнуть: тогда мы не будем

зна-а-ать друг друга. Будем просто учащимися одной и той же школы, иногда сталкиваться в коридорах, сидеть на общих собраниях в актовом зале, два равнодушных друг к другу человека. Не будем знать, что в нашей прежней, предшествующей жизни мы любили друг друга, даже были женаты… — По губам Бахрама заскользила улыбка. — Столь сильно любили, что представь, в какие кошмарные ситуации сейчас мы себя вовлекаем.

Обида началась именно после этих слов.

— Если бы ты… на самом деле любил, то не говорил подобное. Видишь, как легко ты переводишь все в шутку?!

— …?!

Бахрам в связи с этим еще не выдвинул никакого предложения. Бахрам молчал. Безнадежно ожидая от него реального решения, Алия день ото дня увядала, словно цветок, понемногу теряя на глазах бодрость, свежесть, привлекательность. Она и сама в какой-то степени сознавала, что проблема трудна, очень сложна. Требует исключительно глубокого и ответственного подхода. Можно даже сказать, нерешаемая проблема.

Но как бы там ни было, вулкан страсти, что прежде пылал, теперь, пройдя точку пика, понемногу угасал, момент начинал терять свою внутреннюю напряженность. Вулкан угасал, а Алия молчала, больше того, наступило время, когда они долго не возвращались к этой теме. И общаться стали реже, только по необходимости, как бы делая одолжение.

Подобное положение было особенно невыносимо для Бахрама. Бахрам втайне от Алии день и ночь думал об этих мыслях, мечась подобно ночной бабочке вокруг огня. Это состояние не могло продолжаться бесконечно. Так и случилось. Наконец, однажды Бахрам, поспешно и несколько возбужденный, вернулся из редакции домой и сказал Алие, что хлопотала на кухне:

— Я, кажется, понял, как надо решить этот вопрос.

Из-за того что у них давно не было разговоров на эту тему, Алия поначалу не вполне поняла то, что сказал Бахрам. Прошел всего один миг, и ее сознание просветлело, стремительно забилось сердце.

…Прекрасная Ариадна, не ведая ни о чем, безмятежно спала под кроной ветвистого дерева, на небольшом островке, к которому они недавно пристали, с его живописными ручьями, густым и прохладным лесом. Рядом с ней лежал, тоже уйдя в сладкий сон, Тесей. Внезапно Тесей, будто от какого-то внутреннего толчка, проснулся. Захлопал глазами, растерянно оглянулся по сторонам. Затем, что-то про себя решив, внезапно вскочил, покинул Ариадну и, подобно людям, подпавшим под действие Гипноса, слегка покачиваясь, вернулся на судно. Не повышая голоса, приказал морякам спешно поднять парус. Двенадцать гребцов налегли на весла, судно стало стремительно удаляться от этого маленького островка. Весла мягко касались шаловливых волн, и морякам казалось, что рядом с судном плывет и тихо плачет неведомая им юная девушка. Звуки струек воды, стекающих с концов весел, были ее плачем, а сами капли — слезами.

Не ведающая ни о чем Ариадна все еще пребывала в глубоком сне…

Торопясь выйти в море, Тесей даже не приказал поменять парус на мачте, не сдержал слова, данного отцу. Забыл о белом парусе, который должен был поднять на мачте. Судно Тесея с развевающимся черным парусом направилось к берегам Эллады.

Ощущая

горечь несчастной любви, с кровоточащим сердцем, Тесей стоял на палубе, не в силах оторвать печальный взгляд От этого небольшого островка, на котором оставил Ариадну. Но ничего поделать не мог. Боги сыграли с ним злую шутку. Когда он лежал рядом с Ариадной, ему приснился сон. Дионис будто бы приказал ему спешно покинуть остров, оставив прекрасную Ариадну. Случайно увидев Ариадну на острове и в тот же миг влюбившись в нее, Дионис сам решил жениться на ней и увезти ее на Олимп.

Тесей, дрожа от гнева, тем не менее не посмел ослушаться Диониса…

— Я слушаю. Говори. — Внешне Джамиля была хладнокровна, но от нетерпения стремительно забилось сердце.

— Ты знаешь, сколько я могу прожить без тебя? Всего три дня. А через три дня я стану задыхаться, как рыба, выброшенная на берег.

Джамиля знала это. Она знала и то, что как бы ни скрывал этого Фархад, он день и ночь размышляет об их отношениях. Иначе и не могло быть. Ей вспомнились едва ли не первые дни после свадьбы. Тогда и возник этот вопрос. Однажды ночью им долго не спалось. Они ерзали в постели, перекатывались из стороны в сторону, так что оба устали, почти выбились из сил. Какое-то время, обессиленные, они лежали неподвижно. Фархад, протянув руку, стал ерошить ее волосы.

— Джамиля, моя хорошая девочка, ты веришь в потустороннюю жизнь? — вдруг спросил он.

Джамиля не ожидала от него подобного вопроса. Но он пришелся ей по душе. Вопрос, соответствующий бессоннице. От удовольствия она кокетливо повела глазами.

— Я верю. А ты?..

— Я верю в нечто иное.

— ?..

— Знаешь, я верю, что человек после смерти обязательно воскреснет.

Любопытство захватило Джамилю.

— Как это может быть?

— Откуда мне знать? «Как это может быть?» — передразнил ее Фархад.

Джамиля обиженно сложила в трубочку губы.

— Случается. Каким-то образом случается. Должно случиться. Иначе не может быть. Иначе невозможно. Но не знаю, как. И никто это не может знать.

…Несвойственное их характерам напряженное молчание воцарилось в комнате. Асиф даже пожалел, что внезапно в такой форме затронул тему, которая занимала и его жену. Тамилла же не произнесла ни слова, только задумалась. Попыталась переварить то, что сказал ей Асиф. Асиф говорил о чем-то сокровенном. Причем говорил убежденно. Чувствовалось, что он уже долгое время размышляет над этим.

Молчание нарушила Тамилла:

— Асифчик, раз мы так сильно любим друг друга… Почему смерть должна разлучить нас?!

Асиф тоже считал несправедливым то, что должно обязательно произойти когда-нибудь, но сознавал свою беспомощность перед этим «когда-то». Затянувшееся молчание Тамиллы и то, как она внимательно ждала его ответа, огорчили Асифа. Ему показалось, что, подобно физически немощным людям, она ждет от него какой-то поддержки, помощи. А он бессилен, ничего не может поделать, ничем не может ей помочь. Асиф по возможности попытался подбодрить ее:

— Ты знаешь, о чем я думаю?! После смерти я обязательно воскресну, понимаешь?! Не знаю как, но обязательно воскресну! — Асиф потянулся, вытащил из кармана брюк, брошенных на стоявший рядом с кроватью стул, пачку, вытянул сигарету, прикурил ее. С упоением втянул в себя дым.

— Не кури… — полным ласки голосом сказала Тамилла, всем телом, будто извивающаяся рыбка, прижимаясь к нему под тонким одеялом.

Асиф не ответил на ее просьбу, но тем не менее смахнул в сторону окна застывшее в воздухе кольцо дыма.