Антология восточно-христианской богословской мысли, Том II
Шрифт:
Феофана, митрополита Никейского, Похвальное слово Пресвятой Богородице (фрагмент) (пер. Д. И. Макарова) [1907] [1908]
<…> Если одно лишь телесное дуновение Спасителя [1909] было символом той передачи [ученикам] Живоначального Духа, которая соделала их повелителями над всею землей, обладающими такой властью разрешать и вязать грехи [1910] , что Сам Бог свыше санкционирует [1911] совершаемое ими, то символами каких явлений и таинств могли бы быть те Владычние и сыновние лобызания Матери, постоянные и непрерывные, и те сладостные объятия, которыми с Ней обменивается Сын по желанию [1912] души и сердца? Разумеется, «совершенного единства» [1913] и родства, природного (естественного) и осознанного [1914] , душ и тел Обоих [1915] , а кроме того, таковой связи, сплоченности, неразрывности и перихорезы [1916] Божества Единородного и Его Матери, Его столь великого и превышеестест–венного
1907
Слово создано в 70–е гг. XIV в.
1908
Перевод со среднегреческого выполнен по изд.: Theophanes Nicaenus. Sermo in Sanctissimam Deiparam / Ed. M. Jugie, A.A. Romae, 1935. (Lateranum 1). Pp. 172.26–174.30.
1909
Ин. 20, 22.
1910
Мф. 16, 19; 18, 18; ср.: Ин. 20, 23.
1911
Или «утверждает», «поддерживает».
1912
Или «влечению», «устремлению».
1913
Микроцитата из «Слова на Преображение» (438.49 (Kotter)) св. Иоанна Дамаскина.
1914
Или «сознательного».
1915
Т. е. Богородицы и Иисуса Христа.
1916
Т. е. взаимопроникновения.
1917
Речь идет о Воплощении и последующих событиях.
1918
В этой фразе особенно видно, что Феофан прилагает к Пресвятой Богородице учение св. Максима Исповедника о Мелхиседеке, который настолько преисполнился благодати, что был познаваем уже не по природным своим чертам, но по той степени обожения и преображения благодатью, которой он достиг. Это же учение оказало влияние на св. Григория Паламу. См.: Феофан Никейский. Похвальное слово Пресвятой Богородице 148.24–150.3 (Jugie, Romae); ср.: 162.24–31; Максим Исповедник. Amb. 10: PG 91, 1140D—1141В; о св. Мелхиседеке как прототипе всех святых, по прп. Максиму, см., например: Лурье В. М. (при участии В.А. Баранова). История византийской философии. Формативный период. СПб., 2006. С. 361; о влиянии этого учения на Св. Григория Паламу см.: Choufrine А. Melchizedek in Maximus the Confessor and Gregory Palamas: A Statement of a Problem for a Case Study of the Byzantine Idea of Salvation History // Современные проблемы теологического образования (культурологический, богословский, педагогический и лингвистический аспекты). Материалы Международной первой богословской научно–практической конференции 9–10 декабря 2003 г. (Екатерининские чтения 1). Екатеринбург, 2003. Сс. 112–114.
1919
Ср. у св. Кирилла Александрийского: «Следовательно, та Жизнь, Которой Отец обладает в Себе, есть не что иное, как Сын; опять–таки, та Жизнь, Которой обладает Сын, есть не что иное, как Отец…» (Тезаурус 14: PG 75, 244В).
1920
С человечеством Спасителя.
1921
Из множества источников и параллелей мы и здесь предполагаем ориентацию Феофана на «Слово на Преображение» (438.47—49 (Kotter)) св. Иоанна Дамаскина.
Прп. Каллист Ангеликуд. Иной паламизм (Д. А. Поспелов)
Прп. Каллист Ангеликуд является одним из великих византийских богословов XIV в. и одним из самых значительных представителей исихастской философии, уступающим по значимости только св. Григорию Паламе. Сочинения Ангеликуда представляют собой завершение и наиболее полное выражение исихастского учения в том виде, в каком оно сложилось ко второй половине XIV в. В то же время можно говорить и об особенностях богословия Ангеликуда, отличающих его от богословия Паламы и паламитского мейнстрима, не выводящих его при этом за пределы православия, но являющихся его уникальным вкладом в православное богословие. Именно эти особенности вызывают наибольший интерес. Ангеликуд был par excellence мистиком–исихастом и тонким экзегетом Священного Писания, а в «философии» исихазма его интересовали темы, касающиеся духовной жизни, особенно ее сокровенной сучи — восхождения человека к Богу.
Тем не менее, несмотря на значимость личности и учения Каллиста Ангеликуда, его сочинения и мысль остаются практически неизученными. Это обусловлено целым рядом причин: трудностью языка его сочинений, отсутствием изданий основных текстов и плохим состоянием рукописей. Более того, практически не изучены эпоха и окружение Каллиста Ангеликуда. Молодость и годы духовного становления Ангеликуда пришлись на время напряженных паламитских споров, завершившихся официальным признанием исихазма на соборе 1351 г. Однако личный творческий расцвет Ангеликуда приходится на 1360/70–е гг. — время упадка, политических поражений и снижения интереса к культуре и богословию. Многие имена этого периода стали известны только в XX в., когда стали издаваться сочинения поздних паламигов и антитомистов, ранее сохранявшиеся в виде рукописей.
Первая труднослъ изучения трудов Ангеликуда касается большого числа имен, под которыми он известен: «Ангеликуд», «Антиликуд», «Тиликуд», «Ликуд», «Меленикиот», «Катафигиот», «Каллист патриарх». Эти имена появляются и в рукописях, в которых сохранились его сочинения, и в текстах его современников, которые ссылаются на личность Каллиста лишь от случая к случаю. В нашей краткой заметке мы не можем вдавать в этот вопрос, отметим лишь то, что прозвище «Меленикиот» представляется наиболее прозрачным. Оно указывает на македонский город к северу от Серрской области, носивший название «Меленкон» или «Меленикон» [1922] .
1922
PLP 1, 145; PLP 5, 11466; CSGL 05152; РМА; Аунаев А. Г. Дополнение к Добротолюбию… С. 154. Также Мелениконе см.: Dujcev I. Melnik au Moyen Age // Byzandon. 38, 1968. Pp. 28–41. Ныне — болгарский городок Мелник (юго–западная гористая часть Болгарии).
1923
«Пустынью» обычно назвали небольшой комплекс калив или маленьких хижин, где жила немногочисленная братия, подчинявшаяся своему старцу.
Точно определить год рождения Каллиста Ангеликуда и другие даты ого жизни, вплоть до года смерти, практически невозможно. Нам приходится исходить главным образом из косвенных свидетельств. Важнейшим из таких указаний является прозвище «Катафигиот» (см. выше). Если оно связано с обителью Катафиги («Богородицы–Прибежища»), одним из крупных монастырей Константинополя, то мы вправе сделалъ отсюда вывод о пребывании Каллиста в Константинополе и его возможном знатном происхождении; в любом случае, мы вправе предполагать, что богослов получил образование в столице. Об этом свидетельствует и язык его сочинений, и несомненное, пусть и «опосредованное», знакомство с философией Платона и неоплатоников, выходившей за пределы еукикАюс; 7mi&lbucru;, — общеобразовательной программы.
Не вызывает сомнений, что Каллист какое–то время жил на святой горе Афон. Об этом свидетельствует и местное предание, связывающее имя Катафигиот со скитом Катафиги, и широкое распространение рукописей Ангеликуда в афонских монастырях, и его знакомство с будущим патриархом Филофеем Коккиным.
Далее, весьма показательными являются упоминания о свт. Григории Паламе. В 7 Слове «Исихастского утешения» Каллист восхваляет Григория Паламу как одного из отцов Церкви [1924] и подробно пишет о его борьбе с Варлаамом Калабрийским и Акиндином. Очевидно, в конце 1330–х гг., когда разворачивалась эта полемика, Каллист был в достаточно зрелом возрасте, чтобы внимательно следить за событиями, — следовательно, можно утверждать, что он родился не позднее 1320 г. [1925]
1924
См.: Cod. V, л. 126 об.
1925
С. Куцас считает примерной латой рождения Каллиста 1325 г. (Koutsas S. Callistos Angelicoudes… P. 29), однако исходит из предположения, что в 1360–х годах Каллист достиг своего «акмэ», г.е. возрасга 40—45 лег, приводя в качестве доказательства его активную полемическую деятельность.
Ангеликуд относился к Паламе с великим уважением, называя его «от природы оплот чистоты, истинное украшение монашествующих, мерило духовной мудрости, друг исихии и презрения к человеческому. .. и неложный учитель [мудрости и исихии], прозрачнейший источник молитвы и из нее благодатных слсз, сокровищница Духа» [1926] , однако в своих богословских построениях почти не пользовался его терминологией. В сочинениях Каллиста мы видим влияние Ареопагитик, Симеона Нового Богослова или Макария Великого, но не иаламитских текстов. Даже в цитируемом здесь 7 Слове он обращается к фигуре Паламы не для аргументации своего толковании Царствия Небесного как силы и энергии Святого Духа, а лишь для того, чтобы нарисовагь образ человека, который «поистине вошел в сей духовный рай» [1927] . Таким образом, мы вправе утверждать, что к началу исихастской полемики Каллист уже был сложившимся мыслителем, который полностью разделял взгляды Григория Паламы, но при этом не испытал влияния его богословского языка.
1926
Там же.
1927
Там же.
До нас не дошло никаких документальных сведений о том, когда Каллист Ангеликуд отправился в Меленикон (из Константинополя или с Афона, из Салоник), хотя мы предполагаем, что это произошло во время гражданской войны 1341—1347 гг. Мы уже отмечали восторженный тон, в котором Ангеликуд пишет о Паламе, и крайне резкое осуждение Варлаама и, особенно, Акиндина, которых он ставит в один ряд с такими ересиархами, как Арий, Македо–ний, Евномий и Савеллий. Этот текст был написан после смерти Паламы, т. е. после 1359 г., и столь эмоциональная оценка событий двадцати летней давности говорит о сильнейшем впечатлении, которое эта полемика произвела на Каллиста. При этом Ангеликуд даже не упоминает имени Никифора Григоры, хотя именно он был оппонентом Паламы на решающем соборе 1351 г. и продолжал спорить с ним в 1350–х гг. [1928] Не касается Каллист и круга проблем, бывших предметом разбирательства на этом соборе. Очевидно, в эго время он уже не имел возможности следить за событиями в Константинополе. В то же время, смута 1340–х гг., антиисихастские соборы и гонения на Паламу, процессы 1344 г. по обвинению в ереси (справедливому и нет) афонских монахов могли быть убедительными причинами, побудившими богослова искать более тихое место для уединения.
1928
Ср.: Георгий Факрасис. Диспут свт. Григория Паламы с Григорой философом. Философские и богословские аспекты паламитских споров / Пер. с древнегреч. Д. А. Поспелова; о тв. ред. Д. С. Бирюков. Афон, М., 2009.
Мы вправе предположить, что Каллист какое–то время жил на святой горе Афон.
В то же время известно, что Каллист, как было сказано выше, основал небольшую «пустынь» в окрестностях Меленикона, где и провел вторую половину жизни. Тем более удивительным кажется его выступление в антитомистской полемике: всю жизнь избегая участия в богословских спорах, он, тем не менее, составил самый подробный трактат в опровержение философии Фомы Аквинского. (Мы уверены, что это произведение создано именно в «пустыни», так как в названии рукописи автор именуется Меле–никиотом).
Есть основания считать, что сочинение было написано на заказ. Во–первых, трактат «Против Фомы Аквината» написан достаточно строго, последовательно, с соблюдением правил логической аргументации, «что совершенно не характерно для других трудов Ангеликуда. Во–вторых, это единственный фактат, дошедший до нас в одной рукописи и одной редакции.
Мы также знаем, что Каллист не вел жизнь строгого затворника: по крайней мере, в 1360–х гг. он был в Фессалониках (или другом крупном городе), где мог услышать о чудесных исцелениях от мощей Григория Паламы [1929] . В 1370–х гг. Каллист активно интересовался событиями в Фессалониках; одно из слов «Исихастского утешения» представляет собой письмо, отправленное знакомому монаху из этого города, в котором обсуждаются дела местного прихода [1930] .
1929
Ср. Слово 7 «Исихастского утешения»: «Чей гроб обильно подает исцеления и ныне открыто являег чудеса» (Cod. V, л. 129). Палама был канонозирован в 1368 г., однако согласно свидетельству патриарха Филофея Коккина, чудеса от мощей происходили сразу после смерти святителя (1359 г.).
1930
См.: Исихастское утешение 3.3.