Антология восточно-христианской богословской мысли, Том II

Сборник

В связи с этим отметим, во–первых, что это учение Григоры о причастности сущности Божией для всего сущего противоречит как парадигме причастности, характерной для до(вне-)ареопаги–товского богословского языка, допускавшего причастность Божественной сущности только для обоживаемых людей (поскольку тема причастности сущности Бога отсылала к 2 Пет. 1,4), так и парадигме, характерной для доминирующего направления богословского языка после Ареопагита, в рамках которого вообще исключена речь о причастности Божественной сущности (за исключением евхаристического контекста у некоторых авторов). С этим связано, опятъ–та–ки, то, что Григора фактически не учитывает существенное для богословского языка святых отцов двоякое понимание причастности Богу, состоящее в различении природного и индивидуального порядков причастности. Для доареопагитовского богословия (а также в плане развития доареопагитовской линии в богословии после Ареопагита) эта двойственность, в соотвествии со смыслом 2 Пет. 1, 3—4, может выражаться посредством различения, с одной стороны, дискурса причастности сущности Бога для обоживаемых людей, с другой — дискурса причастности всего сущего собственно Богу (но не к Божественной природы (сущности)) [1764] ; для богословской линии Дионисия — Максима Исповедника эта двойственность языка причастности находит свое выражение, в частности, в различении дискурсов природной и индивидуальной причастности к энергиям, или дарам Бога (но не к Его сущности): в одном случае исключена речь о непричастности Богу, в другом она имеет место [1765] . В случае обеих богословских парадигм имеется очевидный признак (или признаки), различающий

один дискурс от другого. Эти два дискурса соответствуют двум различным модусам причастности, которые moitt одновременно относиться к данному разумному сущему; о том, что эти модусы причастности различны, свидетельствует то, что в случае отсутствия одного из них имеет место другой. Позиция же Григоры, согласно которой Бог по Своей сущности уже причастен всему сущему, в то время как различной является мера познания и вмещения сущим Бога, не предполагает указанного различения, но подразумевает один и тот же дискурс причастности для усовершающегося человека и для всего тварного сущего. И хотя язык, который употребляет Никифор Григора (язык причастности Божественной сущности), в святоотеческой традиции использовался для выражения личной причастности человека к Богу, можно утверждать, что Григора ограничивается дискурсом природной причастности, т. е. дискурсом, одинаково относящимся ко всему сущему, и, находясь в рамках этого дискурса, Григора ведет речь и о личной причастности Богу (Божественной сущности) человеческого индивида [1766] .

1764

См., например, в первом томе «Антологии», прим. 6 на сс. 325–326 и прим. 10 на сс. 328—329.

1765

Об этом см.: Бирюков Л С. Тема причастности Богу… Сс. 141–151. Указанное различение характерно, в частности, и для учения свт. Г ригория Паламы.

1766

Это можно связать, кроме прочего, с гой философской интуицией, когда акцент на простоге Божией подразумевает возможность лишь одного модуса причастности тварного сущего к Богу (в рамках которого возможна иерархия по степени причастности для различных сущих); два модуса причастности в рамках этой интуиции предполагали бы сложность в Боге.

Во–вторых, утверждение Григоры о причастности тварного сущего Божией сущности свидетельствует о неразличении Григорой двух дискурсов: присутствия Бога по сущности в тварном мире и причастности Бога по сущности для тварного сущего. Действительно, в святоотеческой литературе можно встретить утверждения о наполнении сущего Богом по Его сущности (природе) и о присутствии сущности (природы) Божией во всем тварном сущем; об этом упоминают св г. Григорий Нисский [1767] , св. Иоанн Дамаскин [1768] , св. Фотий Константинопольский [1769] , прп. Симеон Новый Богослов [1770] , свт. Григорий Палама [1771] и др.

1767

См. в трактате «О душе и воскресении», где свг. Г ригорий Нисский активно использует дискурс, согласно которому Божестенная природа находится во всех сущих (PG 46,44А–В) и проникает их (PG 46,72D–73A), поддерживая в бытии. Разумеется, эго не противоречит положению свт. Григория, согласно которому Божественная природа не причас гвуе гея всем сущим (Против Евномия 3.3.7.1–8.6 (Jaeger)), но свидетельствует о гом, что язык придтствия и язык причастности уже для св г. Г ригория Нисского отсылает к различным дискурсам.

1768

4 См. выше прим. 36.

1769

Амфилохии 75: 41–52 (Westerink).

1770

Гимны 47 (52), 31–41.

1771

«И вот Божия сущность — везде, ибо, как сказано в Писании, «Дух наполняет все» (Прем. 1, 7) по своей сущности; везде и обожение, неизреченно присущее этой сущности и неотделимое от нее как ее природная сила. Но как огонь невидим, если нет материи или чувствилища, воспринимающего его светоносную энергию, так и обожение невидимо, если не оказывается материи, восприимчивой к явлению Божества; когда же получит пригодную пребывающую в непомраченном состоянии материю, а такова всякая очищенная разумная природа, не отягощенная покровом многообразного зла, тогда и обожение созерцается как духовный свет, а вернее, и обоживаемых делает духовным светом» (Триады 3.1.34, пер. В. Вениаминова [В. В. Бибихина], циг. по изд.: Григорий Палама, свт. Триады в защиту священнобезмолвствующих / Пер., поел, и комм. В. Вениаминова [В. В. Бибихина]. М., 2003. С. 298). Очевидно, что понимание свт. Григорием присутствия сущности Божией в гварном мире близко к ареопагитской теме, подхваченной, в частности, схолиастом Ареопагитик и Григорой, согласно которой Бог отдает Себя сущему всецело, в го время как сущее причаствует его в меру своей вмесгимосги; разница в том, что у Паламы делается акцент на направленной ко всему тварному сущему потенции обожения, актуализация которой доступна ,шшь для очищенной умной природы, в то время как у остальных авторов в рамках данной темы не делается на этом акцента.

Однако, насколько можно судить, в рамках святоотеческой традиции утверждение о присутствии Бога по сущности в тварном мире не тождественно утверждению о причастности Божией сущности для всего сущего, поскольку первое утверждение относится ко всему тварному сущему и обычно несет смысл, близкий к речи о природной причастности Богу всего сущего, в то время как второе утверждение могло использоваться исключительно в контексте речи об обожении [1772] . Таким образом, сливая дискурсы причастности и присутствия в отношении к Божией сущности, Григора следует парадигме природной причастности, что исключает речь об особенном модусе причастности Богу, характерном для обоживаемых людей.

1772

В частности, св. Иоанн Дамаскин, который в «Точном изложении веры» говорил, что Бог по сущнос ти присутствует во всем сущем (см. выше, прим. 36), в трактате «О свойствах двух природ в едином Христе» перечисляет свойства, которые Христос имеет в качестве Бога, и среди особенностей Божества он упоминает «досгупность к причастию по энергии, а не по природе» (11: 9–10 (Kotter)); также, например, и противник Григоры, свт. Григорий Палама, допуская присутствие сущности Божией в сущем, настаивает на непричастности сущности Бога как таковой для любого из гварных существ.

Представляется важным также использование Григорой категорий возможность — действительность и совершенное — несовершенное в контексте паламитских споров. Григора пишет:

Приходить от несовершенства к совершенству и от возможности к действительности ( ' ) есть у дел вещей тварных, в то время как для Божественной сущности ни возможность никак не может предшествовать действительности, ни несовершенное — совершенному. Ибо она есть и самодействигельность [=самоэнергия, ], и самосущность , и как сама по себе, гак и по энергии (' ) мыслится сущей во всем [1773] .

1773

Первый ангирретик 2.1: 237.7–11 (Beyer).

Согласно Григоре, для тварного сущего несовершенство и возможность

предшествует совершенству и действительности, в то время как для Бога (Божественной сущности) такое предшествование невозможно, поскольку в отношении Божества можно говорить только о совершенстве и действительности; в свою очередь, Бог, будучи само–совершенным, насколько можно понять мысль Григоры, — приводит к совершенству и действительности расположенное к этому тварное сущее. Для Григоры из приведенных выше положений следует (в противоположность учению свт. Григория Паламы), что в Боге не существует нетварной энергии, отличной от его сущности, и акцент на полноте совершенства и действительности в Боге позволяет ему говорить о Божественной , понимаемой как нечто тождественное сущности Бога, будучи выражением того аспекта Божественного существования, согласно которому Бог (= Божественная сущность) есть абсолютная «действительность» и в Нем не может быть какого–либо следа «возможности» .

Типологически это учение восходит к Аристотелю [1774] , однако очевидно, что в данном случае мы имеем пересказ рассуждения из 75 амфилохии свт. Фотия:

Но каким образом [Бог] «во вселенной»? Уже сказано, что ни в каком смысле не как одно из сущих — а если нужно сказать еще более умозрительно, и вознестись вмесге с возвышенными разумом, и не устрашиться высо ты более богословских догматов, го Божество есть во вселенной действием и сущностью. И не спрашивай у меня как — я ведь уже говорил, что ни в каком смысле как одно из сущих. Тогда как же Оно является «сущностью»? Так, как ты помыслил «действием». Ибо, поскольку все остальное есть иногда в возможности, а иногда в действительности, а Божество, как уразумеет проницательный ум, всегда есть в действительности (ведь Оно не приходит в совершенство из несовершенного, и самосущносгь есть не что иное, как самодейсгвительность ), ясно, что в чем Оно находится действием, в том же и сущностью — ибо Оно действует в поддержании и сохранении сущего, но и восущесгвляет и утверждает природу созданного Им [1775] .

1774

См.: Аристотель. Метафизика 8, а также: Плотин. Эннеады 6.1.26; у Аристотеля и Плотина еще отсутствует та терминологическая отточенность, — в частности, в плане связывания категорий возможность — действительность с категориями совершенное — несовершенное, — которая имеет место у Прокла (см. ниже).

1775

Фотий. Амфилохии 75: 41–52 (Westerink), пер. Д. Е. Афиногенова с изм., цит. по изд.: Фотий, св. патр. Избранные трактаты из «Амфилохий» / Пер., сост. и статья Д. Е. Афиногенова. М., 2002. С. 165.

И Григора, и свт. Фотий утверждают, что для Божественного бытия характерно неизменное пребывание в действительности; для него невозможен переход из несовершенного состояния в совершенное. Бог находится в сущем по сущности и, что то же самое, по действию (действительности), приводя сущее к совершенству и осуществленности. Особенно характерно для обоих отрывков использование понятий самосущность и самодействителъностъ в отношении Бога, что позволяет с большой долей уверенности утверждать, что Григора в данном случае опирался на свт. Фотия. Однако в отличие от свт. Фотия Григора делает акцент, во–первых, на совершенстве и осуществленности Божественной <ущности (Фотий же говорит просто о Боге), и во–вторых, на том, что в Боге возможность не может предшествовать действительности. Это позволяет соотнести данное учение Григоры с «Началами теологии» Прокла, поскольку именно в этом сочинении обнаруживается терминологически разработанное учение о соотношении категорий возможности — действительности и совершенного — несовершенного, когда одно сущее является причиной другого. Особенно Прокл останавливается на этом в 78–й теореме «Начал»:

Всякая возможность или совершенна , или несовершенна [1776] . Та возможность , которая является носительницей действительности , совершенна, ибо через свои энергии она делает совершенными других, а приводящее к совершенству других само гораздо совершеннее. Та же возможность, которая нуждается в том, что существует прежде нее в действительности, и благодаря которой нечто существует в возможности, несовершенна. Ведь она нуждается в совершенстве, которое находится в ином, дабы, приобщившись к нему, стать совершенной, а значит, сама по себе она несовершенна. Совершенной, поэтому, является возможность действительного, способная порождать [другую] действительность, а несовершенной — способность сущего в возможности, получающая совершенство [от действительного] [1777] .

1776

Эти слова представляют собой заглавие теоремы.

1777

Прокл. Начала теологии 78; мы использовали переводы «Начал теологии» А. Ф. Лосева и С. В. Месяц.

Так же как и Григора, Прокл исходит из того цоложения, что для совершенного бытия возможность не может быть прежде действительности [1778] . Совершенное сущее обладает полнотой действительности и благодаря этому своим бытием, посредством своей энергийности, приводит несовершенное сущее (т. е. такое, которое нуждается в переходе от несовершенного состояния к совершенному, что достигается в силу наличия всегда совершенного сущего) к возможному для него совершенному состоянию, благодаря чему сущее, переходящее от несовершенного состояния к совершенному, причаствует всегда совершенному сущему; при этом каждое из них сохраняет свой онтологический статус. Речь об энергиях , или энергии, в данном контексте как у Прокла, так и у Г ригоры отсылает опять–таки к полноте действительности совершенною бытия.

1778

В этом отношении Прокл исходит из одного из важнейших положений своей системы, согласно которому причина всегда «лучше» причиненного, см.: Прокл. Начала теологии 7.

В «Ромейской истории», пользуясь для выражения специфики своего понимания Божественной evtpyeia в плане категорий совершенное — несовершенное языком, близким к философскому лексикону Прокла, Григора критикует аспект учения Прокла, касающийся «непричастности» (ацевектос;), и обвиняет Паламу в том, что в своем учении о нетварном Фаворском свете он, якобы говоря о 1рой–ственности природ Христа, следует Проклу в его учении о трех аспектах причастности. Обсуждая место из «Различных богословских и домостроительных глав» прп. Максима, где говорится, что Бог «по сущности не допускает причастности Себе сущим, изво–ляет [же] иным способом причаствовать ему могущим это сделать, но [Сам] совершенно не выходит из сокрытости по сущности, поскольку способ, которым Он изволяет причаствовать, всегда остается закрытым для всех» [1779] , и в противовес толкованию этого места Паламой, который справедливо понимает его так, что в нем идет речь о том, что по Своей сущности Бог является непричастным [1780] , — Григора пытается доказать, что прп. Максим имеет в виду лишь то, что способ, по которому Бог причаствуется, является невыразимым. В связи с этим Григора обращается в целях полемики с Паламой к 24 теореме «Начал теологии» Прокла, обвиняя Паламу в следовании прокловской философии (см. ниже: Ромейская исгория 3.480.7–482.12 (Schopen, Bekker)).

1779

PG 90, 1180С–1181А, пер. А. И. Сидорова с изм., цнт. по изд.: Творения преподобного Максима Исповедника. Кн. I. Богословские и аскетические грактаты / Пер., вступ. статья и комм. А. И. Сидорова. М., 1993. С. 258. Григора цитирует это место из прп. Максима в «Ромейской истории» (3.480.7–10 (Schopen, Bekker)).

1780

См.: Григорий Палама. Феофан 13, 15–16.