Холодная кухня. Стандарт.Но нет, никаких философий.Колода засаленных картИ чашка остывшего кофе.Брошюра. Ах, да, гороскоп.Тарелка, следы винегрета.В розетке одна сигарета.И зеркальце рядом. Но стоп.Картинка другая. Кувшин,Бог весть, молока или пива.Грудинка, румянясь игриво,Иной предлагает аршин.Солонка, салфетка, салатИ горка домашнего плова,На стуле висящий халат,И все. О героях ни слова.1993.
«В этом городе только и ранили…»
В этом городе только и ранилиОстриями наверший и виршей,Или тем, что, как будто их наняли,Надрываются чайки над биржей;Или
тем, что упаришься пробовать,А за пробой – немедленный вычет,И твоя прямодушная проповедьОтменяет тебя и кавычит;Или тем, что меж типов углюченныхНет такого, чтоб за нос не велся,И мосты закипают в уключинах,Над водою взлетая, как весла;Невсамделишный груз переноситсяНа прозрачных распиленных соснах,Существующее переноситсяЛишь в значеньях своих переносных;И когда мы лишались невинности,Постигая величье немого,Догадались уже, что не вынестиНичего однозначно прямого.
«Если бы я родился в соседнем квартале…»
Если бы я родился в соседнем кварталеИ дал бы однажды клятву ни разу не пересечь дороги,Был бы у меня шанс (не великий, конечно, но в общем)Сдержать хотя бы одну клятву в жизни.Если бы я родился в соседнем квартале,Учился бы в школе, в которой и так учился,Получил бы паспорт в отделении милиции,в котором и так получил паспорт,Покупал бы еду в магазинах, в которых и так покупаю еду.Если бы я родился в соседнем квартале,Пошел бы работать грузчиком в «Академкнигу»(Собственно, почти так и было, только в другомсоседнем квартале),А по вечерам пил бы пиво на детской площадке.Если бы я сошел с ума от книг и пива,Меня лечили бы в родном квартале в психдиспансере,А если бы подрался на детской площадке,Заключили бы в обезьянник, по соседству с которыммне выдавали паспорт.Так что же меня спасло от бунтарства и от безумья?Неужели то, что я не родился в соседнем квартале,И у меня не было возможности дать клятву не пересечь дороги?(В моем-то квартале нет ни милиции, ни диспансера, ни магазина.)И что в итоге? Я нарушал клятвы, пересекал границы,Пиву предпочел коньяк, книгам – другие книги,И в сравнительно здравом уме, счастливо избежав заключенья,Пишу стихи о соседнем квартале, в котором я не родился.
«Всю дорогу просвистав-прощелкав…»
Всю дорогу просвистав-прощелкавИ невразумительное мня,Вдруг я понял, что рубцы проселков —Собственно следы господнего ремня.Нет, едва ли мне страшны все эти злые елки,Я ж не интеллектуал какой-то, типа парикмахер-сомелье,Но ужасно испугался оказаться на таком проселке,По не знаю что увязнуть в колее.Кажется, все то же – хвоя там, береста,—Только каждый пес – чужой и воет, как койот.Вот земля, что и своя не очень-то берется,И другая не дает.Знаешь, родина, порви меня на мелкие волокна,Выскажи свое отрыжистое «фе»,Ты первей всего мой потолок отечный и разрушенные окна,Городской газон убогий и щербатый стол в пластмассовом кафе.А потом уж – рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, занавески,Вот коза мелькнула чья-то, вот меланхоличный гусь.Хорошо, что я вернулся из еще одной поездкиИ опять нигде не окажусь.
«Тверь да Тверь кругом. Не то, что мир безумный…»
Тверь да Тверь кругом. Не то, что мир безумный —Вовсе нет, но лучше отползи.Хорошо, что фотоаппарат жены почти беззумный:Как нам эту жизнь разглядывать вблизи?Где травой подернуты пути трамвая,На кривом заборе вывеска роскошная «Свадебный салон»,Неизвестный никому номер обрывая,Подходящий затяну псалом.Тверчество мое не без слабинки;Порча затаилась в нитках да во швах.Только разве ради этого я из самой глубинкиК Господу воззвах?Мы с женой – туристов пожилая пара, в —Прочем, это я – увы; она еще в соку.А ведь мы с ней вместе прожили больше лет,чем было комиссаров,Тех, которых отловили в солнечном Баку.Я стучался в эту Тверь, последнее сграбастав,Все сжимал, что оставалось, в болевой комок.Я-то думал, ты поможешь мне, городок контрастов;А и правда, что помог.
Мелодии Уткиной заводи
1. Марш Уткиной заводи
Течет, говорите, то слизь, то не слизь,Такая погода лет сорок, хоть тресни.Я шел, наблюдая, как годы неслись,Не с песней по жизни, а с жизнью по песне.Ведь я не Родриго какой-нибудь РуйИз пылью подернутой песни о Сиде;Когда мне в упор говорят: маршируй, —Всегда марширую за рюмкою сидя.Пройдем
над останками песни ничьей,Отрыжкой густой салютуя фастфуду.Пусть зомби трясется, прося палачей:Простите, ребята, я больше не вуду.Мы вудем, мы воем над жирной Невой,Мы хором привыкли и харкать, и хавать.И мы поднимаем, как знамя, наш войПро черную нежить и Уткину заводь.И я марширую над мертвой травой,Дохну – насекомая стая завьется.Я вуду, я вою, вот этот-то войУ нас в просторечии песней зовется.
2. Вальс Уткиной заводи
За рекою – жилье, не жилье, —Не люблю я советских гостиниц,Но смотрю и смотрю на нее,Туристических войск пехотинец.Нет, я свой, я работаю здесь,Не приехал пытать я судьбу к вам.Но клубится прибрежная взвесьИ влечет к неразборчивым буквам.Что там – слава? Призыв к мятежу?Лоб наморщив, лицо перекорчив,В эти буквы гляжу и гляжу,Оттого что и сам неразборчив.В череде однотипных досад —Горизонт исказившая призма,Этот грязный бетонный фасадИ стеклянный оскал коммунизма.И напрасно глаза напрягу,И гостиница эта дрянная, —Манит имя на том берегу:То ли «Вечная», то ли «Речная».
3. Танго Уткиной заводи
Тут рядом с заводью стоит один заводик,Но только ветер по цехам нытье заводит,Давно продуто все, парарам-парурам.Возможно, раньше тут звучал веселый гомон,Мол, типа жизнь идет, – сигналил за стеклом он,Но вот фасад обрушен, кайф обломан —Осталось пару рам.Тут подле заводи, подлее, чем зевота,Водила вынырнет и впилится в кого-то,В того, кто впилится в того, кто впереди.И вновь пешком иду по берегу тогда я,И жизнь проносится, как ветер, молодая,И только шоферня стоит, страдаяДо судорог в груди.Тут возле заводи зловещая промзона, —Такая плешь с опушкой жидкого газона,Какая разница – июль или февраль?И только чахлая, как смерть Кощея, иваМакает прутики во что-то цвета пива,И танго закругляется игриво:Ля-ля теплоцентраль.
4. Рок-н-ролл Уткиной заводи
Человек-паук вспоминает все – преимущественно в 3D.Он мечтает, видимо, о любви и не знает, что счастье – в труде.А ведь он классный парень и мог бы статьвождем обездоленных масс,А его правой и левой руками были бы Микки Маус и Фантомас.В бетонном туннеле творят искусство Бэтмен и Супермен.Они недавно окончили школу и больше не ждут перемен.Они ждут Женщину-кошку, звезду подвалов и крыш,Но мать послала ее в магазин купить средство от крыс.Я знаю: счастье в труде. Я сам приезжаю сюда за рублемНа автобусе, в котором Синдбад всегда сидит за рулем.Он и раньше странствовал, привозил какой-нибудь порошокИли так любил свой автомат, что часто менял рожок.Он учит меня своим примером, его вид говорит: потей.Но дело в том, что я тоже учу – среди прочих, его детей.Я знаю, что счастье в труде, и нигде иного я не встречал.Куда ж нам плыть? Да в Уткину заводь, ведь это и мой причал.Так пусть рокочут Пол Макаревич, Фредди Кинчев и Элвис Цой,И утка глотает мелкую рыбку, и Утка течет с ленцой.
Человек со свойствами
1. Забытая сестра
Если память – костер, я сгорю не на этом костре.Я не то, что забыл о сестре; я забыл, что забыл о забытой сестре.Если помнить, тогда подскажите, о чем и о ком.Не о том ли, как ты обучала меня помидоры запивать молоком?Не о том ли, как ночью вскочили, почувствовав некий симптом,А потом не слезали с горшков до утра. Не о том?А о чем? Не о том, как не ладили наши отцыИ заочно друг друга оценивали, допустим, до хрипотцы?Впрочем, с уст матерей тоже едва ли слетала взаимная похвала;Только старость объединяет то, что молодость развела.Так о чем я должен был помнить? Об этом, как его, ну,За кого выходила замуж, рожала, уезжала в чужую страну,Разводилась, меняла любовников, с некоторыми из нихДаже знакомила; особенно показался забавентвой предпредпоследний жених —Маленький упитанный лавочник, горячий, точно хамсин.«Made in Marocco» – это, оказывается, не только про апельсин.Кстати, о муже. Всегда был прост, жовиален и груб.Несколько лет назад на улице нашли его труп.…Да, так о чем я должен был помнить? О доме на склоне холма?На расстоянии выстрела от него стоят другие домаДругого народа; однако языковая – это ведь тоже семья,И этот народ помнит о тебе все время. Не то, что я.