Антропологическая поэтика С. А. Есенина. Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций
Шрифт:
Не менее важна и обратная зависимость есенинского художественного текста от определенной реалии жизни, которая подействовала особенно сильно на поэта в момент написания им произведения, повлияла на авторский замысел, а порой и послужила непосредственной побудительной причиной к созданию сочинения. Безусловно, все типы костюма, примеренные Есениным, отразились на его творчестве и нашли непосредственное воплощение в одном, а то и в целом ряде произведений.
Художественные аспекты поэтики одежды
В художественном аспекте к поэтике
1) структурное звено (упоминание одежды как составляющей части портрета);
2) план «содержательной стилистики» (соответственное одеяние героя как романтического или реалистического типажа);
3) «представительский прием», вводящий героя посредством костюма в определенный социальный круг и определяющий хронологический и историко-государственный срез цивилизации;
4) элемент костюма как опознавательный знак принадлежности героя к тому или иному слою общества;
5) символическая и знаковая сущность детали или части костюма, иногда генетически восходящая к архетипу;
6) сюжетообразующая роль способов приобретения и особенностей ношения одежды;
7) средства выразительности (вживание в ситуацию с помощью костюма, метафоричность внешнего облика героя) и многое другое.
Народный костюм как начало «поэтики одежды» Есенина
Первым типом приложенного к себе Есениным костюма была русская народная одежда, что естественно для уроженца села.
По мнению Е. П. Осиповой, «народный костюм несет на себе отпечаток имущественных различий, выражавшихся в том, что части одежды состоятельных крестьян выполнялись из более качественных тканей и богаче украшались». [1250] Этнографы неоднократно отмечали, что зажиточные крестьяне, занимавшиеся отхожими промыслами и ежегодно периодически покидавшие родные селения для найма на работу в городе или на торфоразработках, вождении барок и т. д., шили костюм из покупных тканей и пренебрегали домотканиной.
Сословные различия на Рязанщине заметны в видовых особенностях состава и кроя народной одежды у потомков однодворцев, помещичьих, монастырских и государственных крестьян: «Еще в 1920-е гг. в некоторых рязанских селах наблюдалась пестрая картина, которую можно объяснить проживанием в одном населенном пункте бывших помещичьих и казенных крестьян, потомков людей из военно-служилого сословия». [1251]
О. Е. Воронова отмечает отражение в художественной литературе более явных признаков сословного характера народного костюма мужчин в начале ХХ века:
Мужская одежда героев «Яра» более, чем женская, несет на себе отпечаток материального достатка или рода занятий. Так, лесной сторож Филипп одет в традиционную одежду охотника («лосиная шапка», «кожух», «кушак», «голицы»), зажиточный вдовый мужик Ваньчок носит «казинетовую поддевку», на молодом герое повести Константине Кареве из семьи крепких крестьян – «короткий шубейный пиджак» или «кожан», «папаха», «кожаные сапоги», «онучи»; молодцеватый батрак Каревых Степан, ухаживающий за молодой хозяйкой, носит «нанковый казакин», мужики-скупщики приезжают к Филиппу в «башлыках». [1252]
По нашему мнению, в повести Есенина наблюдается явный приоритет вообще мужского костюма, даже без учета его сословных признаков. Очевидно, это связано с количественным преобладанием персонажей мужского пола – разновозрастных, принадлежащих к различным классам и сословиям, главным и второстепенным (даже эпизодическим), сельским и городским. Все это свидетельствует о доминировании статуса мужчины в крестьянском мировоззрении, которое отразил Есенин. Само мировоззрение народа в большой степени обусловлено патриархальным укладом и православием с его ведущей «мужской» Троицей: Бог-Отец, Бог-Сын и Бог – Дух Святой. Заметим, что мировоззренческий подход Есенина к приоритетному выбору мужских видов одежды сопоставим с аналогичным явлением в частушке, у которой «в синекдохе обычно речь идет об одежде парня и значительно реже – девушки». [1253] Безусловно, при написании повести Есенин неосознанно и подспудно черпал свои литературные навыки из жанра частушки.
Соотношение утилитарных и символических функций в народном костюме устанавливает его семиотический статус.
При жизни Есенина одежда стала рассматриваться как зримое воплощение идеальных представлений о человеке. По наблюдению помещицы О. П. Семеновой-Тян-Шанской, сделанному на юге Рязанской губ. (д. Мураевня Данковского у. и окрестностей): «В прежние времена костюм парней не имел такого значения, как теперь: прежде любили “кудрявых да румяных”, да веселых, не глядя на то, что они обуты в лапти». [1254]
Типология одежды – народная и авторская
Термин «одежда» в сочинениях Есенина встречается не просто в привычном значении обобщения любых одеяний. При сохранении обобщающего смысла каждый раз он конкретизирован эпитетами, придающими дополнительные оттенки движения, праздничности или обветшалости: «И ловит край махающей одежды // Его чуть мокрая буланая губа» (I, 79 – «Голубень», 1916); «И в одежде празднично белой // Ждать, когда постучится гость» (I, 144 – «Хорошо под осеннюю сырость», 1918); «Только сердце под ветхой одеждой » (I, 160 – «Сторона ль ты моя, сторона!», 1921).
Есенин в своих сочинениях использует дериваты, образованные от слова «одежда»: « Одежонка худая, сапожки снег жуют…» (V, 43 – «Яр», 1916); «Сапоги промокли, // Одежонка тоже» (II, 168 – «Сказка о пастушонке Пете, его комиссарстве и коровьем царстве», 1925).
Приведенные примеры показывают вычленение Есениным из обобщенного понятия одежды ее типов – в первую очередь будничного, праздничного и обветшалого. Эти типы, естественно, не придуманы поэтом, они лишь поэтически осмыслены и восходят к рязанским диалектным наименованиям. Так, повседневная, будничная одежда, обладавшая минимальным и скромным набором украшений и отличавшаяся приглушенностью цветовой гаммы, на Рязанщине называлась будинская, будневая и будневáя, буднёвая, будник, будницкая, буднишная, будняя, носильная, похóдная и походнáя, похожáлая, расхóжая, ходильная, хожáлая [1255] .