Антропология революции

Яров Сергей

Оно представляет собой неожиданную идеологическую вариацию одного из самых известных верлибров Велимира Хлебникова:

Когда умирают кони — дышат, Когда умирают травы — сохнут, Когда умирают солнца — они гаснут, Когда умирают люди — поют песни.

И, наконец, в стихотворении «Имя» Тиняковым была подчеркнута финальная строка: «Твое блудодейство, Россия!» (с. 62) [233] .

Почти не рискуя ошибиться, можно утверждать, что общий тон рецензии Тинякова на «Последние стихи» предполагалось выдержать в духе, которым позднее будет проникнут несколько запоздалый отклик на книгу Гиппиус, под псевдонимом В. напечатанный в номере петроградских «Известий» от 23 февраля 1921 года: «Вот книга, заслуживающая безжалостного истребления: более тупого и грубого отношения к великой пролетарской революции, чем то, которое вылилось в стихах Гиппиус, нельзя себе представить. В эпоху, когда все русские люди призваны к революционному строительству, к созданию новой жизни, поэтесса восклицает: „Как в эти дни невероятные позорно жить!“ Трусливая, шкурная психология обывателя звучит в этих причитаниях: „Лежим

оплеваны и связаны по всем углам. Плевки матросские размазаны у нас по лбам“. Поистине, ничего лучшего и не заслуживают такие злобные защитники буржуазного благополучия, как Гиппиус, называющая революцию „блевотиной войны“ и грозящая загнать народ „в старый хлев“» [234] .

233

Ср. со сходной образностью во второй строфе стихотворения Ахматовой «Когда в тоске самоубийства…» (осень 1917-го): «Когда приневская столица, / Забыв величие свое, / Как опьяневшая блудница, / Не знала, кто берет ее».

234

Известия Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов. 1921.23 февраля. С. 2.0 реакции интеллигентской критики на «Последние стихи» см.: Лавров А. В. З. Н. Гиппиус и ее поэтический дневник//Гиппиус З. Н. Стихотворения / Вступ. статья, сост., подгот. текста и примеч. А. В. Лаврова. СПб., 1999. С. 57–58.

Отметим, однако, что в заметке «Отрывки из моей биографии», датированной «11 апреля 1925 [года]», но при жизни поэта не публиковавшейся, Тиняков особо оговорил, что Зинаиду Гиппиус он и «сейчас счита<ет> самой замечательной и безусловно самой очаровательной личностью среди всех наших литераторов» [235] .

Еще более интересно и важно обратить внимание на то обстоятельство, что Тиняков не мог для себя не оценить отчетливое сходство поэтической манеры «Последних стихов» с собственными поисками тех лет. Недаром он отчеркнул в стихотворении «Свободный стих» ту строфу, которая пусть и неодобрительно, но исключительно точно описывала его поэтику и, как это ни странно, поэтику книги Гиппиус:

235

Тиняков А. Отрывки из моей биографии. С. 15. Эпиграфом из З. Гиппиус сопровождается стихотворение Тинякова «Шудра». Напомним также, что в 1915 году Тиняков печатался в журнале Д. С. Мережковского «Голос жизни».

Немало слов с подолом грязным Войти боялись… А теперь Каким ручьем однообразным Втекают в сломанную дверь… (С. 14)

Чтобы не ломиться в открытую дверь, приведем здесь только один пример использования Гиппиус и Тиняковым двух сходных низких мотивов.

В уже процитированных строках из книги «Последние стихи» возникает отталкивающий образ инфернального пса: «Какому дьяволу, какому псу в угоду, / Каким кошмарным обуянный сном, / Народ, безумствуя, убил свою свободу, / И даже не убил — засек кнутом?» Эти строки напрашиваются на сопоставление с финальной строфой программного ненавистнического стихотворения Тинякова «Собаки», датированного ноябрем 1919 года:

О, дьяволоподобные уроды! Когда бы мне размеры Божьих сил, Я стер бы вас с лица земной природы И весь ваш род до корня истребил!

А строка «Плевки матросские размазаны» из стихотворения Гиппиус «Сейчас» заставляет вспомнить об одном из скандально известных стихотворений Тинякова «Плевочек» (1907).

Таким образом, Тиняков, как обычно, в интересах настоящего момента готов был обрушиться с язвительной критикой не на чужое, а на свое, на «безусловно самое очаровательное» и привлекательное. Совсем как в том самом романе: «Что-то на редкость фальшивое и неуверенное чувствовалось буквально в каждой строчке этих статей, несмотря на их грозный и уверенный тон. Мне все казалось, — и я не мог от этого отделаться, — что авторы этих статей говорят не то, что они хотят сказать, и что их ярость вызывается именно этим».

2

Работая над этой заметкой, я был почти уверен, что Тиняков так и не собрался написать рецензию на «Последние стихи» Зинаиды Гиппиус, ведь факт ее существования не зафиксирован в превосходной библиографии газетных тиняковских публикаций, составленной Н. А. Богомоловым [236] .

Тем большей оказалась нечаянная радость, когда в орловских «Известиях» я такую рецензию все же обнаружил. Она находится в очевидной тематической и стилистической зависимости от прогремевшего на всю Россию фельетона Александра Блока «Интеллигенция и революция» (январь 1918-го). Привожу полный текст тиняковского отзыва на «Последние стихи» с сохранением особенностей авторской пунктуации: «Говоря о последней книге стихов К. Бальмонта („Орл<овские> изв<естия>“, 11 августа) [237] , — я не мог определить состояние этого поэта иначе, как словами: „во власти классового бешенства“. То же самое я принужден сказать и о г-же Гиппиус.

236

Отмечу, что в предисловии к своей публикации исследователь специально оговаривает: «Для составления списка мною были использованы комплекты газет в РНБ и РГБ, что, однако, не позволило ликвидировать все лакуны „Известий“ — как орловских, так и казанских» (Богомолов Н. А. Материалы к библиографии А. И. Тинякова // De visu. 1993. № 10. С. 72). Я пользовался комплектом московской Исторической библиотеки. Раз уже выпала такая возможность, представляется уместным восполнить еще два пробела в газетной тиняковской библиографии: Чудаков Герасим. К. Либкнехт. Воспоминания о Марксе [рецензия] // Известия Орловского губернского и городского Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. 1918. 12 ноября. С. 4; Он же. В. Керженцев. Новая Англия [рецензия] // Известия Орловского губернского и городского Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. 1918. 29 декабря. С. 4. Рецензия Тинякова на «Последние стихи» не учтена и в прекрасном справочном издании: Литературная жизнь России 1920-х годов. Москва и Петроград. 1917–1920 гг. / Отв. редактор А. Ю. Галушкин. Т. 1. Часть 1. М., 2005. С. 177.

237

См.: А. Т. Во власти классового бешенства // Известия Орловского губернского и городского Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. 1918.6 августа. С. 4. Между прочим, речь у Тинякова шла не о книге стихов Бальмонта, а о его публицистическом памфлете «Революционер я или нет?» (М., 1918).

Судите сами:

„Петля Николая чище, Чем пальцы серых обезьян!“, — (стр. 54)

пишет буржуазная поэтесса в ноябре 1917 года, подразумевая под „обезьянами“ восставший и победивший трудящийся народ.

„Лежим, заплеваны и связаны По всем углам. Плевки матросские размазаны. У нас по лбам“, — (стр. 50)

пишет она в другом стихотворении в том же ноябре. А к январю месяцу 1918 г. злоба ее разгорается еще сильнее и, обращаясь к кому-то „в серой папахе“, — кто будто бы грозит ей расстрелом, — г-жа Гиппиус пишет или, — вернее, — кричит:

„Мне пуля — на миг… А тебе нагайки, Тебе хлысты мои — на века!“ — (стр. 56)

И тут же, рядом с этой отвратительной и бессильной руганью, направленной против революционного народа, мы встречаем такие сентиментальные воздыхания об „учредилке“:

„Наших дедов мечта невозможная, Наших героев жертва острожная, Наша молитва устами несмелыми, Наша надежда и воздыхание, — Учредительное Собрание“ — (стр. 52)

Эта буржуазная „молитва“ получает особенно острый и пикантный оттенок, когда мы в той же книжке находим следующее „предсказание“ по адресу народа:

„И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой, Народ, не уважающий святынь!“ — (стр. 48)

Этих цитат мне кажется вполне достаточно, для того, чтобы дать представление о политических настроениях г-жи Гиппиус. Ясное дело, что когда, — в заключение, — она восклицает: „Россия спасется!“ — то мы почти безошибочно можем сказать, что „спасение“ России г-жа Гиппиус видит не в чем ином, как в нагайке Савинкова [238] , в диктатуре какого-нибудь Дутова и в возвращении к власти пресловутого Милюкова-Дарданельского [так! — O. Л.] с компанией [239] .

238

Необходимо учитывать, что Борис Савинков был близким другом семьи Мережковских, о чем Тиняков, конечно, знал.

239

По весьма распространенному в те годы мнению, для П. Н. Милюкова Первая мировая война стала поводом усилить внешнеполитическое влияние России на Балканах. В своих публичных выступлениях он требовал передать России после войны контроль над проливами Босфор и Дарданеллы, за что и получил ироническое прозвище Милюков-Дарданелльский.

Книжка г-жи Гиппиус, — как и разобранная мною ранее книжка Бальмонта — не имея никакой чисто литературной ценности, — служит, однако, весьма важным обвинительным документом против нашей интеллигенции. Эта самая интеллигенция очень любит говорить о своей „сверхклассовой“ психологии, о своем беспристрастии и бескорыстии, о своих заслугах перед революцией и перед народом. Книжки г-жи Гиппиус и Бальмонта с неопровержимой ясностью показывают, что интеллигенция наша, даже в лице культурнейших своих представителей, — вовсе не отличается какими-то небывалыми „сверхклассовыми“ качествами, и вполне и всецело примыкает к единому определенному классу — к буржуазии. И насколько враждебна народу буржуазия, настолько же враждебна ему и буржуазная интеллигенция. Артур Арну, описывая разгром Парижской коммуны, говорит, между прочим, о том, что буржуазные дамы втыкали кончики своих зонтиков в зияющие раны еще живых рабочих („Мертвецы коммуны“) [240] . Г-жа Гиппиус сама откровенно заявляет, что она из породы как раз этих дам. „Нагайки“ и „хлысты“ для народа, — это ее подлинные слова.

240

Подразумевается брошюра: Арну Артур. Мертвецы Коммуны / Пер. с фр. Пг., 1918.

Прибавить к ним почти нечего, — возгласы негодования в данном случае были бы только наивностью. Но можно и должно, в виду подобных буржуазно-интеллигенстких признаний, лишний раз напомнить трудовому народу, особенно пролетариату, — что стоит ему хоть на миг задремать, хоть на миг отступить — и буржуазная нечисть набросится на него и упьется народною кровью, — и нагайка Савинкова захлещет по лицам рабочих, и зонтик г-жи Гиппиус начнет ковырять зудящие раны борцов за свободу. — „Последние стихи“ З. Гиппиус ручаются за то, что — в бешенстве своем — буржуазия способна на все» [241] .

241

Чудаков Герасим. Во власти классового бешенства. Заметка вторая // Известия Орловского губернского и городского Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. 1918.6 октября. С. 4. Попутно обратим внимание на вполне мирное объявление, напечатанное орловскими «Известиями» за несколько дней до публикации лютого фельетона Тинякова: «Научный кинематограф для красноармейцев. Пройдет картина „Смерть богов“ (по произведениям Мережковского). Вступительное слово скажет т. Горовой» (Известия Орловского губернского и городского Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. 1918. 29 сентября. С. 4). Речь идет о фильме 1917 года, снятом режиссером Владимиром Касяновым.