Чтение онлайн

на главную

Жанры

Антропология революции
Шрифт:

Форма заявлений нередко очень близка к форме прошений или жалоб, с характерными для них формулами: «Прошу», «К сему подписуюсь». Возможно, такова была традиция оформления различного рода официальных документов, накрепко усвоенная крестьянами еще с дореволюционных времен. Тот же язык, кстати, характерен и для заявлений о вступлении в ряды РКП(б) в 1918–1920-е годы. Но все же такой стиль письменных обращений следует признать символичным, учитывая их содержание. Это действительно прошения — в них извиняются, порой униженно, а не выдвигают какие-либо требования. В заявлениях неизбежно проступает чувство вины за совершенный поступок: это заметно и по сдержанности разъяснений, и по уверениям в лояльности автора, и по эмоциональности обращений, иногда доходящей до интонации мольбы. Это сложившееся уже к 1919 году представление о ВКП(б) как об организации, выход из которой затруднен и нуждается в особо веских основаниях, весьма симптоматично.

В заявлениях чувствуется

страх, и, возможно, небеспочвенный. Здесь скорее даже сказалось не опасение утраты жизненных перспектив и выпадения из социальной элиты, характерное для общественных практик 1950–1980-х годов. В то время, когда правовое сознание было «революционным», а импровизации местных властей не всегда обрывались окриком верхов, наказания за «ренегатство» могли быть не только экзотическими (например, «занесение на черную доску», как это бытовало в 1921 году в коллективе РКП(б) железнодорожной станции Окуловка [540] ), но и болезненными. Так, на заседании Костьковского волостного комитета РКП(б) осенью 1919 года, рассмотрев заявление коммуниста С. Трушина, решили не только исключить его из партии, но и «лишить настоящего места службы и призвать на тыловые работы» [541] .

540

Там же. Ф. 107. Оп. 1. Д. 224. Л. 20. Напомним, что в 1920–1930-х годах «занесение на черную доску» (противоположную по смыслу «красной доске» — доске почета) стало очень распространенной в СССР мерой психологического, административного и экономического давления на отдельных людей и целые коллективы.

541

Там же. Ф. 91. Оп. 1. Д. 113. Л. 46–47.

Выраженное во многих заявлениях о выходе из РКП(б) уверение в собственной лояльности в значительной мере можно считать вынужденным. Оно определялось необходимостью сохранить свое положение и оградить себя от репрессий. Стремление продемонстрировать благонадежность могло, в соответствии с индивидуальными особенностями каждого из заявителей, по-разному проявляться в содержащих мотивацию выхода из партии заявлениях. Различия эти, однако, не были существенными. Мы уже писали об унифицированности заявлений о вступлении в РКП(б) [542] . Но общее желание покинувших ряды партии принизить значение своего поступка и показать его необходимость могло также способствовать аналогичной унификации: несмотря на упомянутый выше стилистический разнобой в текстах заявлений, вероятно, выбор вариантов оправдания был все же невелик.

542

Яров С. В. Заявления о приеме в РКП(б) как источник для изучения политической психологии в 1918 г. // Вестник Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого. 2006. № 38.

В числе главных причин назывались слабое здоровье, сложные «домашние обстоятельства», необходимость сосредоточить все свои усилия на помощи многодетной семье. К этому добавлялись, хотя и явно имели второстепенный характер, такие причины, как незнание партийной работы, перегруженность и, наконец, политическая безграмотность. Являлись ли они подлинными причинами или маскировали что-то иное — ответ на этот вопрос весьма труден, а иногда и невозможен без знания неизбежно ускользающих от историка подробностей события.

Следует обратить внимание, однако, на ряд обстоятельств. Так, находившиеся в одной ячейке РКП(б) В. Яковлев и Л. Петров, вместе подавшие заявление о выходе из ее рядов, похоже, писали их по единому образцу. В заявлении В. Яковлева содержится просьба: «…выключить меня испартие виду моей болезьни и Домашние опстоятельства» [543] , a Л. Петров мотивировал свой уход «болезнью и семейными делами» [544] . Стоит задуматься, случайно ли их мотивации почти совпали в деталях. Необходимо поэтому внимательнее присмотреться и к другим аргументам, высказанным в заявлениях.

543

ГАНИНО. Ф. 107. Оп. 1. Д. 224. Л. 31.

544

Там же. Л. 21.

Сомнительными кажутся ссылки на слабость здоровья (особенно когда при этом отмечают, что должны содержать семью из 7–8 человек) — пребывание в партии для ее рядовых членов в 1919 году все же не было похоже на каторжные работы. Нерегулярное посещение собраний и разовое выполнение партийных поручений также едва ли было способно пробить брешь в семейном бюджете. Реальной причиной могла быть необходимость уплаты членских взносов, сколь бы мизерными они ни являлись, но об этом не говорилось ни в одном из заявлений.

Попытки выходящих из партии продемонстрировать свою преданность новой власти можно оценить иначе, обратив внимание и на ту расчетливость и осмотрительность, с которой они подбирают аргументы. Никаких выпадов против советской власти, никаких искушений представить себя более правоверным коммунистом, чем Ленин, и обосновать свой уход несогласием с введением НЭПа — ничего этого нет. Мы не обнаружили в архиве ни одного заявления о выходе из партии, вызванного таким несогласием. Есть перечисление тех причин, которые более всего извинительны в трудное время. Но авторам этих текстов нужно было еще и подчеркнуть свою лояльность — прямо и без всяких оговорок. Посмотрим, какими приемами это достигалось.

В заявлении Л. Петрова (15 апреля 1921 года) отмечалось, что его здоровье подорвано на русско-германской войне [545] . Тем самым из «шкурника» он превращается в жертву империалистической бойни — могут ли быть к нему какие-либо упреки? Этого ему, однако, недостаточно, и он усиливает степень своей лояльности подписью: «К вашим услугам верный» [546] . В заявлении П. Дмитриева (28 марта 1921 года) ссылка на болезнь как на причину выхода из партии сопровождается таким пояснением: «Быть членом партии и не работать — нахожу это позором» [547] . В заявлении А. Зайцева (1 января 1922 года) перечислены причины, побудившие его покинуть РКП(б). Ни одна из них не является политической, но он счел необходимым заключить свою просьбу и такой ремаркой: «Конечно, добавляю, что мысли мои не изменятся и работа не ослабнет» [548] . О какой работе идет речь, он не сообщил, и возникает ощущение, что он словно автоматически повторил устоявшийся политический штамп, даже не вникая в его смысл.

545

Там же. Л. 32.

546

Там же.

547

Там же. Л. 23.

548

Там же. Ф. 51. Оп. 1. Д. 318. Л. 23–23 об.

Самым ярким, пожалуй, можно признать заявление М. Иванова: «В виду моей болезни так как на собрание являтся не представляется возможным а оставатса заурядным членом и числится на бумаги то считаю преступным и посему прошу исключить из партии» [549] . Уловить логику в таком тексте крайне сложно, поскольку представленная им причинно-следственная цепочка такова: коммунист, не посещающий собрания, — «заурядный» коммунист — «бумажный коммунист» — преступный коммунист. Услышать в ответ на свои аргументы вопрос о том, почему бы ему не вылечиться и не стать после этого «настоящим» коммунистом, Иванов, видимо, не ожидал. Возможно, у Иванова действительно не было возможности лечиться, но все же ход его «рассуждения» отчетливо отдает политической демагогией.

549

Там же. Ф. 107. Оп. 1. Д. 224. Л. 28.

И в других случаях бывает очень трудно понять, реальным объяснением или уловкой является ссылка на болезнь как причину выхода из партии — но речь идет не о том, насколько значима была болезнь, а о том, какими лояльными оговорками сопровождаются упоминания о болезни, и о явных противоречиях, на которые не обращают внимания авторы заявлений. «Дажа не могу посисчать партейное собрания а нечто-то нисти портейною работу» [550] , — писал в своем заявлении В. Яковлев, и его доводы следует признать вескими, поскольку «как После отца смерти приходится Делать все самому а семья из 7 человек» [551] . Но примечательно, как он заканчивает свое обращение: «А к партии остаюсь такова-жо мнения, как был и раньше» [552] . Возникает вопрос: почему оказалась столь необходимой эта ремарка? И не только В. Яковлеву, но и авторам других заявлений (имеющих отчетливый «оправдательный» характер), независимо от того, что они указывают в качестве главной причины своего поступка — болезнь, занятость, нищету, многодетность или что-то иное.

550

Там же. Л. 31.

551

Там же.

552

Там же.

Поделиться:
Популярные книги

Газлайтер. Том 6

Володин Григорий
6. История Телепата
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Газлайтер. Том 6

Идеальный мир для Социопата 2

Сапфир Олег
2. Социопат
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
6.11
рейтинг книги
Идеальный мир для Социопата 2

Наследник с Меткой Охотника

Тарс Элиан
1. Десять Принцев Российской Империи
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Наследник с Меткой Охотника

Дело Чести

Щукин Иван
5. Жизни Архимага
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Дело Чести

Снегурка для опера Морозова

Бигси Анна
4. Опасная работа
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Снегурка для опера Морозова

Лишняя дочь

Nata Zzika
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.22
рейтинг книги
Лишняя дочь

Вдова на выданье

Шах Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Вдова на выданье

Дядя самых честных правил 7

Горбов Александр Михайлович
7. Дядя самых честных правил
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Дядя самых честных правил 7

Муж на сдачу

Зика Натаэль
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Муж на сдачу

Книга пяти колец. Том 2

Зайцев Константин
2. Книга пяти колец
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
5.00
рейтинг книги
Книга пяти колец. Том 2

Ваше Сиятельство 5

Моури Эрли
5. Ваше Сиятельство
Фантастика:
городское фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Ваше Сиятельство 5

Неудержимый. Книга X

Боярский Андрей
10. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга X

Законы Рода. Том 3

Flow Ascold
3. Граф Берестьев
Фантастика:
фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Законы Рода. Том 3

Счастливый торт Шарлотты

Гринерс Эва
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Счастливый торт Шарлотты