Антропология революции

Яров Сергей

Mansi, I–XXXI — Sacrorum conciliorum nova et amplissima collectio. T. I–XXXI / Ed. G. D. Mansi. Florentiae: Expensis Antonii Zatta, 1759–1798.

Michels 1999 — Michels G. B. At War with the Church: Religious Dissent in Seventeenth-Century Russia. Stanford: Stanford University Press, 1999.

Myers 1996 — Myers W. D. «Poor, Sinning Folk»: Confession and Conscience in Counter-Reformation Germany. Ithaca; London: Cornell University Press, 1996.

Pascal 1938 — Pascal P. Avvakum et les d'ebuts du Raskol. La crise religieuse au XVII si`ecle en Russie. Paris: Librairie ancienne Honor'e Champion, 1938.

Schenk 2004 — Schenk F. B. Aleksandr Nevskij: Heiliger — F"urst — Nationalheld. Ein Erinnerungsfigur im russischen kulturellen Ged"achtnis (1263–2000). K"oln; Weimar; Wien: B"ohlau Verlag, 2004 [Beitr"age zur Geschichte Osteuropas / Hrsg. von D. Beyrau, B. Bonwetsch, D. Geyer, M. Hildermeier. Bd. 36].

Schindling 2004 — Schindling A. Kirchenspaltung, Konfessionsbildung und Konfessionalisierung als ein Grundproblem der deutschen und westeuropaischen Geschichte im 16. Jahrhundert // Конфессионализация в Западной и Восточной Европе в раннее Новое время. Konfessionalisierung in West- und Ost-europa in der fr"uhen Neuzeit. Доклады русско-немецкой научной конференции 14–16 ноября 2000 г. СПб.: Алетейя, 2004. С. 33–43.

Zhivov, in print — Zhivov V. Handling Sin in Eighteenth-Century Russia (in print).

Zitser 2004 — Zitser E. A. The Transfigured Kingdom: Sacred Parody and Charismatic Authority at the Court of Peter the Great. Ithaca; London: Cornell University Press, 2004.

С. В. Яров

Мотивация выходы из РКП(б) в 1919–1922 годы

как форма выражения политической лояльности [535]

Личные документы членов РКП(б) редко оценивались как исторический источник и преимущественно использовались исследователями как иллюстрации, призванные ярче оттенить своеобразие какого-либо события в истории партии или страны в целом. Комплекс же таких специфических документов, как заявления коммунистов о мотивах выхода из партии, в советское время вообще не мог быть предметом рассмотрения. Слишком много «краеугольных камней» пришлось бы при этом сдвигать, а это никак не способствовало устойчивости историографических конструкций, основанных на идеологической догме.

535

По материалам Государственного архива новейшей истории Новгородской области.

Материалом для этого исследования стал корпус подобных заявлений, хранящихся в Государственном архиве новейшей истории Новгородской области (ГАНИНО). В целом таких документов сохранилось немного; едва ли они способны воссоздать во всей полноте противоречивую картину трансформации массовых настроений в Новгородской губернии во времена «военного коммунизма» и НЭПа. Но и тексты, которые все-таки дошли до нас, позволяют выявить ряд тенденций, обусловивших конформизацию советского общества и формирование новых поведенческих установок [536] .

536

На материале Петрограда этот процесс подробно исследован в нашей обобщающей работе: Яров С. В. Конформизм в Советской России: Петроград 1917–1920-х годов. СПб.: Европейский дом, 2006.

В этой статье рассматриваются заявления о мотивах выхода из партии — таковыми могут быть и заявления с просьбой исключить из рядов РКП(б), и последующие заявления, где более подробно объяснены причины такого поступка.

При исследовании этих документов мы сразу встречаемся с парадоксом. Казалось бы, такие заявления должны содержать непосредственные реакции людей на политические события, представлять «первичные» свидетельства о политической культуре, не искаженные, как в партийных сводках, передачей мнений через вторые и третьи руки. Однако легко убедиться, что подслушанный, нередко записанный невнятно и фрагментарно информатором «антисоветский» разговор в известной степени более адекватно отражает подлинные настроения людей, нежели их прямая речь, облеченная в письменную форму.

Заявления эти различаются по языку, но обычно невелики по объему — как и все то, что написано самостоятельно, но требует усилий, непривычных для людей, не занимающихся профессионально письмом и интеллектуальной работой. Если сравнивать их с заявлениями о вступлении в ряды РКП(б) того же времени и людей того же социального слоя, то сразу заметно, что у заявлений о вступлении — гораздо более клишированный, нормативный и унифицированный язык: писались они, очевидно, под диктовку вербовщика, партийного работника, и включали, как правило, одни и те же политизированные штампы.

Заявление о выходе из партии — особый жанр письма. Здесь нет образцов — каждый составляет его в соответствии с уровнем своего кругозора, грамотности и, скажем прямо, смекалки. Связных, литературно оформленных текстов с логичным переходом от одной части к другой, с устойчивыми и уместно употребленными словосочетаниями почти нет. Заявления во многих случаях словно стенографируют обрывистую и нескладную повседневную речь крестьян. Самый яркий пример здесь — заявление М. Емельянова, написанное в ноябре 1919 года. Приведем его полностью, сохраняя синтаксис и орфографию подлинника: «Прошу я Гражданинь Костковской волости деревни болш. Порог Михаилъ Емельянов уволить миня из Партш или же на время Такь что я живу въ чужом дому и у миня нонича налажано на избу лесу и его мне нужно Приделить Къ делу вывиз и срубить избу ато у миня вся Семя Погибнитъ и дети будут безчаснои безъ своей избы и ещо зоявляю Я вамъ что я был выписоша волостномъ Комунистичискомъ отьдели и билет членской был здадина и оны мне сказали что ты Теперь несуществуеш въ Партии и я был выписовша 19 октября с/г а Потом Продержа две нидели и Прислали мне обратно низнаю Пококому Случаю и Говорят что мы ниможемъ выписать и зачем они у миня бумаги взяли и столька время держали у сибя и затеить Прошу я вас уволить миня неоставить моей Прозбы въ такомъ маемъ нещастном Положенш Я Гражданинъ Михаил Емельянов» [537] .

537

Государственный архив новейшей истории Новгородской области (ГАНИНО). Ф. 91. Оп. 1.Д. 92. Л. 13 об.

Здесь даже нет чересполосицы политизированной и обыденной речи, характерной для других подобных документов — например, для заявления Сергеева, написанного в апреле 1921 года: «Сменя потребоволи что почему выходишь ис партие Я заявляю что я Незнаю программы Коммунизма. Не могу проводить огетацие среди безпартийных поетому меня выклучить испартие» [538] . В заявлении М. Емельянова — сплошь житейские жалобы, проникнутые — видимо, уместным в данном случае — просительным, почти униженным тоном. Ощутимы заметные перебивы доминант в этом тексте. Кажется, его последовательность определена внезапно возникающими ассоциативными связями, при этом автору все же трудно сохранить хотя бы минимальную связность в изложении своей просьбы.

538

Там же. Ф. 107. Оп. 1. Д. 224. Л. 29, 29 об.

Однако эти особенности текстов М. Емельянова и Сергеева в целом все же редки для такого рода документов. Обычно заявление содержит лишь краткую мотивацию принятого решения. Подчеркнем, что одно из заявлений имеет подпись «За безграмотного А. Петрова» [539] — примечательная иллюстрация тезиса о роли партии как авангарда общества. Только в том случае, когда грамотность автора заявления выше средней и у него возникает необходимость подробно рассказать о причинах своего поступка, чтобы отвести от себя подозрения, текст становится более пространным.

539

Там же. Ф. 91. Оп. 1. Д. 92. Л. 1.