Аня из Шумящих Тополей
Шрифт:
— Возьмите еще персиков, моя дорогая. Вы ничего не ели — абсолютно ничего.
— О, мисс Томгаллон, мне так понра…
— Томгаллоны всегда угощали на славу, — сказала мисс Минерва не без самодовольства. — Моя тетя София пекла лучший бисквитный торт из всех, какие я когда-либо ела. Я полагаю, что единственной особой, которую мой отец не любил видеть у нас в гостях, была его сестра Мэри — у нее был плохой аппетит. Она брала себе маленький кусочек кушанья и только пробовала. Он воспринимал это как личное оскорбление. Отец вообще был неумолимым человеком. Он так никогда и не простил моего брата Ричарда за то, что тот женился против его воли. Отец велел ему покинуть дом, и Ричарду никогда больше не было позволено появляться здесь. Отец всегда читал «Отче наш», когда семья становилась утром на молитву, но после того
После ужина хозяйка и гостья перешли в самую маленькую из трех гостиных — но которая все же была довольно большой и мрачной — и провели вечер перед огромным, приветливо горящим камином. Аня вышивала тамбуром набор замысловатых салфеточек, а мисс Минерва непрерывно вязала шерстяную шаль и продолжала то, что было по существу монологом, состоявшим большей частью из краткого изложения эпизодов яркой истории Томгаллонов. Одна солгала своему мужу, и он никогда больше ей не верил, моя дорогая. Другая, в ожидании скорой смерти мужа, заказала для себя полный комплект траурной одежды, а муж не оправдал ее надежд и выздоровел. Оскар Томгаллон умер, а потом воскрес. "Но они не хотели, чтобы он воскресал, моя дорогая. В этом была трагедия". Клод Томгаллон нечаянно застрелил собственного сына. Дэвид Томгаллон обещал своей умирающей ревнивой жене, что никогда больше не женится, а потом все-таки женился, и, как предполагали, с тех пор его преследовал призрак покойной ревнивой супруги.
— Его глаза, моя дорогая… казалось, они всегда устремлены не на тебя, а на что-то за твоей спиной. Люди ужасно не любили находиться в одной комнате с ним. Никто другой никогда не видел этого призрака, так что, возможно, он просто испытывал угрызения совести. Вы верите привидения, моя дорогая?
— Я…
— Конечно, у нас есть настоящее привидение — в северном флигеле. Очень красивая молодая девушка — тетка моего отца Этель, которая умерла в расцвете лет. Ей очень хотелось жить — она собиралась замуж. Это дом трагических воспоминаний.
— Мисс Томгаллон, неужели в этом доме никогда не происходило ничего приятного? — Аня сумела закончить эту фразу лишь по счастливой случайности — мисс Минерве пришлось прервать речь на время, необходимое для того, чтобы высморкаться.
— Полагаю, что происходило, — сказала мисс Минерва таким тоном, словно ей было очень неприятно признаваться в этом. — Да, конечно, мы часто проводили время довольно весело, когда я была девушкой. Мне говорили, что вы пишете книгу обо всех жителях Саммерсайда, моя дорогая.
— Я не пишу никакой книги. Нет ни слова правды…
— О! — Мисс Минерва явно была несколько разочарована. — Ну, если вы все же захотите написать такую книгу, то можете использовать любую из наших историй, изменив, быть может, имена. А теперь — как насчет партии в парчизи? [75]
— Боюсь, мне пора уходить.
— Ax, моя дорогая, вы не сможете уйти домой сегодня. Дождь льет как из ведра. И прислушайтесь — что за ветер! Я не держу теперь экипаж — мне он почти не нужен, — а вы же не можете идти пешком полмили в такой ливень. Вам придется остаться у меня в гостях на ночь.
75
Парчизи — настольная игра (напоминает трик-трак), для которой нужна специальная крестообразной формы доска.
Аня не была уверена, что хочет провести ночь в Доме Томгаллонов. Но идти пешком до Шумящих Тополей в мартовскую бурю ей тоже не хотелось. Так что они сыграли партию в парчизи — мисс Минерва так увлеклась, что перестала вспоминать и рассказывать ужасы, — а затем «перекусили на ночь». Они ели коричные гренки и пили какао из старинных, удивительно тонких и красивых чашек Томгаллонов.
Наконец мисс Минерва отвела ее наверх, в комнату для гостей.
— Это комната тети Аннабеллы, — сказала мисс Минерва, зажигая свечи в серебряных подсвечниках на довольно красивом зеленом туалетном столике и выключая газ —
Аня не знала, сможет ли она вообще уснуть. Комната вдруг показалась ей какой-то странной, необычной, немного враждебной. Но разве нет чего-то странного в любой комнате, которую занимали, сменяя друг друга, представители нескольких поколений? Здесь рождались, здесь таилась смерть, здесь любовь цвела как роза, здесь были пережиты все страсти, все надежды. Она была полна видений прошлого.
Однако это и в самом деле был довольно страшный старый дом, где толпились призраки былой ненависти и жестоких разочарований, где скопилось немало темных дел, которые никогда не были извлечены на свет и гнили в его углах и тайниках. Слишком много женщин, должно быть, плакало здесь… Ветер завывал в елях под окном так, что кровь стыла в жилах. На Мгновение Ане захотелось убежать, несмотря ни на какую бурю.
Затем она решительно взяла себя в руки и призвала на помощь здравый смысл. Если когда-то, в туманном прошлом, здесь имели место трагические и страшные события, то забавные и приятные тоже должны были происходить иногда. Здесь танцевали и делились друг с другом своими восхитительными секретами веселые и красивые девушки; здесь рождались пухлые младенцы; здесь были свадьбы и балы, звучали музыка и смех. Тетушка, которая пекла вкусный бисквитный торт, была, должно быть, весьма располагающей особой, а непрощенный Ричард — галантным возлюбленным.
— Я подумаю об этом и лягу в постель. Ну и одеяло! Интересно, будет ли у меня в голове утром такой же хаос, как на нем? И это комната для гостей! Мне никогда не забыть, какая дрожь восторга пронзала меня раньше, когда мне доводилось спать у кого-нибудь в комнате для гостей.
Аня распустила волосы и расчесала их под самым носом Аннабеллы Томгаллон, смотревшей на нее сверху вниз с выражением, в котором были гордость, тщеславие и что-то от дерзости светской красавицы. Аня слегка содрогнулась, взглянув в зеркало. Кто знает, чьи лица могут выглянуть оттуда? Может быть, лица всех тех несчастных дам, которые когда-либо смотрелись в него. Она храбро открыла дверь стенного шкафа, почти ожидая, что оттуда на нее вывалится множество скелетов, и повесила там свое платье. Спокойно сев на жесткий стул, выглядевший так, словно сесть на него означало нанести ему смертельное оскорбление, она разулась. Затем она надела фланелевую ночную рубашку, задула свечи и влезла в постель, приятно нагретую кирпичами Мэри. Некоторое время звуки струящегося по оконным стеклам дождя и завывания ветра под низкими свесами крыш мешали ей уснуть. Но вскоре она забыла обо всех трагедиях Томгаллонов, погрузившись в сон без сновидений, и спала, пока вдруг не обнаружила, что смотрит на тяжелые лапы елей, темнеющие на фоне алой утренней зари.
— Мне было очень приятно принимать вас у себя, моя дорогая, — сказала мисс Минерва, когда Аня после завтрака собралась уходить. — Мы по-настоящему весело провели время, не правда ли? Хотя я так долго живу одна, что почти разучилась вести беседу. И вряд ли нужно говорить, какое это удовольствие встретить такую очаровательную и неиспорченную юную девушку в наш легкомысленный и пустой век. Я не сказала вам вчера, но это был мой день рождения, и мне доставило большую радость присутствие в моем доме юного существа. Теперь нет никого, кто помнил бы мой день рождения, — мисс Минерва слегка вздохнула, — а некогда таких было множество.