Анжелика. Маркиза Ангелов
Шрифт:
Анжелика запротестовала:
— Нехорошо думать о налогах, в то время как все танцуют и веселятся! Разве наши крестьяне сейчас думают о них? А ведь им платить гораздо тяжелее, чем нам. Не так ли, месье Корн? — выпалила она весело через стол. — Не правда ли, в такой день никто не должен думать о налогах, даже вы?..
Ее слова вызвали взрыв смеха. Начинали петь, и папаша Солье затянул «Сборщик налогов совсем заклевал» — песню, которую сержант Корн соблаговолил выслушать с добродушной улыбкой. Но скоро подойдет очередь менее невинных песенок, которые охотно распевали на деревенских свадьбах, и Арман де Сансе, все более и более беспокоясь о поведении дочери, пившей вино бокал за бокалом, решил, что пора уходить.
Он сказал Анжелике, что нужно прощаться и что она должна следовать за ним, так как они возвращаются в замок. Раймон и малыши в сопровождении кормилицы давно уже ушли. Только старший сын Жослен задержался, обнимая за талию одну из самых хорошеньких деревенских девушек. Барон не стал читать ему нотации. Он был доволен, что худой и бледный школяр под влиянием природных инстинктов приобретает более здоровый цвет лица и более здоровые желания. В его возрасте он сам давно уже кувыркался на сене с крепкой пастушкой из соседней деревни. Кто знает? Возможно, развлечения такого сорта удержат старшего сына дома?
Уверенный, что Анжелика следует за ним, барон стал по очереди прощаться со всеми присутствующими.
Но у его дочери были другие планы.
Уже несколько часов она ломала себе голову, как бы исхитриться и остаться до восхода солнца, чтобы присутствовать на церемонии шодо. Не теряя времени и пользуясь суматохой, она выскользнула из толпы. Затем, взяв в руки сабо, она побежала к околице деревни, все обитатели которой, даже старушки, ушли повеселиться на деревенской свадьбе. Анжелика разглядела у стены сарая приставную лестницу, проворно вскарабкалась по ней и обнаружила наверху мягкое душистое сено.
Вино и танцы изрядно утомили Анжелику и она зевнула.
«Я посплю, — подумала она. — Когда проснусь, останется время для того, чтобы успеть на церемонию шодо».
Ее глаза закрылись, и она уснула глубоким сном.
Она проснулась с приятным ощущением счастья и блаженной неги. Темнота внутри сарая была плотной и душной. Ночь еще не закончилась, где-то вдалеке слышался шум голосов крестьян на празднике.
Анжелика не очень хорошо понимала, что происходит. Ее тело охватила приятная истома, ей хотелось вытянуться и застонать. Внезапно она почувствовала чью-то ладонь, которая медленно проводила по ее груди, затем опускалась вдоль тела, касалась ног. Отрывистое и горячее дыхание обжигало ей щеку. Она вытянула руку и наткнулись на жесткую ткань.
— Это ты, Валентин? — прошептала она.
Он не ответил, а только придвинулся ближе.
Винные пары и легкое головокружение от темноты затуманивали мысли Анжелики. Ей не было страшно. Это Валентин, она узнала его по тяжелому дыханию, по запаху, а также по шероховатости изрезанных камышами и болотными травами рук, прикосновение которых к коже заставляло ее вздрагивать, как от холода.
— Ты больше не боишься испортить свой красивый костюм? — прошептала она с наивностью, не лишенной бессознательного лукавства.
Он пробормотал что-то и прижался лбом к нежной шее девочки.
— Ты хорошо пахнешь, — выдохнул он. — Ты хорошо пахнешь, как цветок дягиля.
Он попытался ее поцеловать, но ей не понравился его влажный рот, разыскивающий ее губы, и она его оттолкнула. Тогда он схватил ее сильнее, почти навалившись на нее. Эта внезапная грубость окончательно пробудила Анжелику и прояснила сознание. Она начала отбиваться, пытаясь высвободиться. Но Валентин, сопя, продолжал крепко держать ее. Тогда, взбешенная, она ударила его кулаком прямо в лицо и завопила:
— Отпусти меня, деревенщина! Отпусти сейчас же!
Наконец он разжал руки, и она, соскользнув со стога сена, спустилась на землю по приставной лестнице сарая. Анжелика была не только очень сердита, но и сильно огорчена, сама не зная почему… Снаружи доносились крики. Веселые пронзающие мрак ночи огоньки мелькали то тут, то там, постепенно приближаясь к Анжелике.
«Фарандола!..»
Держась за руки, девушки и парни проносились рядом с Анжеликой, и она оказалась вовлеченной в их поток. В зыбком свете зарождающегося дня фарандола пронизывала улицы, преодолевала барьеры, перекатывалсь по полям. Ее участники, охмелевшие от вина и сидра, постоянно спотыкались, валились на землю и друг на друга и хохотали. Перепрыгнув через опрокинутые столы и скамьи, фарандола возвратилась на площадь. Факелы погасли.
— Шодо! Шодо! — настойчиво требовали голоса. Начали колотить в дверь синдика, ушедшего спать.
— Проснись, папаша! Мы собираемся подбодрить новобрачных!
Анжелика, которой удалось наконец вырваться из цепочки фарандолы, увидела, как приближается необычный кортеж.
Впереди шли два забавных персонажа, разодетые в пестрые лохмотья с бубенчиками, словно старинные королевские шуты, за ними — два молодых человека, несли на плечах палку с огромным котлом. Сопровождавшие их приятели тащили кувшины с вином и стаканы. Довольно многочисленная толпа жителей деревни, которые еще держались на ногах, следовала за ними.
Без лишних церемоний они ввалились в дом новобрачных.
Анжелика нашла их очень милыми, лежавшими бок о бок в большой постели. Молодая женщина казалась пунцовой от смущения. Однако оба они безропотно выпили преподнесенное им горячее вино, смешанное с пряностями. Вдруг один из парней, более пьяный, чем другие, захотел приподнять покрывало, которым целомудренно прикрывались молодые. Муж ударил его кулаком. Началась драка. Бедная новобрачная вопила, цепляясь за покрывало. Со всех сторон Анжелику толкали разъяренные дерущиеся мужчины, она задыхалась от запахов вина и плохо вымытых тел, ее едва не повалили на землю и не затоптали. Вовремя подоспевший Николя помог ей освободиться и вытащил ее из дома.
— Уф! — выдохнула она, когда, наконец, оказалась на свежем воздухе. — Вся эта ваша история с шодо такая странная! Скажи, Николя, почему новобрачным приносят горячее вино?
— Ну знаешь ли, голубушка! Надо же их подбодрить хорошенько после брачной ночи!
— Разве это столь утомительно?
— Так говорят…
Внезапно он рассмеялся. Его глаза блестели, завитки черных волос падали на загорелый лоб. Она поняла, что он так же пьян, как другие. Вдруг он протянул руки и, пошатываясь, приблизился к ней.