Анжелика. Маркиза Ангелов
Шрифт:
В глубине комнаты, там, где было темнее всего, на подстилке из папоротников, словно небрежно брошенный мешок, лежал спящий человек. Он был не очень высокий, скорее коренастый, одетый в какие-то темные, слишком широкие для него лохмотья. Из заплатанных штанов торчали голые мозолистые и стертые ступни, ступни бедняка. Немного поодаль она увидела его башмаки, подбитые крупными гвоздями, еще не слишком стоптанные, хотя и прилично истрепанные. Таким же казался и их обладатель, прислоненный к одной из внутренних перегородок стены. Он был жив, а его глубокий сон, должно быть, вызвали искусные смеси, которые знахарка заставила
— Это кто-то из наших краев? — спросила Анжелика.
На лице колдуньи появилась едва заметная ироничная усмешка.
— Уж не воображаешь ли ты, что я могла бы завлечь в свою пещеру одного из этих несчастных святош даже ради спасения его жизни? Его собратья уже давным-давно бы обшарили все вокруг, крича, что я заманила его, чтобы сварить в котелке Сатаны!
Пожав плечами при упоминании глупостей, на которые способны люди, она опустилась на колени около своего пациента. Анжелика сделала то же самое. Склонившись, колдунья долго всматривалась в неподвижное человеческое тело, как бы изучая то, что происходило внутри.
— Еще несколько дней, — сказала она наконец, — и я чувствую, что все закончится.
Она посмотрела на Анжелику и взяла ее за руки.
— Ты еще очень маленькая, но твои руки сильные и исцеляющие.
Она прошептала доверительным тоном:
— Я усыпила краба [28] , который под кожей выедал ему лицо…
Она на мгновение закрыла глаза, затем продолжила торжественным тоном:
— Нужно будет выманить его на поверхность… Нельзя чтобы человек пошевелился, иначе краб проснется… Ты будешь держать его голову.
28
Вероятнее всего, это карбункул.
— Прямо сейчас?
Колдунья засмеялась и затрясла своей белой как снег шевелюрой.
— Нет… Нужно ждать… Еще одну ночь. Сейчас растущая луна. Она притягивает силы земли и поможет этим силе моих рук… Возвращайся завтра к вечеру… Будет как раз время.
Предполагая, что она будет занята всю ночь, Анжелика задумалась над тем, как устроить так, чтобы уйти из дома и не разбудить Ортанс. Ведь если она проснется, то поднимет на ноги весь замок. Мелюзина, разгадавшая ход ее мыслей, засмеялась, затем с довольным видом покачала головой.
— Это хорошо, ты смелая… И готова на все, чтобы помочь ближнему!
Когда на следующий день Анжелика возвратилась, оранжевое солнце уже спускалось к горизонту. Внутри пещеры она уловила слабый серный запах.
Колдовское бормотание слетало с полузакрытых губ Мелюзины.
Колдунья сделала девочке знак опуститься, как и она сама, на колени подле лежащего человека. Анжелика хорошо знала, в чем состояла ее роль. Не впервые ей приходилось касаться больного, чтобы снять боль, но на этот раз ей нужно было еще и удерживать его голову в неподвижности. Для того чтобы быть уверенной в том, что сама она не пошевелиться и не задрожит, Анжелика решила, несмотря на жгучее любопытство, не отвлекаться на наблюдение за операцией, которую собиралась выполнить знахарка, и сосредоточить свое внимание в одной точке
Звуки стали затихать. Голова, которую удерживала Анжелика, вдруг показалась ей легче.
— Смотри!
То, что она увидела на снятой белой повязке, было не столько крабом, сколько огромным черным пауком с безобразной мордой, красной в центре и с черными разводами по краям.
Голова Мелюзины оставалась склоненной, она созерцала открывшуюся ей картину с напряженным вниманием.
— Все закончилось, — прошептала она наконец. — Он поправится.
Потом Анжелика помогла колдунье наложить повязки на распухшую щеку больного. Пещеру заполнил резкий запах лекарств. Удушающие испарения насквозь пропитали жилище колдуньи. Просачиваясь наружу через дымоход камина и распространяясь далеко над песчаной равниной, они без сомнения вызывали ужас всех, кто проходил мимо.
Огонь в очаге Мелюзины медленно поглощал белье, повязки… Анжелика забыла о времени. Именно Мелюзина напомнила ей, что на дворе наступила ночь.
К счастью, не в первый раз Анжелике приходилось поздно возвращаться домой со своих эскапад, и кормилица Фантина всегда оставляла для нее в печи теплый суп. Анжелика приходила к Мелюзине еще два дня, помогая делать перевязки и готовить снадобья. Человек всегда был неподвижен, находясь в своей летаргии, как в далекой стране.
Однажды, придя к Мелюзине, она не увидела его на привычном месте. Исцеленный, незнакомец снова отправился в путь.
— Кто это был? — опять спросила Анжелика.
— Бродяга, несчастный перекати-поле… Мало-помалу, люди стали его избегать, его принимали за прокаженного, в него бросали камни…
Колдунья посмотрела на Анжелику с нежным участием, как на сообщницу.
— Мы сохранили ему жизнь, — сказала она.
Следуя давней привычке, Фантина Лозье, купив у бродячего овернского торговца немного воска и несколько лент, смогла поведать мессиру барону о наиболее важных новостях, касающихся жизни Французского Королевства.
Слушая кормилицу, никто не мог поверить, что простой торговец сумел сообщить ей так много. Все приписывали ее воображению, но на самом деле то была прозорливость. Чтобы уловить суть происходящего, кормилице было вполне достаточно одного слова, нечаянно слетевшего с чьего-то длинного языка, неожиданно дерзкого ответа попрошайки, взволнованного лица рыночного торговца.
Барон де Сансе протестовал.
— Фантина, нельзя ли хотя бы год прожить без ваших навязчивых идей о катастрофах?..
Кормилица защищалась.
Ведь на этот раз мессир барон мог заметить, что она не предсказала нападения на их земли разбойников.
И действительно, они не напали.
Напротив, сейчас, по словам бродячего торговца, приближались хорошие времена.
Покидая Париж, оставляя за собой мятежный парламент, монсеньор кардинал Джулио де Мазарини отправлялся за Рейн, в землю под названием Вестфалия, чтобы подписать там договор об окончании Тридцатилетней войны.